Рассказы и стихи (Публикации 2011 – 2013 годов) - Ион Деген

Обычная нехорошая дрожь в коленках при выходе на исходную позицию полностью подавилась сознанием того, что мы наконец-то после трёх с лишним лет оккупации нашей земли вышли на границу, что мы будем первыми, кто, войдя в Германию, начнёт мстить за все злодеяния, совершённые немцами на нашей земле.

Три танка нашего взвода и неизвестно каким образом появившийся слева танк, – мы его чуть не подбили, но вовремя разглядели, что это тридцатьчетверка с башенным знаком Сто двадцатой танковой бригады. А главное – командиром заблудившейся машины, как выяснилось позже, оказался наш друг по танковому училищу Николай Букин. Колька рыжий, как звали его, отличая от других восьми Николаев нашего взвода. Вечный путаник. Но здесь он очутился кстати. Жаль только, рация у него была настроена на другую частоту.

Подъехав к указанной на карте точке, мы увидели никогда раньше нами невиданное. Никакой исходной позиции здесь быть не могло.

На сжатом поле перед небольшой рощицей по фронту примерно двести метров и глубиной метров пятьдесят-шестьдесят шёл рукопашный бой. На нашей предполагаемой исходной позиции. Мы остановились одновременно без всякой команды. С надкрылков своих танков, на которых сидели, три командира быстро вскочили в башни. Беспомощно стояли и смотрели на драку. Картина так быстро менялась, что в этом месиве трудно было разглядеть кто свой, кто немец. Выстрелов не слышали. Возможно, потому что не заглушили двигателей. Хотя, вряд ли. Обратило на себя внимание временами мелькающее над битвой что-то красное. Разглядели: знамя. Два старших сержанта время от времени передавали его друг другу, чтобы сбросить с себя немцев. Всё это напоминало бы огромную сельскую драку. Но многие не поднимались с земли, истекая кровью.

Сперва по радио, а затем, соскочив из танков, Толя, Лёша, я и тут уже и Коля рыжий (наконец-то мы увидели командира примкнувшего к нам танка, и, разумеется, даже в этой обстановке обрадовались ему) обсудили, как нам поступить. Наконец, всё ещё сомневаясь, я скомандовал на самом малом газу осторожно вклиниться в драку.

Не знаю, поэтому ли, или по другой причине немцы стали удирать к роще. Тут уж мы открыли огонь. Следует заметить, что в нашей бригаде никогда не было шапкозакидательства. Мы никогда не преуменьшали военного мастерства немцев, особенно немецких танкистов. Но после этого рукопашного боя, опасаясь замкомбата по полит части и батальонного смерша, мы и рта раскрыть не смели. Немецкие пехотинцы дрались геройски. Они умирали, чтобы не пустить нас на свою землю.

Только сейчас в голову пришла мысль: неужели у немцев не было фаустпатронов? Они же могли без всяких усилий уничтожить нас, неподвижно стоявших на месте в непосредственной близости к ним. Значит, во время драки они просто не могли выстрелить. Значит, пехотинцы спасли нам жизнь. Можно ли предположить другой вариант?

Прошёл тридцать один год. С женой и сыном мы приехали в бывшую Восточную Пруссию попрощаться с моей могилой. И такое бывает. В ноябре 1944 года из сгоревшего танка, в котором взорвались остатки боекомплекта, выгребли раздробленные обгоревшие кости и похоронили, посчитав, что здесь и мой механик-водитель Борис Макаров и я.

В Калининграде, бывшем Кенигсберге мы посетили музей Отечественной войны. Были ли многочисленные посетители организованной группой, иди такие же экскурсанты как мы, не знаю. Но знаю, что почему-то во всех подобных музеях «о доблести, о подвигах, о славе» рассказывают посетителям обязательно отставные полковники.

И на сей раз мы слушали очередного экскурсовода, рассказавшего нам, как четвёртого августа 1944 года подразделение под командованием младшего лейтенанта Зайцева с красным знаменем полка первым пересекло государственную границу между СССР и Германией. За свой подвиг младший лейтенант Зайцев получил звание Героя Советского Союза.

Жена не успела меня затормозить.

- Простите, - сказал я, - но четвёртого августа 1944 года, когда солдаты батальона майора Губина из 184 стрелковой дивизии первыми пересекли границу с Германией, никакого младшего лейтенанта Зайцева там не было. И вообще не было ни одного офицера и ни одного зайца.

- А вам откуда это известно?

- А я это видел.

- Как это видели?

- Я был командиром взвода Второй отдельной гвардейской танковой бригады, который тут же вслед за батальоном майора Губина пересек границу.

- Как ваша фамилия?

- Деген.

Жена и сын заметили, что фамилия ему известна. Следовательно, должна быть известна и версия о младшем лейтенанте Зайцеве.

Эту сцену в Калининградском музее я отчётливо вспомнил, когда в упомянутой работе прочёл о Героях Советского Союза Егорове и Кантария, водрузивших знамя Победы над Рейхстагом.

