Барнар — мир на костях - Angor
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он приблизился к воротам Остбона, то его не сразу впустили. Лицо Розгальда было в крови животных. Жёлтые дикие вампирские глаза глядели бесчувственно.
— Ваше Величество? — едва смог произнести стражник на воротах.
— А что, пока я отсутствовал, меня уже успели забыть? — ухмыльнулся печально он. — Открывай ворота, Дэбр.
Мужчина, как в полусне исполнил приказ, всё ещё пребывая в недоумении. Но когда король вошëл, то тот, наплевав на всë, рухнул перед ним на колени и поцеловал край грязного кафтана, торчащего из-под кольчуги.
— Милорд, — он всхлипнул. — Мы думали, что вы мертвы. А сейчас я увидел вас. Хвала небесам! Вы точно любимец Дахмана! — все остальные охранники, столпившиеся у главных ворот, тоже поспешно пали пред ним ниц. — А ещё сейчас ваши глаза такого цвета… Я подумал, что… А как…
— С чего вы взяли, что я умер?
— А как же? Ведь из Торна через портал вернулись аливитянки и наши люди. Они были в Килне после битвы и сказали, что там все были мертвы. Никого не осталось больше.
Розгальд остолбенел. И затем, придя в себя, со всей силы ударил о стену кулаком. Несколько камней отвалилось.
— Где эрл Даррен? Пусть живо придёт ко мне с отчëтом!
— Так ведь эрл самоубился. В Торне не удалось добыть артефакт. Кто-то из орков сбежал, унося с собой кристалл через потайную дверь. Вот Даррен и выбросился, говорят, с высоты, как только это узнал. Он не мог себе простить этого.
Когда правитель Дормана услышал, что кристалл захватить не получилось, ноги его чуть не подкосились. Ему хотелось вновь пить. Ему хотелось убить всех к чертям. Но он всë же постарался взять себя в руки.
— А Ханна где?
— Ей в бою отрубило нос, и она находится в госпитале, имени Вашего Высочества.
— Ясно, — холодно ответил Розгальд и двинутся ко дворцу.
Он шёл как в тумане. Добравшись до своих покоев, отдал приказ слугам, чтобы они срочно принесли ему вёдра, полные крови заколотых животных. Подданные были в шоке от таких указаний, но ринулись исполнять.
В ту ночь слухи быстро расползлись по столице. К утру уже все знали, что король больше не человек, а вампир. Жителям становилось страшно. Многие были недовольны. А кто-то не собирался в это верить, пока сам не увидит собственными глазами. Но факт был в том, что дорманцы были сломлены и разочарованы. Уже не счесть того числа семей в Дормане, которые потеряли почти всех своих близких. Каждый понимал, что Розгальд старался ради всех, но смерть и отчаяние перевесили чашу весов в их душах на свою сторону. Никому больше не хотелось сражаться. Все выдохлись. Некоторым даже уже и не за кого было сражаться. Похоронные процессии стали слишком частой частью пейзажа.
Людям был нужен глоток успеха. Хотя бы маленький. Чтобы у них вновь появились силы. Чтобы этот глоток придавал им храбрости. Очень тяжело сохранять уверенность, когда кругом смерть. Дорманцам уже казалось, что они проиграли. Конечно, новость, что один из артефактов удалось добыть, тоже разнеслась по округе. И это должно было всех взбодрить. Но вышло иначе… Люди не могли увидеть кольцо Гильдегарды, так как Розгальд опасался раскрывать его место в целях всеобщей безопасности. И в его размышлениях была логика. Но дорманцы были простыми людьми: они верили в то, что всë же видели. Им важно было узреть это чудо-кольцо. Оно бы заставило их продолжить борьбу. Но… Этого не произошло.
И на всë это наслаивалось новое несчастье. Их любимый милорд стал вурдалаком. Дорманцы сторонились кровопийцев, ведь они раньше вели с ними частые войны. Только острая необходимость заставила их войска объединиться.
Против Розгальда начал зреть государственный переворот. Мало в ту ночь осталось на его стороне жителей. Почти все дорманцы решили на рассвете предложить ему добровольно покинуть королевский престол. А иначе… Вурдалака ждала смерть.
Глава 21
Грегори же после исчезновения купола быстрее всех подбежал к Таре и разрубил корни, обвивавшие её тело. Девушка громко кашляла. Из глаз лились слëзы от удушья. Сломанные рëбра при каждом вздохе впивались в лëгкие.
— Грегори, — она с трудом проговорила, положив свою ослабшую руку на его грудь, — принеси из моей сумки зелёный мешочек с растительной пастой.
Наëмник кивнул и ринулся к её лошади. Он судорожно рылся среди множества склянок и различных свëртков. Глаза разбегались. Из-за нервного состояния у него совершенно не получалось сосредоточиться. На помощь явился Иорик. Глаза поэта, привыкшие к дешëвому мелкому шрифту букв и к быстрым поискам нужных отрывков, сослужили ему хорошую службу. Бэбкок в мгновение ока обнаружил мешочек с пастой и вручил Грегори.
— Спасибо, Иорик, — тот, быстро ответив, схватил его и помчался к подруге.
Тара слизывала пасту, как кошка, но ей было всë равно очень больно проглатывать. Когда содержимое в мешочке исчезло в желудке, волшебница, закрыв глаза, приступила к самолечению.
— Рурсум франгитур, мергитур, ут ривус ин ривум инфлюит.
Вывороченные кости её поползли на место, как собаки, забирающиеся в свои будки, когда идëт дождь. Из уст ведьмы вырвались стоны. Руками она вцепилась крепко в траву. Грегори видел, как ей больно, но ничем больше не мог помочь. Ладонью он придерживал её голову и нежно гладил пальцами по щеке.
Когда раны Тары закрылись, она поднялась сама, без помощи на ноги. Лицо её было всë таким же бледным. Девушка больше походила на каменную статую, чем на живого человека. Взгляд её сразу упал на окровавленную голову подруги.
— Амелия, — чародейка медленно направилась к ней и улеглась на её неподвижную грудь.
Она молча лежала, не закрывая глаза. Будто старалась всë же услышать у трупа сердцебиение.
— Тара! — взволнованно окликнул её Конрад, — Это ненастоящая Амелия.
Все устремили на наëмника вопрошающие немедленных разъяснений взгляды.
— Посмотрите на те узоры наподобие рун, что вывела она на сырой почве. Точно такие же были нарисованы чёрной краской на лицах у жрецов. Помните? Когда мы впервые встретили Узгулуна у селения Иезавель, — Конрад сделал небольшую паузу, чтобы друзья вспомнили. Когда те закивали, он продолжил. — Так что я не думаю, что настоящая Амелия стала бы призывать на помощь Узгулуна. Это всего лишь её копия.
