Любовь цвета боли (СИ) - Полина Жилинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подаюсь вперед и, обхватив Макара за шею, нахожу его губы. Они тотчас открываются навстречу, руки вновь приподнимают меня над землей, прижимая к сильному телу.
И не это ли ответ на мой вопрос? Вновь судьба-игрунья подкидывает пищу для раздумий? Или намекает, что, наоборот, хватит слишком много думать?
Может, самое время просто жить?
Матерь божья, как же я понимаю сейчас Дениса и того мужчину, что басил во всё горло.
Моя смелость улетучилась в неизвестном направлении, стоило только Макару поднять меня на руки и загрузить в корзину. И вот, забившись в самый угол, я то и дело кошусь вверх — на поток громко гудящего пламени над головой. Над нами гордо парит поражающий своими размерами черный словно смоль купол. Наш пилот проводит предполетную проверку оборудования. Этот улыбчивый мужчина в возрасте чем-то отдаленно напоминает мне барона Мюнхгаузена из мультфильма. Может, задорно торчащими в разные стороны длинными усами, а может, неповторимой манерностью и интонацией голоса.
Тем временем пилот, связывается с кем-то по рации и запрашивает разрешение на взлет, называя бортовой номер нашего аэростата. Поворачиваюсь на подрагивающих ногах спиной к мужчинам и крепко хватаюсь за гладкие края корзины. Невидящим взглядом обвожу зеленый луг и могучие деревья. Слышу, как шипит рация. В следующий миг со спины меня обнимают крепкие надежные руки.
— Ну что, маленькая, полетаем? — мазнув носом по щеке, Макар шепчет на ухо.
Меня хватает лишь на то, чтобы слабо кивнуть. Зажмуриваюсь крепко, слышу, как в ушах набатом звучит стук бешено бьющегося сердца, перебивая громкий гул горелки. Прижимаюсь спиной теснее к груди Макара. Его руки, покоящиеся у меня на талии, сжимаются чуть крепче. Едва уловимое дуновение ветра приятно обдувает лицо.
Открываю глаза и забываю, как дышать.
Оказывается, мы уже оторвались от земли и летим. Нет, не летим — парим.
С благоговейным восторгом, смотрю, как удаляются от нас люди, оставшиеся на поляне. А вот мы уже пролетаем над ажурными кронами сосен. Стоит только протянуть руку — можно коснуться колючей верхушки.
Когда наша гондола вываливается за пределы леса, моему взору открывается небольшой поселок. Так интересно наблюдать с высоты птичьего полета за занятыми своими делами людьми: кто-то рыхлит грядки, кто-то сидит на крыльце с дымящейся чашкой в руках, а кто-то машет нам и весело кричит: «В добрый путь!»
Машу в ответ. Вот так, под заливистый лай переполошенных нашим появлением собак, наш шар устремляется выше. Спустя некоторое время отмечаю, что страх сменился немым восторгом. По ощущениям с нами вообще ничего не происходит. Корзину не качает, не дергает. Мы лишь плавно парим в потоках ветра и поднимаемся всё выше и выше.
— Боже, Макар, это чудесно, — шепчу в восхищении.
Под нами расстилаются бескрайние просторы. Вот величественный собор с мелькающими золотистыми бликами на куполах от пока еще едва заметных, пробивающихся из-за облаков лучей солнца. А вот небольшие водоемы; переплетение дорог, по которым туда-сюда снует множество, кажется, совсем игрушечных машин; густые леса, широкие поля с пасущимися коровами и лошадьми.
А вот и рассвет, солнце плавно поднимается из-за линии горизонта. Вокруг тишина и пение птиц. Нашу идиллию нарушает лишь звук горелки, но и он меркнет на фоне тех красот и поистине волшебных впечатлений.
В этот момент я как никогда понимаю значение слова «воздухоплаватель». Мы действительно плывем по небу. Кажется, вот-вот еще немного — и его кусочек окажется у тебя в руках. Меня накрывает непередаваемыми ощущениями полного спокойствия и умиротворения. Оборачиваюсь на Макара, и тону в теплом взгляде карих глаз.
— Нравится? — спрашивает с улыбкой.
— Очень. И совсем не так страшно, как я представляла.
— В первый раз всегда страшно. Но в первый полет и самые незабываемые ощущения.
— В первый раз? То есть это не первый твой полет?
— Этот клуб принадлежит мне.
— Серьезно? Ах ты, врунишка! Ты ведь говорил, что тоже боишься лететь!
— Я тебе подыграл, — с хитринкой во взгляде широко улыбается, глядя на меня.
А я зависаю, глядя на Макара. Сейчас могу с полной уверенностью признаться себе, что влюбилась с первого взгляда в его улыбку, в лучики морщин, которые появляются в уголках глаз, когда он радуется. В то, как сразу же разглаживаются суровые линии на лбу, как светятся озорным блеском карие глаза в обрамлении пушистых ресниц.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень красивый?
— Обычно я вызываю совсем противоположные чувства у людей, — приподняв бровь, как-то смущенно хмыкает.
— Это потому, что ты не давал им возможности заглянуть глубже.
— Я не такой белый и пушистый, каким ты меня считаешь. Знала бы ты, сколько демонов живет внутри меня, бежала бы без оглядки. Но с тобой я хочу быть другим, — ведет ласково ладонью по щеке. — Так, что влипла ты малышка…
Мы поднимаемся всё выше и выше. На короткий миг становится жутковато, когда заходим в облака. В густой вязкой толще совершенно ничего не видно, глухо, сыро и немного ветрено.
— Дай руку, — обхватывая мою ладонь, просит Макар.
Выполняю просьбу, и он, обхватив мою руку за запястье, высовывает ее за борт.
С ума сойти! Я облака трогаю руками!
Сердце на миг замирает в неуемном восторге, я боюсь даже дышать, глядя, как наши ладони скользят по сизой влажной дымке.
— Смотри, — указывает Макар ладонью вдаль, и я вижу в густых облаках, отражение нашего огромного сердца.
Наконец мы вырываемся из плотной пелены.
Уф, какое счастье снова смотреть на голубое небо и солнце!
Опускаю взгляд и вижу, что мы парим над пушистыми облаками, которые скрывают всю поверхность земли. Сейчас есть только мы, бескрайнее небо и огненный шар восходящего солнца. Время как будто замерло. Красота неописуемая. Обхватываю рукой талию Макара и прислоняюсь щекой к груди.
— Спасибо тебе, — говорю искренне, глядя на красивый профиль.
Макар зарывается пальцами в волосы и, наклонившись, невероятно сладко и нежно целует. На душе становится так хорошо, так тепло, до невообразимости легко и свободно. Кажется, что сам воздух вокруг нас искрит нежностью и лаской.
Не знаю, сколько по времени длиться наш полет, пока не понятно, откуда взявшийся ветер не нарушает нашу идиллию.
— Макар Сергеевич, поднимается ветер, нужно как можно скорее снижаться! — перекрикивая гул горелки и неожиданно резкие порывы ветра, кричит пилот.
Макар напоследок коротко целует меня в уголок губ и отходит к пилоту.
— Тогда опускаемся, — слышу уверенный
