Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Кларов Юрий Михайлович

— Послал бог помощничков… — Он проворчал еще что-то, чего я, к счастью, не расслышал. — Ну, давай повествуй, герой, не по слову же из тебя вытягивать.

Делать нечего, я отступил на три дня назад и при полном безмолвии Симакова вспомнил все: и сидящую на приступках девушку, и книгу, и свою болезнь, вспомнил вчерашнюю грозу, ночной разговор в беседке и записку, прочитанную на чистом тетрадном листке. Завершив круг, вернулся к отправной точке, то есть к половине пятого, когда, уложив в сумку магнитофон и кассеты, я отправился в «Страус».

— Стало быть, так, — после продолжительной паузы произнес Симаков. — Если я правильно тебя понял, ты ей доверяешь?

Самое трудное осталось позади. Признание далось нелегко, зато теперь мне нечего было скрывать.

— Доверяю, Игорь Петрович.

Он вздохнул.

— В общем, распекать я тебя не буду. По многим причинам. Во-первых, и свою вину здесь вижу: не предостерег, не учел, что опыта у тебя маловато. Да и смысла теперь нет — сделанного не воротишь. — Он покрутил в руках погасшую папироску и ткнул ее в пепельницу. — Что касается Нины, тебе повезло. Выводы делать рановато, но, кажется, она в этом деле не замешана. Если, конечно, не считать, что ты ее в помощницы к себе определил… Улыбку свою оставь. Повторяю: поведения твоего не одобряю. В силу личных обстоятельств ты давал неполную, а следовательно, искаженную информацию. Не будь это первое твое задание, мы бы иначе разговаривали. В другой раз…

— Другого раза не будет, Игорь Петрович. Обещаю.

Он посмотрел на меня долгим испытывающим взглядом, будто решая сложное уравнение, где иксом был я, игреком Нина, а за знаком равенства — чистое место, которое ему предстояло заполнить.

— Боюсь, Володя, не все так просто, как ты думаешь, — глухо сказал он, и я ясно почувствовал, что ему известно что-то, в чем он пока не уверен и что имеет ко мне самое прямое отношение. Поколебавшись, он решил, что напрасно затронул эту тему: — Подождем до завтра. Мне и самому еще не все ясно. — И подвел черту под этой частью разговора: — Продолжим, время не ждет. Что там у тебя с записью получилось?

Лучше б он меня выругал. Нина к делу не причастна — он сам только что сказал это. Что же тут неясного? И почему надо ждать до завтра?

Я извлек из сумки магнитофон, вставил кассету и перемотал пленку.

Прослушивание заняло полчаса — ровно столько, сколько длилась запись в «Страусе». Все это время Симаков сидел не шелохнувшись, склонив голову набок и впитывая в себя каждое произнесенное слово.

Когда сработал автостоп и магнитофон остановился, он пробормотал что-то вроде «недурно, очень недурно» и изъявил желание прослушать концовку еще раз.

Я на глазок прокрутил запись назад и снова нажал на клавишу.

«…А за идеи, дорогой Вальдемар, положено платить», — раздался в кабине голос Стаса.

В том месте, где он упомянул об английском замке, Симаков попросил остановить пленку.

— Любопытно, — сказал он, задумчиво поглаживая подбородок. — Стас не сомневается, что ты помогал Кузнецову. По-моему, он не стал бы тебе врать насчет замка, как считаешь?

— По-моему, тоже.

Приятно было сознавать, что Симаков делает первые шаги на пути, который я успел пройти от начала до конца. Это щекотало самолюбие.

— Разрешите вопрос, Игорь Петрович?

— Да, — автоматически отозвался Симаков. Он все еще плутал в дебрях гостиницы, отыскивая среди сотен замков тот единственный, который двумя часами раньше я нашел подвешенным к груди Кикабидзе.

— Стас где-нибудь работает?

— Работает.

— А где?

— В порту, на буксире. Сейчас оформляет документы в загранплаванье.

— В загранплаванье?!

— А ты думал, для чего он валюту копит? — Симаков поднял из-под ног кулек и присоединил кассету к записке, положенной туда раньше. — Не отвлекайся, Володя, пойдем дальше. Итак, ты воспользовался заминкой и заменил кассету. Затем вернулся Стас. Он догадался, с какой целью звонила Нина?

— Нет, ему не до того было… — И я передал спор, который предшествовал заключению сделки.

— Когда, говоришь, Стас предъявил Кузнецову свой ультиматум?

