Курсант: назад в СССР 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Я нажал на кнопку звонка. Чуть подождал. Нажал еще, потом еще и еще. И вот уже трезвонил без остановки. Забарабанил по двери кулаком. Потом двумя.

— Вот суки!

Я прислонил лицо поближе к щелке между дверью и косяком и прокричал:

— Открывайте! Милиция! Или мы взломаем дверь!

В ответ тишина. Мертвая, как в гробу.

— Не сможем мы дверь такую сломать, — Федя тревожно наблюдал за мной. — Тут топор нужен или лом. Вон какая дверь добрая. Крепкая зараза, хоть и деревянная.

— А всю дверь мы ломать и не будем. Такую нахрапом не возьмешь. Мы замок из строя выведем.

— Как же мы замок раскурочим, — удивился Федя, — если его даже и не видно? Только скважина торчит.

— Дай-как мне твой пистолет, Федор.

— Зачем?

— Дай пистолет, Погодин!

— Андрюха, ты что удумал?

— Увидишь, — прошипел я, а потом рявкнул: — Пистолет быстро дал!

Федя не стал больше спорить и достал ПМ. Я дослал патрон в патронник и навел ствол на участок двери, где был вмонтирован врезной замок. Целился туда, где, скорее всего, крепился ригель:

— Отойди, Федор, от греха подальше.

Погодина уговаривать не пришлось, стеная и охая по поводу моего “беззакония”, он смылся за угол. Уже оттуда доносились упреки, что, мол, проникновение нам припишут, а ему так и неизвестно, ради кого или чего мы рискуем.

Бах! Бах! Бах! — выстрелы прогремели оглушительно, усиливаемые подъездным эхом, пронеслись раскатами по всем лестничным площадкам.

Было такое ощущение, что палили сразу отовсюду. Три пули покорежили замок и разнесли полотно двери в щепки. Я рванул массивную ручку, и раскуроченный замок с “мясом” вывалился на порог. Я заскочил в квартиру. В коридоре стояла ошарашенная любовница Зинченко.

— Что вы делаете?! — заверещала она, опомнившись.

Она забыла придерживать халат, и он распахнулся.

— Где ваш пояс? — громко спросил я.

— Что? — женщина испуганно на меня уставилась.

— Пояс от халата где, говорю!

— Я не знаю… — пролепетала она. — Какое это имеет значение!

— Где Зинченко?

— Его нет дома, я же говорила.

— Врешь! — я пробежал по комнатам, но никого не нашел.

Но я чувствовал, что он здесь. Распахнул дверь в ванную. Зинченко вжался в угол, закрывшись шторкой.

— Выходи! — холодно проговорил я.

Тот вылез в коридор. Его трясло, слишком уж он испугался моей пальбы.

— Только не стреляй! — лепетал он. — Я с детства боюсь выстрелов. Прошу, Петров, не стреляй.

— Все кончено, Сергей Сергеевич, — я добавил в голос железа. — Поясок, что нашли на вчерашней убитой, точь-в-точь как на халатике твоей любовницы. Судя по виду, одежка это импортная и в Новоульяновске редкая. Даже, скорее всего, привезенная в одном экземпляре. Как и та злополучная кофта. Но это мы легко проверим, продавались ли в городе еще такие халаты.

— Какой поясок, я не понимаю… — Зинченко затрясло еще больше.

— Которым ты придушил женщину в парке. Ничего более подходящего не нашел. Думал выдать это убийство за дело рук Новоульяновского душителя. Но ты немного не рассчитал. Почерк слишком отличается. Тот душитель не оставлял веревок на шеях жертв. Убивал только молоденьких, стройненьких. Все были примерно одинакового возраста, не больше тридцати лет. И самое главное… Все они были не замужем. Будто он мстил им. Такие, в его понимании, семью могли разбить.

— Я не понимаю, о чем ты, Петров!

— Все ты, гад, понимаешь… – Я достал из нагрудного кармана фото убитых девушек и швырнул перед Зинченко на пол. Та, что задушена была последней, как будто сама специально упала к нему ближе всех. Даже на черно-белой фотографии было видно багровый цвет лица и голубизну шелка петли на шее.

Зинченко закрыл лицо руками:

— О господи! Я не хотел. Видит бог, я не хотел. Но я должен был это сделать…

Глава 25

Я подошел к Зинченко-старшему, брякая наручниками. Его лицо вдруг перекосилось. Я успел подумать, что сейчас его, наверное, хватит инфаркт, но ошибся.

