Остров. Забытые заживо - Вячеслав Денисов

Дженни бессильно сидела на краю пропасти и широко распахнутыми глазами смотрела на то, что происходило ниже. Рядом с ней, не издавая ни звука, лежал донельзя уставший Питер. Он не мог ни говорить, ни двигаться.

То, что они сейчас видели, они не могли объяснить при всем желании.

Казалось, что время замерло и больше никогда не сдвинется с места. Сумрак тяжелел и сгущался. Но вдруг…

– Солнце!

Увернувшись от падающей на него тени, Левша посмотрел на Франческо. Итальянец, с черным от пережитого ужаса лицом, показывал на небо.

В темном покрывале облака-тучи образовалась брешь. Сквозь нее, расширяя этот просвет, яростно били, пронзая джунгли насквозь, лучи света.

– Они уходят, Левша, они уходят!… – кричала Дженни, убедившись в том, что, как только снова засияло солнце, положение дел в котловане резко изменилось.

И джунгли снова зашевелились. Дрожащие кроны деревьев показывали дорогу движущемуся наверх клину. Словно форштевнем рассекал черный океан гигантский, много лет назад исчезнувший меж Кубой и Бермудами галеон…

Вторая волна, опережая по времени первую, неровными краями колебля деревья, поднималась по восточному склону.

Перевалившись через край котлована, Левша оцарапал лицо о шипы кустарника, но даже не поморщился от боли. Ему хватило сил затащить наверх тело. Но ноги так и остались внутри котлована, где только что случилось событие, страшнее которого он не видел никогда в жизни.

Темное одеяло сползло с небосвода и освободило накопившее силу солнце.

Оно ударило вс;ей своей мощью, заставив птиц проснуться и защебетать с утроенной силой. И вскоре все в джунглях стало как прежде, и Левше казалось, что толь-, ко что ему снился сон, воспоминания о котором он хотел бы стереть из памяти…

– Нам нужно возвращаться… – прохрипел он, не открывая глаз и стараясь не дышать носом, чтобы не чувствовать тяжелый запах свежей, испаряющейся под жаркими лучами крови.

Никто из них не смог бы вспомнить, возникни такая необходимость, как они добрались до своих. Но через полчаса они уже были на берегу.

– Не говорите никому о том, что мы видели, – сказал Левша по-английски. Для Питера он повторил это по-русски. Тот молча кивнул.

Очень странно теперь смотрелись на берегу веселые, покрасневшие от загара люди

– Эй, вы хотите есть? – крикнул на весь пляж Левша.

– О, да! – осчастливленная положительными результатами их поиска, засмеялась Рита. В своем коротеньком желтом платьице и с круглым животиком, она смотрелась так беззащитно, что Левша невольно сжал челюсти. – У меня ноги трясутся от голода! А что было в лесу? Моя мама такие классные пельмени готовит! С вами все в порядке?

– Мы нашли Питера, – ответил Левша, посмотрев на стоящих рядом Дженни и Франческо. – А пельмени и я люблю. С уксусом…

С удовольствием заметив, что недавнему его сопернику, мужчине со шрамом через все лицо, понадобилось всего несколько часов, чтобы преодолеть горечь поражения, и что теперь он руководит строительством навеса, Левша ловко намотал себе на голову рубашку. Изобразив некое подобие банданы, закинул сумку за спину и с тростью в руке отправился на рыбалку.

– Тебе помочь, Левша? – уже почти обреченно крикнула ему вслед Дженни.

Обернувшись на ходу и странно улыбнувшись, он покачал головой и вскоре скрылся из виду за грядой отполированных водой и ветром камней.

После всего, что он видел, лучшим лекарством был только секс. Почувствовать в своих руках женщину, войти в нее, отключить воспоминания, испытать легкое безумие – вот что может вернуть его к нормальной жизни. Макаров ушел, и Левша чувствовал, что, замкнись он сейчас в себе здесь, на берегу, обязательно что-то произойдет. Что-то похуже того, что он видел. Хотя хуже, казалось, некуда… Секс… Он хотел Дженни.

Но быть с ней не мог…

Через час, вспоминая и исправляя ошибки своей прежней охоты на рыб, он подсек «гарпуном» Донована десяток рыб среднего размера. Больше они съесть не могли, а заготавливать рыбу впрок было бессмысленно.

Он отказался от любви с Дженни только по одной причине. Второй день он чувствовал исходящий от себя жутковатый запах. Даже запах пота заставлял его принимать летом душ чаще, и даже когда он не потел, с упрямством, достойным лучшего применения, Левша перекидывал полотенце через плечо и направлялся в ванную. Вода всегда была рядом, но искупаться и помыться – это несколько разные по технике исполнения мероприятия, а Левша сейчас хотел именно – отмыться.

Раздевшись догола, он сунул сумку в расщелину меж камней. Подумав, туда же отправил шорты, рубашку и трусы. Побережье острова кишело бермудскими буревестниками и цаплями странного голубого цвета. Левше не хотелось, выйдя из воды, стать свидетелем игры пернатых его и без того скромным гардеробом.

Зайдя по пояс в воду, он зачерпнул полные пригоршни песка и стал тереть им тело, как губкой. Особенно тщательно он стирал, почти сдирая кожу, руки. Кулак, который коснулся ни разу им не виданного. Та чужая кровь, что он смыл по дороге у водопада, жгла ему все тело, словно крапива. Он хотел смыть с себя все воспоминания о котловане. Хотя бы так…

Он и о Дженни-то думал только для того, чтобы как- то отвлечься и хоть немного прийти в себя. Надо успокоиться и быть готовым ко всему, что ждет его впереди.

Заходя все дальше и дальше, изнывая от температуры воды и прикосновения к ней, он забрел в море по грудь. Он мылся старательно и долго. В сумке, с которой он не расставался еще трогательней, чем Франче- ско со своим кейсом, всегда лежала пара чистого белья, носки, несессер с бритвенными принадлежностями и лосьон после бритья. Дженни хочет его. Пусть так и будет, тем более что он сам до сих пор чувствует на губах шелк ее ног. Если им дано слиться в любви, то пусть это будет выглядеть для нее подарком. А разве не подарком будет его появление выбритым, с небрежно заброшенными назад волосами и пахнущим забытым за двое суток запахом уверенного в себе мужчины?

Он пытался думать о чем угодно, лишь бы не вспоминать о том, что случилось в котловане. Его мозг, и он был уверен, что не только его, но и Франческо, и Дженни, отторгал эту информацию по причине ее полной ирреальности. Ясно одно: свет – спасение. Все плохое на этом острове боится света. Ночь – опасная хищница.

Нагой, он вышел на берег. Одеваться совсем не хотелось. Левша всегда удивлялся тому, как аборигены бегают по своим островам без одежды. Ведь это так неудобно, когда все болтается и можно нечаянно за что- то зацепиться или поцарапать бедро, в конце концов. Будешь лежать на песке и задремлешь, но не будет дремать краб… И сейчас, глядя на свое отражение в воде, присев над ней и разглядывая свое розовое от загара и чистое от воды лицо, Левша понимал аборигенов лучше, чем кто-либо. Ему не хотелось одеваться. Его бы воля, он закинул бы улов за спину и вышел бы навстречу остальным в чем мать родила. Правда, не далее как пол- часа назад он убедился в том, что родила она его в рубашке.