— Не знаю, Игорь Петрович, но думаю, что это было скорее всего в сентябре.

— Из чего ты это заключил?

— Стас назвал только число, пятнадцатое, а месяц упустил. Обычно так говорят, когда срок не выходит за пределы одного месяца.

— Возможно, — согласился он. — Получается, у Кузнецова было время: неделя или даже больше. Мог продать что-нибудь из вещей или взять в долг.

— Зачем ему брать в долг, — возразил я. — Просто Стас ускорил события. Кузнецов давно задумал воспользоваться его идеей, да не решался, а после предупреждения нашел себе другого напарника и сам хапнул деньги.

Симаков реагировал неожиданно бурно:

— Что же он раньше не хапнул?! Чего ждал? Возможностей у него, по-твоему, не было? Он же не один год работал в «Лотосе», если б захотел, без всяких напарников выручку бы похитил. Что молчишь?

— Мне это как-то в голову не приходило, — признался я.

— Зря не приходило. Кузнецов считался хорошим работником. Это что-нибудь да значит. Стас вон и тот не отказывает ему в честности, допускает, что он не соглашался участвовать в преступлении из принципиальных соображений.

— Но как же так, Игорь Петрович, ведь Кузнецов ушел из «Лотоса» с выручкой!

— Вот и я думаю, как? — Его лоб собрался в мелкие продольные складки. — Из гостиницы он, конечно, ушел, это верно… Ладно, Сопрыкин, давай дальше.

В предельно сжатой форме я рассказал о том, чем закончились наши переговоры со Стасом, о машине Витька и об эпизоде в Якорном. При этом умышленно избегал каких-либо комментариев. Хотелось, чтобы картина была предельно объективной.

— Сними, пожалуйста, полотенца, — попросил Симаков. — Они уже высохли.

Я вышел из машины. С моря тянул ветерок. Поднялась небольшая волна. В темноте, у самого берега, узкой белой полоской вскипала пена.

Сняв с капота полотенца, я вернулся в машину.

— Итак, что мы имеем? — Загибая пальцы, Симаков пункт за пунктом перечислял основные моменты из моего доклада: — Записка Стаса — встреча в «Страусе» — валюта — английский замок — вмятина на машине бармена — попытка наезда в Якорном переулке. Я ничего не пропустил?

Пришла пора предъявить свой главный трофей.

Я достал из кармана схему.

— Кроме вот этого, Игорь Петрович.

Получилось несколько театрально. Он посмотрел сперва на меня, потом на листок, взял его, поднес к свету и тут же удивленно вскинул на меня глаза, как бы спрашивая, что это я ему подсунул. Потом наклонился и с минуту молча разглядывал мои каракули.

Когда он выпрямился, я впервые увидел, как улыбается мой начальник.

— Ох и пижон же ты, Сопрыкин, ох пижон! — Наверно, это была высшая мера похвалы. Во всяком случае, так мне показалось. — Что ж ты молчал?!

Он снова склонился над чертежом, словно тот был произведением искусства, от которого невозможно оторваться.

— Ну, брат, удивил! Удивил! Ты даже не представляешь, до чего это важно! Замок-то как открыл?!

— Гвоздем.

За первым последовал еще добрый десяток вопросов, после чего я не отказал себе в удовольствии сделать общий вывод:

— Их было двое, теперь это установлено точно. Элементарный расчет показывает, что Кузнецову кто-то помогал. Ему попросту не хватило бы времени, чтобы проделать все это самостоятельно.

— Ну-ка, что за расчет? — поинтересовался Симаков.

Я воспроизвел выкладки, которыми занимался, сидя за письменным столом в бухгалтерии.

— Если бы он решил провернуть дело самостоятельно, то должен был заранее подготовить себе пути к отходу, и не позже, чем в шесть тридцать, потому что без пятнадцати семь он был уже на работе и никуда не отлучался.

— Продолжай.

— Если бы Кузнецов был один, то в шесть тридцать он должен был снять один замок, поставить на предохранитель другой и оставить двери незапертыми. А это исключено: в шесть заканчивается рабочий день, кто-то мог задержаться в бухгалтерии или, скажем, вернуться за забытой впопыхах вещью. Я уж не говорю, что в таком случае обе двери оставались бы не запертыми до десяти вечера, то есть на протяжении почти четырех часов. Это чистое безумие! Нет, все было иначе. Операция уложилась в считанные минуты. Дверь открыли скорее всего после девяти. И сделал это второй — соучастник.