Ночь греха - Джулия Росс

– Путешествий? Наслаждений?

– Мне бы хотелось иметь вашу уверенность, мисс Марш. Энн искренне удивилась:

– Но я ни в чем не уверена.

– Вы уверены в вашем отце и матери. Вы даже считаете, что знаете, кто вы. Вы уверены в вашем нравственном кодексе, даже если уклонились от него. К несчастью, как я сказал недавно, для герцогов это сложнее.

Она положила руки на каменные перила, шероховатые и сырые под ее руками.

– Любить ребенка? Дать маленькому ребенку безопасность и уверенность?

– Конечно, этого хочет всякий ребенок – отца и мать, которые любили бы его или ее безоговорочно, не рассуждая и не обвиняя.

– У меня это было, – сказала Энн. – И сейчас есть. Разве вас никогда так не любили? Даже когда вы были маленьким?

– Может быть, взамен этого мне была дана жажда свободы.

– Но ваша мать не думала, что вы воспользуетесь ею?

Горсточка ласточек опустилась вниз и уселась в ряд на соседней крыше. Их вилкообразные хвосты отсвечивали на солнце сине-черным.

– Моя мать считает, что я злоупотребил ее доверием. Так оно и есть.

Ее лицо вспыхнуло.

– Овладев мной?

– Да, но она больше озабочена тем, что я принял убеждения, которые сделали это возможным. Вот чего она не может простить.

– Убеждения? – спросила она. – Убеждения относительно… любви?

Джек встал и подошел к ней так близко, что можно было его коснуться, и его двигающаяся тень спугнула птиц. Кровь побежала по ее жилам быстрее, словно прилив.

– Вот именно, – сказал он, – шокирующие иноземные убеждения. И если верить герцогине, такие, какие непременно разобьют сердце любой невинной английской леди. Герцогиня верно поняла, что по сути своей я – чужак. Вы любите меня, мисс Марш?

Энн покачала головой и отвернулась, оглушенная грохотом в ушах.

Он не хочет ее, он возвращается в Азию. Он хочет, чтобы она вышла замуж за Артура. Но глубже всего этого горя – неистовство, бешеный гнев на саму себя, что она оказалась такой глупой, что не сумела совладать со своим сердцем.

Конечно, она влюблена в него – такого блестящего и талантливого. Влюблена, как глупая юная девушка, и испытывает настоящую боль и головокружение и восторг от этих чувств. Но это не может быть настоящей любовью, той любовью, на которой можно строить брак и семейную жизнь, той любовью, которая была у ее родителей. Как будто она страдает от сновидения. Страдание настоящее, а сновидение – нет, и мисс Энн Марш, конечно же, разумна настолько, чтобы понимать разницу?

– Как могу я любить вас, – спросила она, – больше, чем вы – меня? Я люблю Артура.

– Да, – сказал он, – но если он вам откажет, мы с вами обвенчаемся.

– Это имело бы последствия для вас, даже если мы не станем жить вместе. Почему вы должны приносить в жертву все ваше будущее из-за одной ошибки? Только потому, что вы сделали однажды неправильный выбор, вам никогда больше не будет позволено выбирать свободно?

Солнце и тени менялись на его непокорных волосах. Ласточки взлетели и кружили над крышами Уилдсхея. Со своей гибкой, сильной грацией – настороженной грацией тигра, следящего за своей жертвой, – он снова отвернулся, глядя на них.

– Мы оба находимся в таком положении, не так ли? Я сожалею. Это было очень далеко от моих намерений.

– И моих, – сказала она.

К ее удивлению, он повернулся к ней и поднял ее пальцы. Его губы прижались к оборотной стороне ее костяшек, сначала одной руки, потом другой. Хотя дрожь желания прошла по ее телу, она покачала головой и отодвинулась.

– Я вам не нужен, не так ли? – спросил он.

– Нет, – солгала она. – Мне нужно, чтобы мне вернули мою жизнь, как если бы мы никогда не встречались.

Глава 11

Чуткий к каждому звуку, исходящему от нее, Джек закрыл глаза и слушал, как затихает стук ее башмачков. В его сердце отдавался отзвук огорчения в каждом ее вдохе, каждый трепетный шелест ее платья. Дверь заскрипела на петлях. Ее шаги уходили вниз по лестнице. Она убегала от него. Боль жгла где-то в глубине, какой он не мог себе представить.

«Мне нужно, чтобы мне вернули мою жизнь, как если бы мы никогда не встречались».

Он оперся локтями о балюстраду и уронил голову на скрещенные руки. Именно этого, конечно же, хотел и он: вернуть обратно свою жизнь. Вместо этого он – чужой по сути своей – оказался в долгу, которого никогда не сможет выплатить.

Погубить девственность добропорядочной девушки – это не может пройти бесследно даже для сына герцога…

Какой дьявол овладел им? Он все еще страстно хочет ее – какая-то бешеная прихоть, настойчивое стремление снова предаться этой невинной страсти. Предаться страсти так же полно, как если бы она вложила ему в руки свою душу.

Это – именно это – заставляет его презирать себя.

«Значит, это было неконтролируемое вожделение? Или – что? Я в полной растерянности…»

Неконтролируемое вожделение? Господи, он, верно, с ума сошел! Джек откинул голову назад. Облака мчатся. Дробящийся солнечный свет разбросан по небу и танцует вместе с ныряющим полетом ласточек.

Она стояла на стене, и ветер играл с ее волосами. Изящное платье из муслина дразнило его, обрисовывая ее тело. Она обернулась, взглянула на него, лицо ее запылало, а глаза вспыхнули от страдания, отверженности, достоинства и уязвимости.

Он испытал такой сильный взрыв плотского желания, что едва смог с ним совладать.

«Ты проклятый бессовестный мерзавец!»

Но ведь она решилась прокатиться по крыше на этом деревянном корыте. Она позволила бы даже поцеловать себя.

Почему он желает эту дочь английского диссентера с такой жгучей неистовой жаждой? Даже когда он принудил себя к некоему приятному отчуждению, даже когда он заставил себя коснуться ее без заметного жара, словно успокаивая ее – или себя? – ему страшно хотелось отбросить всяческую осторожность и снова погрузиться в ее тело.

Зачем он вообще пошел ее искать? Что могли изменить его извинения или попытки объясниться? Хотел ли он испытать себя? Если так, то он проиграл. Он доказал только, что все еще вскипает, как сатир, от ее белых ножек в благоразумных чулках, от ее хорошеньких подвязок, завязанных на прелестных коленках.

Даже если в сердце своем она не предлагает ему ничего, кроме простой щедрости, он жаждет этого всеми фибрами своего существа.

Но если то, что она предлагает, всего лишь невинность, как же ему не ненавидеть себя за то, что хочет этого? Он не зеленый юнец. Он знает реальность взрослой страсти. Ему не нужны привязанности и сложности, ему не нужна английская невеста.

Но Джек понимал, как понимала и герцогиня, несмотря на ее великолепное представление в башне Фортуны, Артур Трент ни за что не женится на Энн, потому что она не сумеет его обмануть. С ее упрямой честностью она будет чувствовать себя обязанной сказать своему жениху правду. Она будет считать, что обманом вовлечет его в брак, если не скажет всей правды.