Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок - Валерий Тихомиров

Альберту было не по себе. Опасность подстерегала на каждом шагу, но беспокоило не это. Не безжалостная якутская мафия и даже не кошмарная головная боль с тошнотой, каких он ни разу не испытывал за всю свою трезвую жизнь. В любом состоянии капитан Потрошилов сильно игнорировал недомогания и внешние угрозы. Нет! Дело было в другом. Все обстояло гораздо серьезней и страшней — он не вышел на работу!

Впервые в жизни его не разбудило свербящее чувство долга или, на худой конец, грохот посуды на кухне. Впервые в жизни он не приступил к охране спокойствия граждан района ровно в девять утра. К счастью, пока об этом еще не знала мама. Также об этом не знали его сослуживцы, начальство и сами граждане района. В детском счастливом неведении оставался и преступный элемент. Потому что в принципе не подозревал о существовании оперативника Потрошилова. Единственный, кому было известно о позорном прогуле, был сам Альберт. И ему было стыдно.

«Надо позвонить на работу», — подумал Алик, и мысль, словно обретя плоть, стала шевелиться в мозгу, вызывая настоящую боль. Он поднял трубку. Зуммер ввинтился из микрофона в ухо, как шуруп-саморез. Алик положил трубку на место. Стоять становилось все тяжелее. Ноги слабели, в руках появилась странная дрожь.

«Нет. Надо позвонить маме!» — Эта мысль оказалась глубже, чем первая, и вызвала еще большую боль.

Альберт Степанович сел на стул и уставился прямо перед собой. Жизнь кончилась. Впереди ждал разговор с мамой, увольнение и безработица. И это если организм справится со странной болезнью, что мучила его с самого утра. Оставалось молить Бога, чтобы не попасть в больницу.

Глаза, как подслеповатые прожекторы сторожевой вышки, обшарили ординаторскую, мутно сконцентрировавшись на поверхности стола. Взгляд медленно, сантиметр за сантиметром, пополз от одного края до другого, пока не наткнулся на препятствие. Опорожненная до половины бутылка водки возвышалась, как памятник вечным ценностям. Рядом находился ее друг — стакан. Они стояли на листке бумаги. Крупными буквами на нем было написано: «Выпей!»

Альберт Степанович с трудом успел добежать до умывальника. Его рвало долго и болезненно. Струя воды унесла в канализацию останки вчерашнего веселья. Как ни странно, Альберту стало легче. Он умылся, высморкался и прополоскал рот. Вода стекала по лицу крупными каплями, как по тефлоновой сковородке. Зато в глазах появился фокус. Алик подошел к столу и вытащил бумагу из-под посуды. Ниже на листке было написано: «Переверни!» Он послушно заглянул на обратную сторону.

«Вырвало? Теперь обязательно выпей!»

В самом низу листка была приписка: « Р.S. Ну ты даешь!!!»

В неразборчивой закорючке, шедшей под текстом, просматривалось: «Распутник» — или что-то типа.

Логические цепочки в голове Потрошилова превратились в кандалы, сковавшие мозг. Смутные воспоминания событий прошедшей ночи больше напоминали картинки порнокомиксов. Тоска и тревога усилились, снова исподтишка начала подкрадываться тошнота.

«Клим — врач. Он давал клятву. Значит, плохого не посоветует…» Альберт Степанович вдруг вспомнил, что именно Распутин первый предложил выпить, но тут же постарался забыть эту мелкую помеху для аутотренинга. «Сейчас — я больной, а он — врач. Я должен!»

Он налил в стакан из бутылки и, стараясь опередить подкатившую рвоту, вылил содержимое прямо в горло. Настал момент истины. Дыхание остановилось. Водка замерла в пищеводе, решая, куда двинуться дальше. Алик зажмурился. Часы над дверью глухими ударами отмеряли секунды. И вдруг свершилось. Водка провалилась в желудок. В нем будто лопнула грелка, и ее содержимое растеклось, согревая и успокаивая. Из самой середины организма живительное тепло устремилось на периферию. Руки перестали дрожать, ноги обрели силу, в голове прояснилось.

— Вот это медицина! — восхищенно произнес Потрошилов, с интересом рассматривая волшебную бутылку. — Хорошо, мать не в курсе.

Алик подошел к зеркалу. Волосы все так же отливали несокрушимым блеском. Лак от «Московской недвижимости» сохранил прическу, казалось, навсегда. Элегантные очки в золотой оправе придавали красноватым глазам выражение многозначительной усталости. Он весело рассмеялся, глядя на отражение незнакомца. В отличие от кривых собратьев из комнаты смеха, больничное зеркало шутило тонко, превратив капитана милиции в приличного человека.

