Стратегия одиночки. Книга шестая - Александр Зайцев

Застегнув поддоспешник, Кейташи поднял свою бронь с помоста, развернул её, а затем… Единым слитным движением Кей крутанул доспех в руках, при этом его тело изогнулось столь плавно, словно у питона, и японец, будто морской котик в цирковом представлении прыгающий через кольца, накинул броню себе на плечи, и та легла на его тело, словно вторая кожа. В руках Олдона тут же появился широкий пояс, и Кейташи им тут же подпоясался, после чего затянул четыре ремня и довольно кивнул.

На всё облачение у японца ушло не больше минуты. При этом ему не потребовалась посторонняя помощь. Из этого я тут же сделал вывод, что его броня – не копия земной средневековой, а явно доработана с учётом понимания эргономики человеком двадцать первого века.

– Бектер. - Произнёс японец, заметив мой оценивающий взгляд.

То есть одна из разновидностей кольчато-пластинчатого доспеха. Бектер, так эту броню называют на востоке, а у меня на родине она больше известна как бахтерец. По сути, это помесь кольчуги и пластинчатой брони, где на кольчужную основу нанесено усиление в виде мелких кованных пластинок, наложенных внахлёст, словно рыбья чешуя. Данная броня сохраняет основное достоинство кольчуги, то есть почти не стесняет движений, но при этом важные части тела, за счёт дополнительного металла, прикрывает многократно лучше. К тому же, выложенные словно чешуя пластины, частично накладываясь одна на другую, закрывают этим нахлёстом крепления, что делает такой доспех куда более прочным и надёжным, чем тот же до-мару с его завязками.

Местные мастера умеют делать что-то похожее, но требуют за свою работу примерно впятеро больше, чем за обычную кольчугу. Да и этот доспех – явно не полная копия своего средневекового прообраза, а доработан с учётом богатого земного опыта Кейташи, так как иначе столь быстро и легко японец бы в него не облачился. То есть заказ похожей брони мне вышел бы ещё дороже.

Проверив, всё ли надёжно закреплено, Кей несколько раз подпрыгнул на месте, после чего закинул щит за спину и вновь повесил чекан на пояс.

– На войну собрался? - Не удержался я от вопроса, хотя и понимал, что подобное любопытство, выраженное столь явно, может не понравиться японцу.

Прежде чем ответить, Кейташи ещё раз подтянул пояс и только затем повернулся в мою сторону:

– Нет. - Мне показалось, что этим коротким словом он и ограничится, но вопреки моим ожиданиям, после небольшой паузы кузнец продолжил. - Я человек миролюбивый.

И ведь, в принципе, не врёт. Если его не трогать и не задевать, то, насколько подсказывает “память будущего”, первым он конфликты начинает очень редко, да и то для этого надо задеть его профессиональные навыки.

– Вот, если бы я узнал, кто залез мой дом, то я бы ему голову-то открутил… - С кровожадными нотками в голосе усмехнулся Кейташи, похлопав ладонью по рукояти висящего вдоль бедра клевца. - Но тот вор давно скрылся, и тратить время на его поиски не разумно, да и далеко не факт, что вообще получится его найти.

– Украли что-то ценное?

Раз он сам поднял тему кражи, то я решил, что подобное проявление любопытства не будет воспринято японцем, как влезание в личное пространство. И судя по тому, что выражение его глаз не изменилось, и в них не прибавилось холодности, мой расчёт оказался верен.

В принципе, после отказа Кейташи в изготовлении доспеха, можно было сразу уйти, но я посчитал, что каждая минута, проведённая с японцем, может помочь мне, словно ненароком, поделиться с ним каким-либо знанием или подтолкнуть его в правильную сторону. Поэтому затягивание разговора играло мне на руку, вот я и не торопился откланяться.

– Пару небольших камней, адуляров, - отмахнулся Кейташи, всё же ответив мне после короткой паузы. Видимо, он решил, что раз сам завёл тему о краже, то промолчать будет теперь невежливым. - Сам виноват, оставил их в доме прямо на столе и ушёл в кузню.

– Адуляры? Ты о Лунных Камнях? - Уточнил я.

– Это любимый камень Дайрин, и мы его очень почитаем. - Влез в наш разговор Олдон, - Ведь именно Дневная Сестра считается небесным покровителем Бордума и всей округи. - Он обвёл широким жестом свою деревню.

Несмотря на то, что молодой помощник кузнеца высказался по делу, то, что он вмешался в наш диалог, сильно не понравилось Кейташи, и тот, холодно оглядев слугу с головы до ног, отправил его таскать воду из колодца.

– Насколько знаю, адуляр – не очень дорогой камень. - Проводив взглядом удаляющегося Олдона, придав своему голосу нотки лёгкого удивления, сказал я.

– Точно, не изумруд и не рубин. - Губы Кейташи скривились в искажённой улыбке. - Но в это время… когда близится первый день осени, в местных лавках их все раскупили.

Мне кажется, я догадался, почему так сложилось, но показывать свою осведомлённость показалось излишним:

– А как это связано?

– Первые дни весны и осени местными считаются днями Дайрин или же Дневной Сестры. А так как в этих местах Богиню Отражённого Света особенно почитают, то здесь сложилась своя традиция… - Кажется, Кейташи уже сам был не рад, что не сдержался и завёл этот разговор о краже. Но и прервать рассказ с его стороны было бы поступком очень невежливым, вот он и продолжил, - В первый день осени в местном Храме Пантеона устраивают большой праздник, в котором участвуют все девушки, достигшие в этом году совершеннолетия. Причём считается хорошим тоном, если на этом празднике у девушки на руках будут браслеты с лунным камнем, ведь по легендам именно такие украшения носила сама Дайрин.

За весь этот рассказ в голосе Кейташи не промелькнуло ни намёка на усмешку или пренебрежение. В отличие от многих землян, он с самого начала довольно почтительно относился к местным верованиям.

– Примерно неделю назад я сделал несколько браслетов на продажу. Причём сделал их с учётом земного дизайна. Один богатый купец увидел их, и они ему очень приглянулись своим необычным видом. Он заказал у меня изготовление браслетов для своей дочери, которая в этом году должна участвовать в празднике, посвящённом первому дню осени. Ресурсы для работы он мне предоставил. В том числе и два небольших адуляра, которые должны были стать центральным элементом украшения…

– Их и украл тот вор, что обнёс