100 великих тайн Второй мировой - Николай Непомнящий

1942 год. Гитлер вызвал в Берлин Манштейна для доклада о затянувшейся операции. Провал двух штурмов Манштейн пытался оправдать тем, что подступы к городу хорошо укреплены, а русские матросы дерутся с невероятным фанатизмом. Кроме того, у русских много артиллерии, в том числе неуязвимый форт с орудиями невероятно крупного калибра. И вот тогда под Севастополь были направлены орудия сверхбольшого калибра — два типа «Карл» и одно — «Дора». Что же представляли собой эти чудовища? Предоставим слово автору «Севастопольских дневников» генерал-майору А. И. Ковтуну.

«С 30-й батареи доносят, что по ним стреляют невиданными ещё снарядами. При попадании одного из них треснул трёхметровый бетон. Петров вызывает к аппарату командира батареи Александера и требует более точных данных… Но данные о снаряде вызывают недоумение — длина около 2 метра, калибр 615 миллиметров».

С «тридцатой» хорошо просматривался весь фронт под Севастополем, и Александер организовал инструментальную разведку. Одного, потом другого «Карла» выдали особо яркие вспышки при выстрелах и характерный, харкающий звук. Между «чудищами» и батареей Александера завязалась артиллерийская дуэль. Кстати, помимо «Доры» и «Карлов», гитлеровцы подтянули под Севастополь несколько тяжёлых орудий 11-, 12- и 14-дюймового калибра. Их снаряды непрерывно перепахивали позицию «тридцатой» и обрушивались на кварталы города. Над Севастополем стояло гигантское облако пыли и дыма, и вскоре красавец-город был превращён в руины.

Этот штурм Севастополя был особенно ожесточённым. Только на батарею Александера было брошено несколько полков пехоты, не считая сапёрной роты, оснащённой огнемётами и зарядами для подрыва бронебашен. Вражеские бомбардировщики делали до 600 вылетов ежедневно. Артиллерийский огонь был настолько плотным, что в амбразуры беспрестанно залетали раскалённые осколки, вызывавшие пожары и ранившие людей. Они вонзались в стыки у оснований башен, и те заедали. С наступлением темноты матросы выковыривали их ломами.

На седьмой день штурма снаряд одного из «монстров» угодил в башню. Погибли наводчики и замочные, тяжело ранило командира башни. Однако расчёт заменили, орудия ввели встрой и дуэль продолжилась.

Следует отметить, что вскоре «Карлы» были сильно повреждены огнём батареи Александера и их вывезли в Германию. «Дору» же обнаружили лётчики и нанесли по её позиции короткий, но ощутимый удар, выведя из строя энергопоезда, состав спецсопровождения, платформы обслуживания и вагоны с боеприпасами. Генерал-майор, командовавший «Дорой», счёл за благо просить о срочном перебазировании за пределы Крыма.

Под Севастополем нацисты ежедневно теряли до 4500 солдат убитыми и ранеными. Однако и силы защитников таяли. Батарею Александера прикрывал батальон морских пехотинцев и миномётная батарея лейтенанта Пятецкого. Они, не щадя себя, выполняли приказ генерала Петрова: «Беречь батарею!» Но к 12 июня от батальона осталось меньше роты. Сильно поредел и 90-й стрелковый полк, державший фронт близ 30-й. Иссякли совсем недавно казавшиеся неисчерпаемыми запасы снарядов. 17 июня последовала новая серия атак, которые батарейцы отбивали собственными силами и выстрелами учебными болванками.

Положение стало критическим. На общем совете личного состава было принято решение прорываться небольшими группами в горы, к партизанам. Некоторым это удалось. Через несколько дней противник опоясал батарею пулемётными точками. Соловьёв, руководивший одной из последних групп прорыва, был тяжело ранен. Александер уходил последним. В подземных галереях оставались только раненые, которые не могли передвигаться, и медперсонал.

24 июня командир попрощался с политруком и вместе с небольшой группой батарейцев через водосток ночью вышел к реке Бельбек. Через несколько дней предатель из местных жителей выдал Александера, и после пыток он был расстрелян в симферопольской тюрьме.

После ухода из Севастополя последних кораблей на батарее продолжались подземные бои ещё 19 суток! Даже когда были подорваны входные двери, нацисты долго не могли войти внутрь потерн. Искалеченные моряки встречали их автоматным и винтовочным огнём. Когда же был захвачен центральный пост, старший политрук Ермил Соловьёв, не желая попасть в плен, застрелился. В дальних потернах и узких ходах раненые продолжали сражаться почти в полной темноте.