Через несколько минут Потрошилов снова сидел за столом.

— Если не любишь, если не любишь, ты письмо напиши, — пропел он строчки из забытой песни и положил перед собой лист бумаги.

Перед Аликом встала непростая для любого интеллигента задача — найти оправдание себе. При других обстоятельствах он признал бы собственную вину без оговорок. Но сегодня…

Да! Он не пошел на службу. Да! Вел себя, как законченный секретный агент, — пил алкоголь и скрывался от преследователей в объятиях обнаженных красоток. Но! Разве не за ним ходила по пятам жуткая якутская мафия?! Или не он прятался в морге от ее длинных холодных рук?! Чтобы разобраться в накопившихся загадках, действительно нужен был по-настоящему тайный сотрудник. Как в любом американском кино. И что-то подсказывало Альберту Степановичу имя подходящего кандидата.

«Объяснительная записка» :— размашисто вывел Алик и посмотрел на буквы, словно прицениваясь. Скомканный листок полетел в корзину, стоящую возле двери, но не попал, покатался по полу и замер. Альберт налил в стакан еще пятьдесят грамм живительного напитка и выпил уже без затруднений.

«Пояснительная записка» — вышло из-под пера. Этот листок постигла та же участь, что и предыдущий.

Альберт Степанович встал, сложил руки за спиной и прошелся по кабинету от стены к стене, боковым зрением охватывая пачку листов, бутылку и стакан.

— Не верю! — с чувством и невпопад проговорил он, налил и выпил.

«Докладная», — почти твердо вывела его рука. — «Многоуважаемый господин подполковник…» — Алик в очередной раз яростно скомкал бумагу и метнул мимо корзины. Бойкое перо запрыгало по новому листу.

«Глубокоуважаемый товарищ подполковник». Рычание льва — лист на полу.

Альберт Степанович Потрошилов рвал и метал. Он рвал в клочья непослушную бумагу и метал комки в корзину. В шести попытках он набрал ноль очков. Яростно скомканные листы валялись на потертом линолеуме. Корзина оставалась девственно пуста. Алик не знал и не мог знать, что все так сложится. Что судьба повернется к нему именно этим местом. И в этом месте, несмотря на запах и темноту, он должен будет сохранить лицо… Причем какое-то чужое.

Несмотря ни на что, Альберт Степанович фанатично боролся с судьбой. Он подливал себе в стакан и упорно склонялся над докладной в поисках судьбоносного решения. Рука становилась все тверже, а стиль эволюционировал на глазах.

«Довожу до вашего сведения, что вот уже несколько дней за сотрудником 108-го отделения милиции Потрошиловым А.С., то есть мною, ведется наблюдение со стороны мафиозных структур неевропейского происхождения».

Алик отвел от себя лист на вытянутой руке и с удовольствием посмотрел. Потом он крепко расцеловал бумагу, положил на стол и продолжил ее марать.

«Вышеуказанные лица, скрываясь под неброской внешностью якутов-оленеводов, преследуют капитана Потрошилова, то есть меня, не выпуская из вида ни на минуту. Обладая отличным зрением, они ведут наблюдение за моей квартирой непосредственно из яранги, построенной для конспирации в короткие сроки на детской площадке прямо перед подъездом. Исполняя ритуальные танцы вокруг костра, они пытаются деморализовать капитана российской милиции, то есть меня. В связи с вышенаписанным прошу перевести меня в штат сотрудников отделения, работающих под прикрытием, и присвоить мне кодовое имя АЛИКС (от имени Альберт, для простоты). Следующие докладные буду посылать на позывной ЮСТИС (от латинского „юстиция“). Способы передачи и обмена информацией предлагаю обсудить на следующем сеансе связи или при конспиративной встрече с нашим сотрудником», — Альберт Степанович подумал и дописал: — «или сотрудницей. АЛИКС».

Альберт сдержанно улыбнулся. При мысли о конспиративной встрече с сотрудницей появилась вера в успех невыполнимой миссии. Он вступит в борьбу с мафией, как рыцарь без страха и упрека. Зло должно быть наказано, и оно будет наказано! А главное — теперь было что сказать маме.

Распутин входил в ординаторскую частями. Сначала появилась большая рука и изнутри постучала по двери. Не дожидаясь ответа, появилась голова. Любопытные глаза стрельнули до дивану, пробежали по полу и в конце концов разочарованно обнаружили Альберта за столом.

— Ну, я так не играю! — Клим скорчил обиженную гримасу. — Один! За столом! С ручкой! На тебя это не похоже.

Альберт Степанович от удивления опешил. Всю свою сознательную жизнь он провел как раз за столом и с ручкой.