Женская логика – смертельное оружие - Диля Еникеева

Серафима вспомнила бледное лицо дочери на больничной подушке, ее запавшие, опухшие от слез глаза…

- То, что он с тобой сделал, — преступление.

- Этот выродок был способен на любой криминал, даже не задумываясь о нравственной стороне своих поступков. Он не желал детей — и без колебаний рискнул моей жизнью.

По выразительному молчанию матери дочь поняла, о чем та думает.

- Ты недоумеваешь — почему я зачала от этого негодяя? — обратилась к ней Регина и тут же пояснила: — Первый раз, как ты помнишь, я залетела сразу же после свадьбы. А две последние беременности — от Кирилла. Я очень хотела ребенка, и мне было все равно, от кого родить — давно пора стать матерью. А Володя всю душу мне вымотал, чтобы я предохранялась. Я делала вид, будто принимаю контрацептивы, лишь бы он отстал. А когда забеременела, муж устроил истерику, требовал сделать аборт, но я не согласилась. И он нашел другой способ избавиться от ребенка… — Регина закрыла лицо руками и некоторое время посидела молча. Потом убрала руки и посмотрела на мать яростными, сухими глазами. — Это же самое настоящее детоубийство! Во время последней беременности я уже ощущала толчки, разговаривала с дочкой — я ведь уже знала, что родится девочка… Если бы этот нелюдь не убил ее, сейчас у меня сейчас была бы малышка…

Регина закусила губу и закрыла глаза, вспомнив, что стало последней каплей и побудило ее включить бывшего мужа в число тех, кому она отомстит: у него есть внебрачный сын, а ее он лишил возможности стать матерью, искалечил, а потом надумал отравить.

- Последнее время я ела только то, что принесла домой сама, — боялась, что муж подсыплет мне еще какую-нибудь дрянь. В его кейсе я обнаружила книги “Судебная токсикология” и “Лекарственные средства”. Видно, он серьезно готовился стать отравителем — осваивал теорию, читал специальную литературу, выбирал не яд, легко обнаружимый при вскрытии, а редкое лекарство. Ведь судебные токсикологи определяют известные яды, а лекарства — далеко не все. Я тоже ознакомилась с книгами, которые штудировал супруг, и теперь знаю, что многие лекарственные препараты в больших дозах смертельны.

- Значит, Владимир получил по заслугам.

- Ничто не остается безнаказанным. Вчера, когда я увидела, как он лежит на полу, скрюченный, словно наевшийся дихлофоса таракан, ничего в моей душе не всколыхнулось. Стояла и смотрела на него, не испытывая ни жалости, ни раскаяния… И мысленно повторяла: “Так тебе и надо, негодяй”.

Только сейчас Регина поняла, кого напомнил труп мужа, — пятимесячного ребеночка, исторгнутого из ее тела злой волей безжалостного детоубийцы. Владимир ушел из жизни в такой же позе. Когда она увидела крошечное тельце мертворожденного малыша с прижатыми к груди малюсенькими кулачками, согнутыми тонюсенькими ножками, то глухо завыла от отчаяния, боли и жалости. Ведь это уже человечек, как можно было с ним так поступить?! И как можно было так поступить с ней!

- Я так хотела ему отомстить, а когда он мертв, не почувствовала морального удовлетворения. Лишь опустошенность. Так бывает, когда какой-то этап жизни завершился, но ты еще не знаешь, как жить дальше. Моя душа — будто выжженная безжалостным солнцем пустыня — иссохшие кустики уже никогда не возродятся…

- Все пройдет, доченька… — Серафима ласково погладила руку дочери. — Звучит банально, но ведь три года назад ты говорила мне те же самые слова, помнишь? Тогда я тоже ощущала себя опустошенной, будто жизнь кончилась. А посмотри на меня сейчас! Пусть от меня ушел муж — и что с того! Разве интересы женщины ограничиваются мужчиной?! Мне кажется, только сейчас я стала полноценно жить. Что я видела раньше? Работа, работа, работа — с утра и допоздна, без выходных и праздников. Теперь я тоже много работаю, но зато у меня есть досуг, появились замечательные подруги, я помогла десяткам людей — и в нашем клубе, и в качестве юрисконсульта. Сегодня познакомилась с удивительной женщиной, Аллой Королевой, которая создала команду единомышленников и наказывает зло. Вместе с нею я приняла участие в одном добром деле и горжусь этим. Раньше я смотрела на мир Гошиными глазами, а он не протянет руку помощи даже близкому человеку, не говоря уж о посторонних. Теперь я поняла: нельзя ограничивать свою жизнь мужчиной, иначе мир сузится до размеров твоей кухни.

