Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии - Цуёси Хасэгава

Если сегодня Америка и Англия признают честь и существование Японии, они положат конец войне и спасут человечество от участия в ней, но если они будут упорно настаивать на безоговорочной капитуляции, Япония единодушна в своей решимости сражаться до конца. Император лично соизволил проявить решимость в этом вопросе[205].

На совет Сато окончить войну, согласившись на безоговорочную капитуляцию, Того ответил отказом.

Сато не одобрял идею Того вступить в переговоры с Советским Союзом, но Того смотрел на эту ситуацию шире. Для него Москва была необходимым перевалочным пунктом на пути в Вашингтон. К тому моменту, как эта телеграмма достигла Москвы, Потсдамская конференция уже день как началась.

Американская разведка и разведданные Magic

Американцы перехватывали телеграммы, которыми обменивались Сато и Того (разведданные, полученные благодаря перехвату японских шифровок, получили кодовое название Magic). Военно-морская разведка, отвечавшая за разведданные Magic, интерпретировала эти сообщения таким образом, что хотя и не было ясно, участвовало ли японское военное командование в принятии решения об окончании войны, «тот факт, что этот шаг был объявлен выражением воли императора, имел большое значение»[206]. Однако Джон Уэкерлинг, заместитель начальника G-2, составил свою докладную записку, в которой выдвинул несколько версий, объяснявших смену внешнеполитического курса Японии. А именно: 1) император лично выступил за заключение мира вопреки позиции армии; 2) консервативные круги, близкие к императору, одержали победу над кликой милитаристов, поддерживавших продолжение войны; 3) японское правительство предпринимало координированные действия, чтобы отсрочить поражение, надеясь, что им за хорошую цену удастся купить помощь Советского Союза и что заманчивое предложение мира со стороны Японии заставит американцев осознать усталость от этой войны. Первую гипотезу Уэкерлинг отбросил как слишком маловероятную, вторую счел возможной, но наиболее правдоподобным полагал третий сценарий развития событий. В отчете также было сказано, что этого мнения придерживался и Грю[207].

Как правильно заключила военно-морская разведка, тот факт, что японское правительство обозначило желание завершить войну и эта инициатива исходила от самого императора, действительно имел большое значение. Однако из этого вовсе не следовало, что Япония была готова немедленно капитулировать. Путь от готовности закончить войну до фактического приятия капитуляции был еще очень долгим. Главный вопрос звучал так: на каких условиях Япония согласится на капитуляцию? По этому пункту у японского правительства не было единой позиции; собственно, оно даже не могло сформулировать конкретные условия. Несмотря на то что Анами, Умэдзу и Тоёда приняли предложение императора о посредничестве Москвы, трудно было рассчитывать на то, что они согласятся на капитуляцию, условиями которой были бы разоружение, оккупация Японии союзниками и наказание военных преступников. Хотя Хирохито и проявил мирную инициативу, он сам признавал, что провал переговоров с Москвой послужит отличным предлогом для того, чтобы призвать японский народ на последний решительный бой.

Если говорить о докладной записке Уэкерлинга, то в каждой его гипотезе была частица правды, но ни одна из них не была верной полностью. Первые две версии, которые Уэкерлинг отверг как маловероятные, были частично справедливы. Император действительно лично предпринимал действия для окончания войны, и партия мира, состоявшая из людей, близких к Хирохито, действительно, преодолев сопротивление военного руководства, продавила решение императора об отправке в Москву специального эмиссара. Третье же предположение Уэкерлинга, которое сам он считал самым правдоподобным, было не вполне точным. Партия мира была убеждена, что Япония должна признать поражение в войне. Обращение в Москву с просьбой о посредничестве было отчаянным ходом сторонников мира, а вовсе не попыткой «отсрочить поражение». Более того, анализ японского политического пейзажа, на котором Уэкерлинг провел четкую линию между армией и «группой консерваторов, близких к императору», тоже не вполне соответствовал реальности. Военная половина «Большой шестерки» (а не все японское правительство) действительно согласилась на посредничество Москвы лишь для того, чтобы «отсрочить поражение» и «заставить американцев осознать усталость от войны», но Коноэ, Кидо и Того, безусловно, не разделяли эту позицию.

Аналитики из военно-морской разведки и Уэкерлинг пришли к совершенно разным выводам. Если в первом отчете говорилось о том, что мирные инициативы Японии являются значительным отклонением от прежнего курса, которое представляет большой интерес для США, то Уэкерлинг советовал не обращать на них особого внимания. На самом деле позиции японской партии мира и группы влиятельных сторонников «мягкого мира» в Вашингтоне были очень близки. Вариант ультиматума, составленный Стимсоном 2 июля, включал в себя пункт о сохранении в Японии конституционной монархии, а «безоговорочная капитуляция» была заменена на «безоговорочную капитуляцию вооруженных сил». Иными словами, депеша Того оставляла некоторое пространство для маневра, которым Соединенные Штаты могли воспользоваться.

Особый интерес в докладной записке Уэкерлинга представляет место, где заместитель начальника Разведывательного управления официально заявляет о поддержке со стороны Грю. Кроме этих слов Уэкерлинга у нас нет никаких свидетельств того, что Грю был согласен с его анализом разведданных Magic.

Если вспомнить, с каким упорством Грю защищал идею сохранения в Японии конституционной монархии, вызывает удивление, почему он не воспользовался телеграммой Того от 12 июля для того, чтобы усилить свои позиции. Возможно, будучи заклеймен критиками как защитник императора, он не решался открыто поддержать послание Хирохито, подразумевавшее пересмотр требования о безоговорочной капитуляции. Или же, занимая убежденную антисоветскую позицию, Грю не видел смысла поддерживать попытки Токио заключить мир с помощью Москвы.

Сталин ведет переговоры с Сун Цзывенем

Для Сталина время летело быстро. Политбюро и Государственный комитет обороны официально утвердили его решение о нападении на Японию. Однако японцы все еще пытались заручиться поддержкой Москвы для завершения войны. Сталин использовал это для того, чтобы затянуть войну, но он ясно понимал, что капитуляция Японии неизбежна. Берия постоянно передавал ему разведданные о том, как продвигается американский атомный проект. Американцы были близки к созданию ядерного оружия, и им теперь было известно, что единственным препятствием к окончанию войны является требование союзников о безоговорочной капитуляции. Сталин обо всем этом знал, и его, должно быть, терзал страх, что война может завершиться до того, как СССР успеет в нее вступить. Более того, нападению на Японию все еще мешали две вещи: обязательство соблюдать пакт о нейтралитете и необходимость заключить до начала боевых действий соглашение с Китаем.

15. Сун Цзывэнь, министр иностранных дел Национального правительства Китайской республики. Сун вел переговоры со Сталиным о дружбе и союзе между СССР и Китаем. По условиям Ялтинского соглашения, Советский Союз до вступления в войну с Японией был обязан заключить договор с правительством Чан Кайши.