Путь Гекаты - Александр Дмитриевич Прозоров

– Это неожиданно… – призналась фария.

Она глубоко вздохнула, поднялась с трона, спустилась по направлению к мальчику.

Тот, бледнея, отступил.

– Почему ты пятишься, княжич Маурья? Неужели ты испугался? – удивилась Геката. – Твой отец никогда бы не отступил! Он бы дрался за каждый шаг, как несокрушимый лев. Он встретил бы смерть с оружием в руке!

Мальчик опустил взгляд себе на пояс, взглянул вправо, влево, но никакого оружия не увидел… И с громким криком кинулся на воительницу с кулаками!

– Вот так лучше! – одобрила фария, поймав его за горло и слегка приподняв. – Вот так ты уже больше похож на отца.

– Ты задушишь его!!! – взвыла Талия.

– Извини… – Геката поставила мальчика на пол. – Не сердись, княжич. Сегодня я немного не в себе.

Маурья судорожно сглотнул и ничего не ответил.

– Слушайте все! – громко объявила воительница. – Я была избранницей князя Мактиша! Я любила его, а он любил меня! Княжич Маурья есть плоть от плоти и кровь от крови вашего правителя, и я не допущу его смерти! Пусть он растет и воспитывается как истинный князь. И если когда-нибудь он сможет свергнуть меня с трона, значит, он этого трона достоин!

Фария повернулась к трону и увидела, что тот густо залит кровью.

Геката опустила взгляд на себя и чуть не зарычала:

– Почему никто не сказал, что я до сих пор голая?!

– Воля твоя, властительница, – уважительно отозвалось сразу несколько советников.

– Вот проклятье! – скрипнула зубами фария. – Пусть во двор принесут воды и чистую одежду! Не ехать же мне в таком виде к озеру…

На всех соснах лежит неизменное родовое проклятие: большая крона высоко-высоко от корня. На этой кроне зимой налипает снег, причем порою в изрядных количествах. Макушка становится тяжелой, и при сильном порыве ветра дерево просто обламывается.

Иногда при падении оно даже ломается на два куска.

Разумеется, тратить силы на разделку ствола вручную Геката никогда бы не стала, уж очень это муторное занятие! Однако, увидев сразу два уже разломанных дерева, такой возможности упускать не стала. Сначала подтянула бревна к воде. Потом, выдернув из песка несколько тонких, гибких и прочных сосновых корней в мизинец толщиной, порезала, крепко связала ими бревна, срубила тонкую березку для шеста, после чего столкнула немудреное плавучее средство на воду и забралась на него.

Два толстых ствола длиною в двадцать и тридцать шагов приняли нагрузку, почти не заметив, и фария наконец-то смогла двинуться на юг с заметной скоростью!

Горные хребты на пути Гекаты закончились, вокруг растянулись леса, запели птицы, появились зеленые лужайки. Вместе с тем дорога здесь стала шире и прохожих на ней – существенно больше. На каждой стоянке неизменно оказывалось несколько соседей, и почти всегда мужчины начинали интересоваться, почему столь прекрасная странница путешествует одна?

Вот и на этот раз, едва только ввечеру Геката стала устраиваться на ночлег на удобной полянке, к ней сразу подтянулись трое смуглых и тощих, но высокорослых мужчин:

– Как можно такой красивой женщине скучать одной? – удивился один.

– В хорошей компании всем станет веселее! – добавил второй.

Третий же нагло и без предисловий полез холодными и пухлыми руками ей под подол.

Но еще прежде, чем фария решила, как именно поступить: сломать руки только одному или напугать сразу всех, чуть дальше по дороге послышался истошный вопль ужаса и мимо со всех ног побежали бледные смертные.

Мужчины приподняли головы, мгновенно побледнели и тоже рванули наутек.

Геката поднялась без подобной суеты, успев сначала ощутить, а уж потом увидеть медленно хромающего на трех лапах тигра. Судя по впалым бокам, ему уже очень давно никого поймать не удавалось. Даже слабых и медлительных двуногих.

«Иди сюда… – поманила его фария. – Давай показывай, что у тебя там».

Полосатая кошка прихромала к воительнице, упала набок. Приподняла левую переднюю лапу. Подошва на ней была опухшей и сочилась гноем.

«Нет, так мне ничего не понять, – вздохнула воительница и положила руку зверю на голову. Мысленно всосала из черепушки всю силу: – Спи!»

Голова зверя тут же бухнулась на траву. Лапа – тоже. Геката помяла ее, нашла посреди опухоли черную ямку. Брезгливо поморщилась, но открыла сумку, достала скребок для шкур, полосонула гнойник вдоль, слегка нажала. Приподнялась, осмотрела полянку. На месте стоянки мужчин углядела бурдюк, сходила за ним, открыла, полила лапу в месте разреза. Гной стек вместе с пойлом из бурдюка, и стал виден пенек какой-то деревяшки, ушедшей глубоко в мякоть. Так, что ничем не зацепить.

Да оно и понятно: если бы наружу торчал хотя бы кончик, тигр и сам бы эту занозу зубами выдернул.

Фария вздохнула, чуть-чуть вспорола уже мякоть, зацепила деревяшку кончиками ногтей, покачала.

Заноза неожиданно легко поддалась: накопившийся вокруг нее гной как бы разжижил плоть вокруг чужеродного предмета.

Геката попыталась потянуть – не получилось. Тогда она сделала разрез еще чуть глубже, достала второй скребок, зажала деревяшку с двух сторон, потянула…

Та сначала держалась, а потом резко поддалась, выскочив и отлетев в сторону.

Воительница облегченно перевела дух, полила лапу жижей из бурдюка, остатками помыла скребки. Затем сходила еще раз к мужской стоянке, забрала там котелок с каким-то ароматным варевом и заплечный мешок, вернулась. Мешок натянула на слабо кровоточащую лапу, плотно замотала. А содержимое котелка, оказавшееся неожиданно приятным на вкус, благополучно умяла и устроилась спать, улегшись головой на пухлую здоровую лапу.

Проснулись они со зверем одновременно. Тигр попытался было освободить лапу от мешка, но фария строго предупредила: «Не тронь!» – и животное, естественно, послушалось.

Очень голодное животное! Геката прекрасно ощущала это его состояние.

«Ладно, зверюга, – вздохнула она. – Раз уж связалась, буду выручать».

Скиталица собрала вещи, прихватив заодно котелок, мешочек с крупой пару мисок, которые забрала у мужчин, – не столько по необходимости, сколько из чувства мести, – закинула свой мешок за плечо и повернула в лес, благо туда вели несколько тропок.

Тигр захромал следом.

Солнце уже подбиралось к полудню, когда она заметила подходящую прогалину, остановилась и послала в густые джунгли свой громкий зов. Ее услышали, и очень скоро из тенистых крон появился крупный волк. Положил на краю полянки упитанного оленя, недовольно рыкнул в сторону полосатой кошки и исчез в темноте.

Геката достала скребок, отсекла себе шмат мякоти от задней лапы и кивнула: «Давай!»

Тигр зарычал, прыгнул на добычу и принялся жадно ее пожирать.

Спустя три дня он уже мог ступать на больную лапу. Спустя пять – уверенно на нее опирался, и новоявленная целительница