Криоожог - Лоис Буджолд

Мина нахмурила бровки:

— Думаешь, мы здесь надолго задержимся?

Джин замялся:

— Не знаю…

— Как думаешь, мне хватит на пони?

— А где ты собираешься держать пони? Для этого, вроде бы, нужно много терраформированной земли. Здешний садик не подходит — маловат.

— У тетушки Лорны уж точно маловато земли перед домом. А здесь, у консула Форлинкина, хотя бы трава есть.

Джин попытался представить себе эту картину. Клочок земли за зданием был немногим больше гостиной консульства. Цыпленку-то есть где побегать, но вряд ли достаточно для животного побольше.

— Не горюй, — ободряюще сказал он, — у тебя ведь есть Леди Мурасаки. У пони четыре ноги, у паука — восемь, значит, паук — в два раза лучше, правда?

Мина бросила на него насмешливый взгляд:

— Посмотрю я, как ты будешь седлать Леди Мурасаки!

Джин попытался представить упряжь для паучихи — что-то вроде ниточки с узелками. Интересно, какое насекомое можно заставить оседлать тарантула? Кого тарантул не съест? Скачки были бы гораздо интереснее, если бы пони были плотоядны, как пауки, подумал Джин. А не найдется ли в консульстве ниток взаймы?.. Не успел он размечтаться, как на кухню зашли консул Форлинкин и Майлз-сан, оба одевались на ходу.

— Форлинкин отвезет меня к госпоже Сьюз, нам надо взглянуть на кое-что, — объяснил Майлз-сан детям. Майлз и Роик подолгу бывали там в последнее время, возвращались мрачными и задумчивыми, все больше помалкивали. А Ворон-сенсей вообще оттуда не вылезал. — Юуити Мэтсон останется с вами, так что вы не в одиночестве. Но если придут незнакомцы, вам нужно оставаться подальше от их глаз. Пожалуй, в самый раз — наверху. Можно и в садике за консульством, только чур не шуметь.

— Я вернусь сразу, как освобожусь, — пообещал Форлинкин.

Мина подняла на него глаза:

— А когда вы найдете нашу мамочку?

— В самое ближайшее время мы ждем хороших новостей, — ответил Майлз-сан.

Джин с сомнением отнесся к этому успокоительному тону. Опять взрослое вранье? Судя по наморщенному лобику, Мину ответ тоже не убедил.

Однако вслух она почему-то спросила:

— Лорд Форкосиган, а если бы у вас были дети, вы бы им купили пони? Не пауков, а пони, правда?

Он удивленно посмотрел на нее:

— У меня есть дети, и у них есть пони. Не пауки. Хотя, думаю, захоти они пауков, были бы им пауки. Есть же у нас масляные жуки. С рисуночком на спинке. Я разве вам не показывал моих домашних?

И тут он, к удивлению и вящему смятению Джина, извлек из кармана голокуб и принялся показывать сканы. Вот темноволосая, нормального роста женщина. Джин сразу понял, что она нормального роста, потому что на некоторых снимках они стояли вдвоем, и Майлзова макушка едва доходила женщине до плеча. Потом целая куча — аж в глазах зарябило — разновозрастных детишек. Джин не сразу понял, сколько их всего, пока Майлз-сан не показал общий снимок. Темноволосый мальчик и рыжая девочка чуть помладше Мины, младенец на руках той самой красивой женщины и ногастый карапуз в окружении всей компании. Четверо детей.

Он понадеялся, что Мине хватит ума проявить хотя бы вежливый интерес, а не расплакаться от обиды. Джин до сих пор не мог понять, кто же все-таки такой этот Майлз-сан. Наверное, он очень крут, если даже консул выполнял его приказы.

— …А вот Элен на своем пони в Форкосиган-Сюрло — у нас там дом на озере. А вот Саша, гладит своего. Ксандр. В смысле, Алекс.

«Ну и беспечный же он отец, этот Майлз-сан, если не помнит, как зовут собственного сына», — подумал Джин. В конце концов, мальчик-то всего один. Ему же не надо зачитывать целый список мальчиков, чтобы выбрать, кто сегодня самый непослушный, как дядюшка Хикару проделывал иногда с ним, Тецу и Кеном.

Однако пришлось признать, что пони великолепны. Один — серебристо-серый в яблоках. Другой — блестящий, темно-бурый, с черной гривой, хвостом и «гольфами» на ногах и белой звездой на лбу. У обоих пони темные, умные, дружелюбные глаза, выражающие терпение к своим малолетним поклонникам. Мина выпучила глаза и раскрыла рот в совершенно неприкрытой зависти. Кругом — природа, необъятные пространства, множество животных: собаки, кошки, птицы — на заднем плане многих из этих снимков. А что там, на вон тех поросших лесами холмах? Кто знает, сколько еще всякой живности обитает там? И рыба в настоящем озере, а не в аквариуме в каком-нибудь, и, может, всякие ползучие чудеса местной природы в ручьях, бегущих в это озеро, — может, даже лучше, чем в самых дерзких Джиновых мечтах.

