Гневная любовь - Харитон Байконурович Мамбурин

— Пойдем домой, — предложила мне слегка возбужденная и злая суккуба, — А там сообщим кому-надо! Я знаю этот… состав. Он плохо рассеивается и долго действует. Принцесса… до утра никуда не денется.

Офигеть.

— Поздравляю, ты скоро станешь дядей, — вместе с похлопыванием по плечу, эти мои слова достались растерянно хлопающему ресницами принцу Гравиоргу, который невесть зачем приперся ко мне домой.

— Что? Откуда тебе это…, - начал блондин, а затем в его глазах вспыхнула догадка, — Опполина! Она своего добилась! Ты долж…

— Не, я ни причем, совершенно, — тут же отверг я гнусную инсинуацию, взяв второго сына императора рукой за плечо и выведя на балкон. Простерев свободную десницу (или шуйцу?) по направлению к вероятной дислокации чрезвычайно занятой в данный момент принцессы, я рассказал её безутешному брату о том, что мы видели в лесу. И о несчастном случае, который приключился с его венценосной сестрой. Было очень сложно, так как безутешность Гравиорга быстро достигла терминальной стадии, а я всё еще его сжимал и никуда не пущал, от чего бедолага сильно нервничал, дергался и даже кричал.

…правда, быстро заткнулся, когда Лилит предупредила, что врываться спасительным принцем на поляну сейчас еще слишком рано, если нет у блондина желания познать как крепкую мужскую любовь, так и пятьдесят тысяч оттенков инцеста. Сбледнув с лица, Гравиорг осунулся, а затем медленно поплелся в замок за доверенными лицами, которые будут держать рты на замке о том, что предположительно найдут на поляне. Посоветовав им взять с собой побольше жидкости для восполнения той в организмах пострадавших бандитов, намеревавшихся причинить невосполнимый ущерб переговорам двух высоких договаривающихся держав, я с чистой совестью и блаженной улыбкой пошёл спать.

— Где рыба, Мач? — сладким и ядовитым голосом меня спросила рыжая напасть, коварно захлопнувшая дверь моей спальни, как только я вошёл, — Покажи мне рыбу, рыбак!!

— И мне покажи! — из шифоньера вышла одетая в пеньюар Матильда. Лебединой походочкой и удерживая на руке Виталика, навроде кота.

— Показывай рыбов, мерзавец! — а вот это было нападение сверху от ошалелой Мимики, подкараулившей меня на шифоньере. С артикуляцией у бардессы было не лучше, чем с адекватным восприятием реальности (вина кошачьей мяты), так как, ползая по мне, кошкодевочка затеяла обыск. Угу, доспеха. Гладкого и металлического. Разумеется, она сверзилась на пол, где и закопошилась, невнятно что-то бурча.

— Вот тебе, — уронил я на неё пакет с остатками дурмана. Ну как с остатками? Килограмма два. А так как пакет был мной уже надорванным…

— Красивое…, - счастливо пробулькала бардесса, растирая себе шею и лицо крошками мяты. Запасы адеквата у нее моментально показали дно.

Так, одна устранена. Думай дальше, Мач, думай-думай…

— Здесь рыбы нет! — обрекающе раздалось с моей собственной кровати, откуда из мрака поздней ночи светили пьяненькие, но такие же подлючие фиолетовые глазки нашей мудрицы.

— Мач! Ты нам соврал?! — сделала большие наивные глаза жрица, прижимая к груди утконоса.

Вот и всё. Теперь рыжую, подошедшую ко мне вплотную и смотрящую требовательным взглядом, было не оттащить. Меняем тактику.

— Соврал! — гордо говорю я, принимая независимый вид, — Я работал над отношениями с Лилит! Мы налаживали взаимосвязь!

— И много налажали?! — ехидно пробулькало с кровати, — Нам осталось?!

— Грррр, — кратко выразилась гномка, уже почему-то вооруженная копьем.

Ну не, так дело не пойдет.

— Ох, какие же вы…, - выдохнул я, убирая доспехи и прочую военную фигню в инвентарь, а сам садясь на пол. Затащив на колени блаженно булькающую Мимику, я начал её гладить по голове, рассматривая остальных девушек. Гномка пыхтела, Саяка ехидно блестела глазищами, Матильда стояла памятником себе…

— Короче, вы — извращенки, — припечатал я, — Наглые, нахальные, напористые! А суккуба наша так не умеет. Вы можете говорить что хотите, но понимать-то должны, что ей некуда, блин, податься? Как и каждому из нас. А просто залезть ко мне в постель она не может. И я к ней — тоже! Это все похерит! Так что теперь делать? Ждать, пока разочаруется в себе и нас, а затем уйдет невесть куда? Работать убийцей?

— Нет! — тут же шепотом гаркнула Такамацури, — На свидание тащить надо!

— Я так и сделал! — аргументировал я.

— Всех! — тут же рыкнула гномка, топая ногой.

— Я потому и соврал! — гавкнул в ответ я, — Хотите свидание? Пойдем все вместе! А по очереди я вас тягать не буду! Я столько не вывезу! Да и нельзя нам разделяться! Жопа на каждом углу! Это была вынужденная мера!

— Ну вот, — скуксилась рыжая, убирая оружие, а я с оторопью внезапно понял, что они это всё затеяли именно затем, чтобы выбить из меня… свидание? Или что-то наподобие?

— Мы тоже люди! — с надрывом заявила мне Матильда, — Мы тоже хотим романтики!

— И я хочу! — тут же вновь соврал я, — Но у нас всё через жопу! Вот когда осядем где-нибудь… в безопасности. Или хотя бы вернемся в Империю Тьмы…

— Ловлю на слове! — проскрипела довольно Саяка, рассматривая меня как банковский менеджер безграмотную бабушку.

Фух, кажется, первый и, надеюсь, последний кризис в отношениях оказался преодолен. Додумать дальше мне помешал щелчок закрываемой на замок двери. Матильда, невесть как прокравшаяся мимо меня, с довольно пугающей улыбкой обернулась, опуская руки. Пискнувший Виталик попробовал удержаться на тонкой ткани пеньюара, от чего та и поехала вниз, аккуратно спуская вжуха.

— Э…, - умно произнес я, глядя на то, что в общем-то, много раз видел, но вот не надоело совершенно. Совершенство надоесть не может.

— Мы хотим ком-пен-са-ции! — промурлыкала блондинка, а я почувствовал, как некто, подкравшийся сзади, засунул свои маленькие проворные ручки мне в штаны.

Кажется, это будет бессонная ночь. И утро. А может, и полдник пропустим…

А за окном были тьма, тишина, суккуба, и мерно удаляющийся топот кавалькады сильно нервничающего вслух принца.

Глава 16

Когда трехтонный шестиногий манулотавр находится в плохом настроении — в нем обычно находятся и все свидетели этого события. Причем ему, этому редкому зверю, вовсе не нужно бушевать, в ярости колотя себя кулаками по груди (беззвучно — шерсть!), достаточно лишь нервно ходить из угла в угол, не особо обращая внимания на окружающих. Шерсть, вес, размах хвоста, всё это «позаботится» о них куда лучше. Наблюдая за метаниями урчащего Зауррморрхаввна, я понял, откуда у Картавра могла появиться привычка сидеть на потолке.

Мне лишь оставалось ужаться на подоконнике и не мешать министру думать. Дело было… ну не дрянь, но где-то близко.

На первых же