Пучина скорби - Альбина Равилевна Нурисламова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До Октябрьского добрались в шестом часу вечера. Некоторое время назад появились связь и Интернет; Вадим, не отрываясь от дороги, просмотрел сообщения. Собственно, оно было всего одно.
— Мамочка тебе написала? — спросила Ирочка с заднего сиденья, и Вадим поймал ее улыбку в салонном зеркале.
— Это по работе, малыш. Ничего интересного.
— Мы сегодня приедем?
— Сегодня никак не получится. Нам с тобой придется переночевать в этом городе, а рано утром, как проснемся, сразу в путь. И скоро будем дома.
— Ты сказал, мы будем ехать и ехать, — нахмурилась Ирочка. — Я дома хочу ночевать, а не тут.
— Прости, малыш, я очень устал. Нужно отдохнуть, поспать. Ехать ночью трудно, дорогу видно плохо. Вдруг попадем в аварию? В этом городке живет одна хорошая тетя, мы заедем к ней и попросимся на ночлег.
Ирочка выглядела недовольной, но Вадим пообещал купить мороженого, мармеладных мишек, персиковый сок и большую шоколадку.
Он написал Марине Ивановне эсэмэску и получил согласие сдать им на ночь жилье. Как Вадим и надеялся, квартира, в которой когда-то жила сестра Марины Ивановны Лидуся, была свободна, желающих снять ее не нашлось.
Увидев стоящего на пороге Вадима, который держал за руку девочку, пожилая женщина покачнулась и едва не упала в обморок.
— Добрый вечер, Марина Ивановна, — сказал Вадим, — это моя дочь, ее зовут Ирочка. Она снова со мной. Я перед вами в неоплатном долгу.
Марина Ивановна заплакала. Ирочка вопросительно посмотрела на отца, и Вадим подмигнул ей, давая понять, что все хорошо, ничего необычного не происходит.
На этот раз пирогов и гречневой каши не было, но Вадим с Ирочкой предварительно зашли в магазин и накупили всякой еды, включая обещанные сладости.
Вадим поставил сумку в прихожей, помог дочке разуться, повесил верхнюю одежду на вешалку. Привычные вещи, полузабытые ритуалы обращения с маленьким ребенком… Внутри бушевала буря, и Вадим сделал глубокий вдох, желая успокоиться.
— Можно мне мороженое?
— Сначала вымоем руки.
Он включил свет в крошечном санузле, повернул кран, отрегулировал температуру воды.
— Ты же большая, справишься одна? В туалет не хочешь? Я пока вытащу из пакетов все, что мы с тобой накупили. Заканчивай в ванной и приходи на кухню помогать!
— Ладно, — отозвалась дочь.
Когда она пришла, стол был завален сладостями, чайник закипал: Вадим собирался выпить чаю с бутербродами. Поставив перед дочкой стакан любимейшего персикового сока, он придвинул к ней креманку с мороженым и шоколадный батончик.
— Увидела бы мама, сколько вредной еды я тебе разрешаю есть, отругала бы меня.
— А мы маме не скажем. Это секрет! Да, пап? — Ирочка засмеялась. — Дома буду кушать суп и кашу. Честно.
Вадим жевал бутерброд, запивая его чаем, и смотрел, как дочка ест мороженое вприкуску с шоколадкой. Один стакан сока она уже выпила и потребовала следующий.
— Ты же лопнешь, деточка! — пошутил он.
Ирочка была слишком мала, чтобы помнить рекламу сока, которую много лет назад постоянно крутили по телевидению, и ответить: «А ты налей и отойди!»
Они смеялись, болтали о разных пустяках, ночь за окошком смотрела на них бархатным взглядом. Вадим видел себя и Ирочку словно со стороны. Разум его раздвоился: высшее счастье и крайняя степень горя владели им в равной мере, все чувства обострились.
Постепенно Ирочка стала чаще зевать, глаза ее сделались сонными, их будто бы заволокло туманом.
— Спать хочется, — пробормотала девочка.
— Еще бы, — отозвался Вадим. Он сидел, поставив локти на стол, переплетя пальцы и пристально глядя на Ирочку. — Лошадиная доза снотворного. Мне доктор выписал, но я редко принимал. Сберег, как знал. И в сок положил, и в мороженое на всякий случай. Минут через десять вырубишься.
— Ты… Что сделал? Зачем? Когда? — Взгляд прояснился от изумления.
— Пока ты руки мыла. Или следует сказать «мыл»? Или «бог» — бесполое существо: как хочешь, так и говори?
Сидящее напротив создание сжало крошечные кулачки и вперилось в Вадима бешеным взглядом. Необходимость притворяться отпала, и теперь Ирочкиными глазами на Вадима смотрело древнее злобное существо.
— Знаю, о чем думаешь. Выблевать не получится. Большая часть лекарства уже в крови, оно быстро всасывается.
— Как ты догадался? Все было идеально!
— Не так уж идеально, — усмехнулся Вадим. — Я писатель, видеть дыры, натяжки и просчеты в сюжете — часть моей профессии. Кое-что насторожило меня, но я был слишком потрясен, слишком счастлив обрести дочь, чтобы это анализировать. А ведь условия сделки выглядели искусственными.
— Да? С чего ты так решил?
Существо говорило голосом его пятилетней дочки, но построение фраз, тон, интонации изменились, и Вадиму больше не казалось, что перед ним — его ребенок. Раздвоенность сознания осталась в прошлом, с Вадимом за столом сидел его лютый враг.
— Чересчур сложно и вместе с тем притянуто за уши. Зачем возвращать мне дочь с условием, что я буду молчать обо всем и вернусь в Верхние Вязы? Никакой необходимости в моей персоне не было. Несмотря на угрозу, я мог проболтаться, захотеть исповедаться, пожелать отомстить, выбрать жестокую смерть вместо возвращения… Да мало ли! Проще и надежнее убить. Никто и не подумал бы меня искать. Благодаря своей шпионке ты знал, что жена не в курсе, где я. А больше никому нет до меня дела. Сестра Василия напугана, она за братом-то не поехала, а уж за чужим человеком… Марина Ивановна не стала бы бить тревогу, она рассказала, что знала, это предел ее возможностей. Я никому не писал, не звонил, не отправлял писем и сообщений с описанием происходящего в Верхних Вязах, и Олеся это знала. Хотел послать видео Вере, да и то не смог. А смог бы, что оно доказывало? «Виатор» просто удалил бы его вместе с каналом — и привет. Удивительно, почему он этого не сделал.
— Но ведь это не все. Было еще что-то?
— Было, — не стал отрицать Вадим.
… Перед тем, как выйти из общежития в Верхних Вязах, отец с дочкой отправились в туалет, «сходить на дорожку», как говорила Вера, и Вадиму подумалось, что возникла непредвиденная проблема: горшка-то нет!
Им с Верой никак не удавалось приучить дочку пользоваться унитазом. Они купили специальное детское сиденье, придумывали разные уловки, превращали процесс приучения в игру, говорили, что она взрослая девочка, горшочку надо уходить от нее к маленьким деткам… Все без толку. Прочие навыки