— Это все ты! — заревел опальный партиец и бросился на меня.

Туша за сто килограммов грозилась меня смести. В последний момент я отступил в сторону и встретил его коротким ударом в нос. Этого было достаточно. Зинченко пролетел дальше, чем рассчитывал, и завалился с разбитым носом, запутавшись в шторке. Завыл. Встал на колени, размазывая кровь по лицу .

Я приблизился к нему и протянул носовой платок. Тот, как побитая собака, послушно взял его и, запрокинув голову, прижал тряпицу к лицу.

— Глаз с него не своди, — приказал я Погодину, а сам поспешил к телефону. — И вы, гражданочка, собирайтесь, – обратился я к “невесте”, так и застрявшей в коридоре. — С нами поедете. И халатик свой прихватите. Теперь это улика. У вас его придется изъять.

Ошарашенная женщина в страхе косилась на Зинченко и на фотографии трупов на полу, до сих пор не веря, что ее новый многообещающий избранник оказался убийцей. А потом послушно побрела в спальню переодеваться.

— Алло, Никита Егорович, это Петров! Хорошие новости! Ни в коем случае не выпускайте Зинченко-младшего. Как – отпустили?! Когда? Черт! Некогда объяснять! Пришлите машину по адресу проживания Зинченко. Сергей Сергеевич признался в последнем убийстве! Мы его задержали с Погодиным, но мне нужно отъехать. Это срочно! Погодин останется с задержанным.

Я нажал на рычаг, не став дослушивать кучу вопросов от шефа. И спешно набрал другой номер. Длинные гудки. Твою мать! Возьми трубку. Возьми! Ну, пожалуйста, ответь. Нехорошее предчувствие пробежало холодком по спине. На другом конце провода так и не отозвались. Я швырнул трубку о стол так, что та раскололась, выплюнув плоский динамик. Решительным шагом подошел к Зинченко. Тот вжался в угол, закрывая лицо руками.

— Не боись. Бить не не буду. Руку вытяни!

— Что? — непонимающе пролепетал горе-партиец.

— Руку, говорю, давай! Ну! Быстро! — я пристегнул его запястье к извилистой трубе, а ключ от наручников всучил Погодину:

— Так, Федор! Смотри не подведи. Гляди за ним в оба, двери только нашим откроешь, скоро опера приедут. Женьку выпустили. Если сюда наведается, не вздумай ему дверь открыть. Ты понял? Запри на второй замок, он целый.

— Понял, так если он сюда припрется — может, я его задержу? Ты думаешь, это все-таки он, да?

— Без самодеятельности. Делай то, что я говорю. Повтори, что я сказал!

— Я просто подумал…

— К х*рам твои думки, Федя! Мне твоя жизнь дорога как память! Повтори, что я сказал!

— Да понял я, понял, что дверь только милиции открыть. А ты куда?

— Дай пистолет, – потребовал я, пожалев, что сдал наградной Горохову.

В этот раз Федя даже возражать не стал. Спешно отстегнул кобуру и протянул мне.

Из спальни вышла любовница Зинченко, одетая в модный брючный костюм. Я бесцеремонно затолкал ее обратно в комнату, приговаривая:

— А вы, гражданочка, сидите здесь и не высовывайтесь до прибытия наряда милиции в целях вашей же безопасности.

— Скажите, — прошептала она, косясь на пристегнутого к батарее Зинченко, — а он действительно убил человека? Это правда? Поверить не могу. И я с ним еще…

Тетя всхлипнула.

— Действительно убил, — кивнул я и для пущей острастки заговорщически добавил, — и, возможно, не одного.

Тетя вскрикнула, тут же прикрыв рот рукой, и поспешила укрыться в спальне. Дверь за ней захлопнулась, и изнутри послышался щелчок шпингалета.

Порядок. Никуда мартышка не денется. А теперь надо бежать. Я знаю, куда пойдет Женя. Нужно торопиться. Казалось, что нужно опередить само время, чтобы успеть. И я был готов это сделать.

— Закрой дверь за мной! — крикнул я напоследок Погодину и выскочил из квартиры.

Лифт оказался на моей площадке. Повезло. Я заскочил внутрь и нажал кнопку с единичкой. Створки, казалось, смыкаются слишком медленно. Потом гробина качнулась и так же медленно поползла вниз. Черт! Лучше бы пешком побежал! – мелькнула в голове мысль. Почему вокруг все так неспешно? Может, кажется? Вот и первый этаж.