А что же два старших сержанта? Поверьте мне, я видел героев. Но никого из них не могу сравнить с двумя старшими сержантами. Жаль, забыл их фамилии. Кажется, в 1974 году я узнал из газеты «Правда», в которой, - трудно поверить, - была действительно правдивая статья о том самом рукопашном бое. В этой статье действительно описывался героизм двух старших сержантов, названы их имена и фамилии. Получили они заслуженное ими звание Героев Советского Союза? Конечно, нет. Полковник в Калининградском музее, ничего не сказав о них, по крайней мере, не солгал. И вообще не знаю, удостоены ли они награды за героизм во время того рукопашного боя.

Лучше бы я не касался этой темы. Лучше бы не вытаскивать из непроходимого болота по самое днище увязшего танка. Это по поводу всяких зайцев и кроликов, которые Герои Советского Союза. Есть некоторые соображения по поводу и не столь высокой награды.

В начале восьмидесятых годов я был выбран заместителем председателя Израильского Союза ветеранов Отечественной войны. Но отгородился от этого, увидев, что политики небезуспешно пытаются привлечь Союз для своих целей. Деньги у политиков были. Желающих получить эти деньги в союзе тоже хватало. Воевать со своими бывшими соотечественниками было противно. Кроме того, все они такие герои и чуть ли не полководцы, а я всего-навсего лейтенант. Короче, ушёл. Остался в Союзе воинов и партизан, инвалидов войны против нацизма. Странно, но почему-то в Израиле мы не числимся ветеранами. К сожалению, и у нас изредка без интриг не обходится. Хорошо хоть, что меня, эгоиста, они не задевают.

Так вот, обратились ко мне с просьбой быть председателем на недавно состоявшемся съезде нашего Союза. Привыкший к дисциплине, я сразу пресёк выходки интриганов. Кроме одного. Не подействовал на него мой председательский голос. Тогда я деликатно попросил его подойти ко мне. Нагло, победно подошёл. Я тихо, чтобы не услышали соседи за столом президиума, сказал ему одну фразу. Он тоже тихо сел на своё место и до окончания съезда не промолвил ни звука.

Несколько любопытных заинтересовались, как это мне удалось усмирить такого героя. Что я ему сказал? Отвечал, что просто попросил его сделать мне одолжение и соблюдать дисциплину. Естественно, они мне не поверили. И справедливо.

Незадолго до этого в Интернете появился замечательный сайт «Подвиг народа». Министерство обороны Российской Федерации выставило на всеобщее обозрение абсолютно все наградные листы. Любой интересующийся может увидеть, как представлялся к награде и чем награждён каждый участник войны.

На мероприятия в нашем Союзе инвалиды иногда приходят с планками наград на груди, а иногда даже с полным иконостасом. Я и сам раз в году – 9 мая на праздновании Дня Победы появляюсь в парадном виде. Так вот, человек, о котором идёт речь, фигурировал с таким количеством орденов и медалей, что создавалось впечатление о правомочности выдающегося героя требовать всё от всех. Но один из обиженных им, заглянув на сайт, обнаружил, чем награждён обидчик, и почему-то решил рассказать мне, что, кроме ордена Красной звезды и медали «За отвагу», у героя нет других наград. То есть, как это нет? Ведь он всегда появляется ещё с тремя орденами, по достоинству выше Красной звезды? А ведь и того, что есть, вполне достаточно, чтобы признать его воином.

Когда интриган по моей просьбе подошёл ко мне, я тихонечко спросил, что он предпочитает – сидеть тихо, или выяснения сейчас на съезде вопроса о его наградах. Вы уже знаете, что он предпочёл.

Ладно, Это для тех, кто знает достоинство наград. Но ведь почти всё население Израиля судит о героизме советских ветеранов не по достоинству наград, а по их количеству.

Сравните даже меня, как посчитал наградотдел Верховного Совета СССР, вроде имеющему для лейтенанта большое количество наград, с величественно и горделиво представляющим себя полковником в новой парадной форме старшего офицера Российской армии. Фуражка с высокой тульей и кокардой. Погоны с тремя большими звездочками на двух просветах. Парадный жёлто-золотистый поясной ремень. Белые перчатки. Но главное – штук сорок медалей на левой стороне, среди них, правда, только одна «За боевые заслуги», самая скромная боевая награда, а остальные всякие юбилейные, к столетию со дня рождения Ленина, Жукова и к прочим именинам. А справа почти такое же количество значков. Какие сомнения могут быть у израильтян в том, что каждый кружок металла вручён ему за очередной героический поступок, за подвиг? А ушедший в отставку перед отъездом в Израиль полковник, оказывается, во время войны в звании сержанта служил радистом в штабе не то армии, не то фронта. То есть, артиллерийской стрельбы он не слышал не потому, что уши были закрыты наушниками, как положено при его профессии, а потому, что до места артиллерийской стрельбы было далековато.