В лабиринтах лжи - Рия Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тут подумала насчет подарка… – помедлила она, все еще неуверенная, – хочу, чтобы ты исполнила на день рождения Анны «Вальс кукол».
– За меня всегда решают, – устало вздохнула я, наблюдая, как Лили подошла к роялю и поставила ноты. – А почему бы тебе самой не исполнить? – поинтересовалась я, предложив отличный вариант.
– Если бы было свободное время, – сухо ответила мама.
– Как будто оно есть у меня, – перебила, скопировав ее тон.
– Тебе все равно нечем заняться.
– Я читаю книгу. – Демонстративно повертела ею.
Лили вдруг забрала… нет, даже вырвала из рук несчастную книгу, подойдя ко мне. Не ожидая такого, я изогнула бровь в недоумении.
– Что тебя опять не устраивает?! – зло высказалась напрямую.
– Эту книгу я просила тебя не трогать, – недовольно бросила мама, посылая искры гнева в холодном взгляде.
– Что в этой книге запрещенного для меня? – не отступала я. – Это всего лишь мифы и легенды.
– Здесь не совсем то, что ты думаешь, – открыла книгу мама и принялась листать. Я молча следила за ней. – В книге собраны истории и прошлое некоторых бессмертных, о которых лучше не знать. Боюсь, ты еще мала для подобных историй.
– Бессмертных? – переспросила я, изогнув бровь.
– Да, – кивнула Лили, продолжая переворачивать страницы книги. – Благодаря этой книге я и нашла кое-кого.
– И кого же? Богиню лабиринта? Или королеву? – усмехнулась я. – Короля? – Я скривилась от последнего слова, словно откусила кислое яблоко.
– Ту, что дала ответы на некоторые вопросы, которые я давно искала.
«Она говорит о нас с тобой».
«Уходи, пока она не внушила тебе очередную иллюзию!»
– Правда, не на все вопросы я получила ответы, но все же что-то мне стало понятнее, – закрыла книгу мама и перевела на меня взгляд. – Я знаю все его слабости и секреты.
– Ты сейчас о ком?
– Об убийце твоего отца.
Я с недоверием прищурилась:
– Насколько помню, ты говорила, что не знаешь, кто убийца.
– Да, не знала. – Мама сделала небольшую паузу, но затем продолжила: – До сегодняшнего дня.
Вновь тишина повисла в воздухе, в котором тяжело становилось дышать.
– Вас уже ждут в кабинете, – нарушила спустя какое-то время паузу, что тянулась бы вечно, Зои, открыв двери библиотеки.
– Надеюсь, ты поступишь благоразумно, отрепетируешь к вечеру вальс, а потом мы продолжим наш разговор, – хладнокровно ответила мама и удалилась из комнаты.
Не знаю почему, но после ее ухода библиотека будто ожила. Темные стены, высокий потолок, украшенный золотистыми узорами, гигантские дубовые стеллажи и остальная мебель казались уже не такими мрачными. Дышать стало легче. Комната не выглядела мрачной, несмотря на классический стиль и темно-серые оттенки. Наоборот, хотелось погрузиться в книжные миры, позабыв реальность. Однако книгу, которую я желала продолжить читать, забрали. Повалявшись несколько минут на диване, встала и направилась к роялю, что располагался возле окна.
С ненавистью рассматривала партитуру на нескольких страницах, долго сидя за инструментом. Вальс я играла плохо: сбивалась каждый раз с ритма, путала ноты и не попадала в такт. Мелодия звучала отвратительно. Слышался не вальс кукол, а вулкан негативных эмоций. До вечера мне не осилить это. Душа отказывалась играть эту мелодию, сопротивлялась. Внутренний голос требовал порвать ноты. Не понимаю, почему запоминать события не удавалось, а учить наизусть пьесы, если хотела и имелось желание, могла запросто. Сейчас не было ни того ни другого.
Прошел час. Я не понимала, что, зачем и почему это делала, но продолжала мучиться с вальсом, который никак не давался. Чувствовала себя марионеткой: кто-то управлял мной, дергая за ниточки. Я хотела остановиться, но не могла. Музыка лилась по всей библиотеке, заполняя ее не медленным вальсом, а бешеным маршем ярости. Вместо кукол плясали черти, демоны на кострах, которых заперли в аду и которые жаждали свободы. Я играла не по нотам, а то, что шептала душа. Мне нравилось, не хотелось останавливаться. В какой-то момент на лице появилась улыбка, а темп игры все ускорялся. Пальцы, как ни странно, не уставали от бешеной скорости. В меня будто вселился демон, а может, так и есть.
«Если пробудить зло и хаос, легенды начнут оживать».
«Ночью ты видишь правду, а днем – ложь».
Я не понимала, что творила. Голоса эхом раздавались, из-за чего улыбка превратилась в безумный злорадный смех, как у злодея, который выбрался из мрачной темницы и сейчас торжественно исполнял свой гимн. Вальс кукол превратился в вальс смерти. Библиотека уже не имела значения, как и все остальное тоже. Кроме дикого смеха и безумной адской мелодии, больше ничего не существовало. Меня отнюдь не пугало новое состояние, в котором я сейчас находилась. Оно нравилось, приносило кайф. Вся агрессия, ненависть, ярость не душили, как раньше, душу, а, наоборот, позволили раскрыться ей, выйти на сцену и сыграть тот гимн. Гимн о возвращении. Никогда еще я не чувствовала себя такой свободной и… настоящей.
«Неужели ты вернулась?»
Услышав слабый и охрипший Голос, я резко прекратила играть. Музыка оборвалась на басовых нотах, напоминающих эхо пробудившегося зла. В библиотеку ворвалась Зои с застывшим ужасом и волнением на милом светлом личике. Она походила на мышку, что так долго скрывалась в темном уголке, но вот беда – даже там смерть заметила ее. Бедняга. Черный кот не глуп, в отличие от серой мыши. Забавно, люди такие «умные», считающие, что им удастся обхитрить смерть в любой игре. Я ухмыльнулась, глядя в испуганные серые глаза девушки. Видеть страх в людишках доставляло мне удовольствие. Раньше мне было скучно, а Лилиана бесила своими приказами, ложью и скандалами, но сейчас, я уверена, все будет по-другому, потому что правила в игре меняются. Пора переходить на следующий уровень. Прости, Камилла, но с тобой придется попрощаться.
– Ваши глаза… С вами все в порядке? – дрожала от своих же слов служанка. Как жаль девушку. Раньше я боялась пересечься с ней ночью в коридоре, чтобы та не выдала меня матери, что дочь ее не спала, а подслушивала чужие разговоры. Теперь все наоборот.
– Со мной все прекрасно, Зои, – улыбнулась я, медленно подходя к ней. – А глаза сонные, согласна? – С каждым моим шагом девушка нервничала сильнее, сжимая белый фартук на черном сарафане.
– Д-да, –