Регина смотрела на нее, все больше удивляясь. Оказывается, она совсем не знала свою мать! Скрывала свои беды, опасаясь разволновать ее, а мама вовсе не нуждается в опеке.

- Все, что ни делается, — к лучшему, дочуля, — уверенно произнесла Серафима Николаевна Новицкая, для которой мир почти три десятка лет ограничивался супругом. — Мы обе связали жизнь с недостойными мужчинами, но теперь свободны.

- Я ни о чем не жалею.

- Дочуля, а ведь у тебя больные почки…

- Я уже консультировалась с врачом, мои анализы не внушают оптимизма. Любая химия токсична, а при почечной патологии и подавно. Вдобавок есть шанс остаться бездетной.

- Давай сейчас не будем загадывать. Этого никто не может сказать наверняка.

- Мам, куда подевались настоящие мужчины?

- Ты меня спрашиваешь?

- Вопрос из категории риторических.

- Не далее как вчера, я думала, что ты во многом повторила мою судьбу. Психиатр говорила, что так бывает нередко. У меня была трудная жизнь, правда, раньше я этого не сознавала, создав в воображении идеализированный образ мужа и не желая признавать, что в реальности он эгоистичен, бессердечен. Уперлась, мол, Гоша меня любит, и не верила своим родителям. Они во многом были правы, но я в своем ослеплении влюбленностью не желала ничего слушать. Придумала сказку про настоящую любовь, а на самом деле была очень удобной женой. Мама с папой смирились, поняв, что меня не переубедить, а если давить, я ожесточусь и ни к чему хорошему это не приведет. Помня об этом, я не вмешивалась в твои отношения с мужем, — ты строптивая, как я в молодости. Теперь я думаю, что зря мои родители устранились, им нужно было настоять на отсрочке свадьбы. А Гоша нашел бы другую москвичку, чтобы не попасть под иногороднее распределение. И в отношении твоего опрометчивого брака мне нельзя было занимать пассивную позицию. Владимир, как и Гоша, умел пустить пыль в глаза, но мне следовало сделать правильные выводы хотя бы из своего печального опыта.

- Что ж, мам, это еще не финал. Мы еще поборемся, верно?

- А как же! Что у тебя с алиби?

- Фактически нет. Отец в два часа покинул офис, и я сразу ушла с работы.

С минуту подумав, Серафима придвинула к себе телефон, но Аллин мобильник не отвечал.

- Я хотела познакомить тебя с Аллой Королевой. Она наверняка придумает что-то дельное. Но ее сотовый пока не отвечает.

- Зачем городить огород, мам? Я скажу, что была у тебя, а ты подтвердишь.

- Нет, дочуля, этот вариант не годится. В пятницу я работала, меня многие видели. Лучше уж никакого алиби, чем то, что легко рассыплется. Тебя уже допрашивали?

- Какой-то молоденький стажер, потея и конфузясь, задал мне несколько вопросов. А в квартиру мы вошли с соседкой Милой и вместе обнаружили тело.

- Доченька, ты же понимаешь, что когда речь идет об отравлении…

- Конечно, понимаю, мам. Потому и говорю, что алиби у меня фактически нет.

“А может быть, я и его тоже люблю?..” — спросила себя Алла, открыв глаза и с улыбкой глядя на Николая.

Как определить — любишь ты этого человека? Нет индикатора чувств, нет мерила, которым можно оценить, кого любишь больше, кого меньше. Если с этим человеком эмоционально комфортно, — может быть, это и есть любовь?..

Заниматься анализом собственных чувств Алле было непривычно. Раньше она вообще никаких чувств ни к одному любовнику не питала, за исключением, пожалуй, Славы Миронова.

Но прежняя Алла осталась в прежней жизни.

- Почему ты встретил меня в одежде? — полюбопытствовала она.

- Я вошел всего за несколько минут до твоего прихода, и сразу зазвонил телефон. Сбегать в душ не успел, — с улыбкой пояснил любовник.

“Надо же — как все просто объясняется, — мысленно усмехнулась Алла. — А я напридумывала, будто он приготовился к серьезному разговору. Да Коля не тот человек, который станет выяснять отношения! Мне ли его не знать! Мы же с ним из одного теста!”