Призывы к сдаче и всяческие посулы остались безответными. Тогда гитлеровцы стали нагнетать в подземные сооружения газы. Под землёй наступила тишина…

В самом конце Великой Отечественной войны в руки советского командования попали особо секретные архивы Третьего рейха. Они содержали чертежи и техническую документацию об уже известных нам орудиях-«монстрах», о неосуществлённых проектах всевозможного «чудо-оружия». Но каково же было удивление, когда среди этих бумаг были обнаружены описания и чертежи… батареи Александера, сделанные немецкими специалистами.

Это было подлинное научное исследование, включавшее расчёты на прочность артсистемы, износ стволов, анализ порохов и ряд других сугубо специальных вопросов.

В конце был приложен вывод о том, что «форт русских „Максим Горький 1“ являлся подлинным шедевром военного инженерного искусства», и что именно поэтому, в силу своих исключительных качеств смог отсрочить падение Севастополя более чем на полгода.

КРАХ ОПЕРАЦИИ «БЛАУ»

(По материалам Г. Ястребца)

Фюрер был не просто одержим идеей создания «великого рейха». Он понимал, к примеру, что в современной «войне моторов» победит тот, у кого будет в достатке горючего для танков и самолётов. К началу «восточной кампании» нацистская империя производила лишь около 8–9 миллионов тонн бензина и дизельного топлива, в основном из местного угля, методом так называемой гидрогенизации его под высоким давлением.

«Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я покончу с этой войной». Столь своеобразный ультиматум предъявил Гитлер своим генералам 1 июля 1942 года на совещании штабов группы армий «Юг».

Это научно-техническое направление Гитлер взял под личный контроль, ещё не будучи рейхсканцлером. Один из признанных в мире экспертов по нефтяной промышленности и международным отношениям, Дэниел Ергин, председатель совета директоров консалтинговой фирмы «Кембридж энерджи ресерч ассошиэйтс», нашёл и недавно опубликовал в книге «Добыча» интересные сведения о том, что ещё в июне 1932 года высокопоставленные сотрудники крупнейшего синдиката германской химической промышленности «ИГ Фарбениндустри» встречались с Гитлером в мюнхенском отеле.

Будущий канцлер на эту встречу опоздал, ибо только что возвратился из предвыборной агитационной поездки. Сперва он намеревался уделить гостям из «ИГ Фарбениндустри» лишь полчаса, но беседа увлекла его и продлилась два с половиной часа. Гитлер задавал вопросы, вникал в детали проекта создания синтетического моторного топлива и в конце разговора дал понять, что проект такого рода наилучшим образом соответствует его стратегическим планам. «Сегодня, — заявил Гитлер, — экономика Германии не представляется без нефти. Моторное топливо немецкого производства должно стать реальностью, даже если это потребует жертв».

Техническую задачу вроде бы решили. Но не оправдались стратегические надежды германского вермахта на молниеносную войну. Острую нехватку горючего немецкие армии ощутили уже зимой сорок первого. Не помогли и нефтяные ресурсы союзной Румынии. И тогда Берлин взялся за разработку секретной операции «Блау», основной задачей которой стало наступление германских войск на юге России с целью захвата кавказской нефти, а затем и нефтяных месторождений Ирана и Ирака, откуда Гитлер намеревался двинуться дальше — на Индию.

Он надеялся, что Советский Союз израсходует на защиту своих месторождений «чёрного золота» последние людские резервы, после чего победа достанется Германии. Было даже создано акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе» и собран внушительный контингент из 15 тысяч специалистов и рабочих для технического обслуживания кавказских нефтепромыслов. Дело оставалось за малым — захватить их.

Об этом тяжёлом, драматичном периоде Великой Отечественной войны мне рассказывал старейший наш нефтяник, бывший нарком нефтяной промышленности, а впоследствии председатель Госплана СССР Николай Константинович Байбаков. Он признал, что наступление немцев летом сорок второго действительно поставило нашу страну на грань жизни и смерти. В июле гитлеровские армии вышли к Нижнему Дону, ожесточённые бои гремели уже и в предгорьях Кавказа.

В один из июльских дней Байбакова вызвали к Сталину в Кремль.

— Гитлер рвётся на Кавказ, — сказал Верховный. — Нужно сделать всё, чтобы ни капли нефти не досталось врагу. Имейте в виду, если немцы захватят нашу нефть, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, мы вас тоже расстреляем…