И все это для тех, других детей. Детей, у которых есть живой папа и живая мама. Как там всегда любил приговаривать дядюшка Хикару? Богатые — богатеют…

Это значит, что бедные — не богатеют. Он опять посмотрел на этих детей, на Майлза, такого гордого и счастливого, и понял, что Мина сейчас разревется. Да и у него самого в горле застрял ком — от зависти и непонятно откуда взявшейся злости. Ведь не мог же Майлз-сан скрывать все о своей семье только для того, чтобы так запоздало подразнить Джина.

— Я бы не осмелился не научить их верховой езде, — продолжал рассказ Майлз-сан. — Иначе призрак деда не оставил бы меня в покое. Правда, не могу сказать, что он меня и так не беспокоит. Форы ведь всегда были военным сословием, и в Период Изоляции тоже. Рыцари или бандиты — это с какой стороны посмотреть. В любом случае верховые. Это традиция. — На последнем слове он сделал особенное ударение, словно оно отдавало во рту странным вкусом. — В наши дни — умение совершенно бесполезное, но мы его храним.

Тут Форлинкин сказал:

— Наверное, нам пора.

А Майлз-сан согласился:

— Угу.

И аккуратно припрятал голокуб в карман, словно тот был невесть знает что. Оба вышли и отправились через сад к большому гаражу.

Джин и Мина переглянулись.

— Н-да… — сказала девочка. — Ну, я хотя бы насчет пони была права.

Она заморгала и потерла покрасневшие глазки.

Джин со злостью посмотрел на кучку денег, которая представлялась ему горой возможностей еще несколько минут назад.

— Все без толку, — решила Мина. — Да и вообще, зря размечтались. Наверное, надо просто вернуться к тетушке Лорне и дядюшке Хикару.

«Бросить борьбу?» — подумал Джин.

— Ты можешь возвращаться, — горько сказал он. — А я — нет. Хотя нет, тебе тоже нельзя — проболтаешься!

Мина взглянула на него с негодованием и, уязвленно ответив: «Ха!», поднялась и отправилась в комнату наверх. А выходя из кухни бросила через плечо:

— У двух пони восемь ног, так что вот так-то!

С этим Джин никак не мог поспорить.

Джин перебирал пальцами свою пачку новойен и подумывал, не отважиться ли ему перекусить. В это время на кухню забрел консульский клерк — Юуити зашел наполнить свою кружку зеленым чаем. Он склонился над столиком и уставился на Джина, который обеспокоенно задергался под пристальным взглядом.

— Вы ведь детишки Лизы Сато, активиста борьбы за криоправа, да?

— Э-э… и…

Джин подумал, что, если это и тайна, то Мэтсон-сан явно о ней знает.

Мэтсон-сан хлебнул чайку и нахмурился.

— Вообще-то мне никто ничего не рассказывал… Знаешь, если хочешь, я вызову полицию за тобой и сестренкой, пока барраярцы не вернулись.

Джин вскочил, чуть не перевернув стул, и завопил:

— Нет!

Мэтсон-сан пролил горячий чай, выругался, поставил чашку на стол и вытер обожженную руку о брюки.

— Маму именно полиция и забрала! — объяснил Джин.

— Может, позвонить родственникам, если хочешь?

— Нет, это еще хуже!

— Гм… — Мэтсон-сан призадумался. — Так вы, детки, здесь… по своей воле, да?

— Конечно! Майлз-сан нам помогает! — Поразмыслив над ходом событий, он решил подправить сказанное: — Во всяком случае, пытается помочь. — Прозвучало это как-то вяло и неблагодарно, и Джин поправился еще раз, теперь уже сказав сущую правду: — До него нам вообще никто не помогал.

Мэтсон-сан почесал затылок и пожевал губами.

— Гм… — Он поднял кружку с чаем. — Ну, передумаешь, скажешь мне.

При этих словах Джин бросил на Юуити взгляд настолько исполненный гневом и смятением, что клерку пришлось отступить, прикрываясь рукой.

— Ну что ты… Я же помочь пытаюсь…

Джин чуть не разрыдался. Если это, по-твоему, помощь, то ее не требуется! Нет, так грубо разговаривать со взрослыми нельзя. Поэтому он ответил:

— Спасибо. Нет. Я не передумаю.

Мэтсон-сан пожал плечами и отправился на рабочее место, в приемную. Джин быстренько собрал свои заработки и бросился наверх — прятать.

Благодаря Роику трое из тех четверых, которых Майлз жаждал допросить, все еще пребывали в бессознательном состоянии. Посему допрос пришлось начать с госпожи Сато. Внутри стеклянные стены изолятора были залиты мягким светом. Она сидела в узкой постели. Бледная и изможденная, женщина выглядела тем не менее не так уж плохо для только что размороженной. Чистенькая, в аккуратной больничной рубашке и утепленном мягком халатике, она укрылась словно и от микробов, и от назойливых взглядов. Майлз догадывался, вернее твердо знал: последнее для поднятия духа даже важнее, чем первое. Уж он-то свое в больницах отлежал. Ако отмыла ее волосы от геля, и теперь они ниспадали шелковистым ливнем на плечи.