Одержимая (Авторский сборник) - Марина Дяченко

Он вернул трубку женщине и снова повернулся к диктофонам. Ирина перевела дух и поняла, что вся вымокла, что блузка на спине прилипла к телу.

— Что-то ты близко к сердцу все принимаешь, — пробормотал демон. — Ведьма, ау! Твое дежурство — до двенадцати ночи, не раскисай!

Телевизионщики, знакомые Ирине, тыкали прожекторами и камерами в портрет девочки с сиренью. Корреспондентка разматывала провод микрофона; народный художник сделал благожелательное лицо — как делал сотни раз при виде камер.

— Эдуард Васильевич!

Проклятая женщина снова несла телефонную трубку. И минуты не прошло! Ирина впилась взглядом в ее лицо: знает? Не знает? Сказали?!

— Эдуард Васильевич! Игорь Львович хочет поздравить лично!

Ирина взяла с ближайшего столика бокал белого вина и отхлебнула, как воду. Заметила удивленный взгляд девушки с бэйджиком.

Кто они мне такие, подумала Ирина с раздражением. Девчонки этой я в глаза не видела. А старый зазнайка явно не талантом себе дом заработал. Настоящие таланты на мансардах голодают, а этот отъелся. Откуда бабки? Заказы по протекции, связи, мода. Небось, ходил, куда надо, в приемных ждал…

Художник говорил тем временем по телефону с Игорем Львовичем, и лицо у него было, как медовый пряник. Он даже слегка кланялся с трубкой у рта. Закончил, широко улыбаясь, повернулся к уже установленной телекамере, но тут по залу пронесся невидимый ветер.

Хлопнули двери. Звякнуло стекло. Повернулись все головы.

Вошел букет на ножках — охапка роз, каких Ирина не видела в жизни. Букет был обут в кроссовки.

— Деда, с днем рождения!

За лесом роз (каждая размером с кулак) блестели глаза. Очень живые, дерзкие, насмешливые, знакомые Ирине по портретам. Разделяя толпу, ни на кого не обращая внимания, девушка с цветами шагала через зал; художник широко расставил руки, будто собираясь поймать в объятия бегущего ребенка.

— С днем рождения, дедуля, будь всегда здоров!

Художник одной рукой подхватил розы, другой обнял внучку. Алиса явилась на праздник в полном велосипедном обмундировании, не снимая даже шлема, и волнистые каштановые волосы выбивались из-под серого и черного пластика.

— Алиска-свиненок! — в голосе деда явственно прозвучало «королевна». — Где твое платье?

— Вечером, ну вечером, деда, мне еще в парикмахерскую!

— Уже почти пять часов!

— Еще не вечер! — она поцеловала народного художника в щеку. — Дедуль, я на минуту, я буду к семи… Или к восьми.

— Свиненок, — художник огорчился, но даже не попытался спорить.

— Да ладно, я постараюсь пораньше!

В ее веселье, подчеркнуто-безмятежном, Ирине померещилась фальшивая нота. Что же, она всегда притворяется ребенком для старика-деда?

Или именно сегодня ее что-то беспокоит, и она не хочет подавать вида?

Букет перекочевал в руки все той же распорядительнице. Откуда-то принесли вазу в половину человеческого роста — в такой вазе можно было утопиться; Алиска-свиненок, в велосипедных трусах и черной облегающей майке, прошла сквозь толпу в обратном направлении — по-прежнему ни на кого не обращая внимания. Она прошла мимо своих портретов — мимо акварельного наброска, и «В первый класс», и портрета с сиренью — не удостоив их взглядом, и вышла, на прощанье помахав деду рукой.

Ирина посмотрела на народного художника. Поймала взгляд, которым тот провожал внучку. Привалилась к стене меду двумя скучными натюрмортами:

— Это засада, Олег.

— Что?! — демон насторожился.

Ирина мертвой рукой вытащила из кармана телефон. Человек с телефоном привлекает куда меньше внимания, чем говорящий с невидимым собеседником.

— Я не смогу.

— Сдурела, ведьма?

С телефоном у лица, с фотоаппаратом-«мыльницей» на шее она вышла из зала; в холле уже толпились, и стихийно сложившиеся группки поднимали бокалы за юбиляра.

В этот раз самоубийцу не надо искать, думала Ирина. Не надо вычислять его мотив. Все просто и совершенно невозможно, потому что мне его не остановить. Как только он узнает о гибели этой девочки — я могу хоть штабелем сложиться, хоть сама повеситься у него на глазах — его не остановишь.

— Олег?

— Эй, ведьма, ты в своем уме?

— Что с ней случится, ты знаешь? Как она погибнет?

— Не знаю… Ты куда?!

Ирина выбралась на свежий воздух. Во дворе полно было людей и машин, на входе добавилась рамка-металлоискатель, и охранников собралось уже трое. Алиса, со шлемом под мышкой, со стаканом воды в руке, стояла рядом с давно не мытым серым Пежо; на крыше машины закреплены были два велосипеда, и парень лет двадцати проверял крепления.

Видный парень, надо сказать. Высоченный, мускулистый, отлично сложенный, в кожаной жилетке на голое тело, так что круглые плечи бугрились, как у киногероя. Длинные светлые волосы выбивались из-под черной банданы, в мочке левого уха покачивалась массивная сережка. Внучка художника, оказывается, падка на мачо и не любит ботаников…

Ирина глядела на них, по-прежнему сжимая телефонную трубку:

— Олег. Послушай. Мы старика не спасем.

— Если он умрет — ты тоже умрешь! — прошипел демон. — Забыла?

Ирина глубоко вздохнула:

— Хватит, не запугивай… Ни уговорами, ни обманом, ни лекарствами, никакими психологическими выкрутасами его не спасти. Ему семьдесят лет, он все видел и знает, его держит на свете эта Алиска-свинюка, или как там он ее зовет…

Она прошлась вдоль фасада, стараясь не выпускать из виду лицо девчонки. Теперь, когда дед не видел, она казалась старше, серьезнее и грустнее. И ее без сомнения что-то мучило. Проблема, которую надо решить сегодня; парень что-то говорил, повернувшись к Ирине спиной, его руки выдавали нервозность. Крепления давно были затянуты и проверены, а он все проверял и проверял их, будто не решаясь сдвинуться с месте.

Алиса покачала головой. Бросила свой шлем на заднее сиденье и отдала стакан первому подвернувшемуся гостю. Гость оторопел.

Не оглядываясь, девчонка забралась в машину, парень сел за руль, и обе дверцы хлопнули одновременно. Ирина, на ходу пряча телефон, быстро зашагала к воротам.

— Ты что?! — рявкнул демон. — Как ты потом войдешь?

Навстречу торопились дети в легких курточках поверх концертных костюмов, подростки постарше несли аккордеоны и скрипки в футлярах, женщина с лилово напомаженными губами подгоняла их, будто капрал: «Быстрее! Не спим! Еще распеваться!» Они прошли мимо Ирины, малыш с виолончелью, идущий последним, наткнулся на нее и тихо выругался матом.

Медленно стали открываться ворота — охранники выпускали Пежо с велосипедами на крыше.