Поцелуй стали - Бек Макмастер

Голубокровный. Онория всегда презирала их, однако Блейд сумел открыть ей глаза и заставить сомневаться во всем, что твердил ее отец и она знала по собственному опыту. Это так сбивало с толку.

Возможно, Онор поспешила с ненавистью и обвинениями, и теперь ей было очень стыдно сознаться в своих предрассудках. Разве не она сама говорила: «Манипулирование — не симптом вируса?..»

В щель под дверью лился свет. Онория судорожно вздохнула и открыла ее:

— Блейд?

Молчание.

В спальне было темно, но из ванны струился свет. Онория прошла туда и остановилась на пороге. Комнату озаряло теплое сияние свечей. Обнаженный Блейд в одном только полотенце сидел на стуле у зеркала, положив голову на руки. Что-то сжалось в ее груди. Он даже не пошевелился, когда она вошла. У его ног стояла полупустая бутылка бладвейна.

Онория робко шагнула вперед и только набрала воздуха, чтобы снова позвать господина…

— Те не стоило приходить.

Она от удивления открыла рот:

— Хотела узнать, не нужно ли тебе чего.

И затаила дыхание, встретившись со взглядом черных глаз в зеркале. Лицо Блейда ничего не выражало.

— А чо, кажется, будто мне шота нужно?

В горле Онории встал ком.

— Да.

Взгляд господина помрачнел.

— Убирайся.

— Нет.

Внезапно Блейд оказался прямо перед ней. От неожиданности Онория едва успела отступить, но он уже схватил ее за руку:

— Седня я не гожусь в собеседники.

Онория посмотрела на него. Пульс грохотал в ушах. Блейд давал ей шанс уйти, убежать до того… как между ними все изменится. Сейчас перед ней стоял не тот мужчина, кого она знала, а человек, который борется с собственными демонами. Раздавленный горем, беспомощностью и неудачей. Онории хотелось обнять его и крепко сжать, но, похоже, сегодня Блейд ей это не позволит. В его глазах горело обжигающее пламя.

Заметив нерешительность гостьи, Блейд опустил взгляд на ее грудь. Его дыхание чуть участилось.

— В последний раз предупреждаю, черт тя дери!

Онория сжала кулаки. Сама мысль о близости лишала ее способности дышать. Однако она нашла в себе силы открыть рот:

— Я никуда не уйду.

И к своему удивлению осознала, что так оно и есть. Онор хотела этого мужчину, желала того, что произойдет между ними. От одной мысли об этом соски затвердели, а внизу живота и ниже, в тех местах, о которых она старалась слишком часто не задумываться, стало жарко и влажно.

Если Онория ожидала, что Блейд обрадуется ее ответу, то ошиблась. Господин резко повернулся и смахнул бритвенный набор с туалетного столика. Его зеркальце разбилось на миллион осколков, мыло уехало под ванну на когтистых лапах, а помазок медленно покатился и остановился рядом с бритвой. Блейд оперся на туалетный столик и опустил голову, словно пытался взять себя в руки. Его спина и плечи ходили ходуном от напряжения.

Это должно было напугать ее. Страсть Блейда была дикой и примитивной, а ярость — острой. Но он никогда ее не обидит. Онория знала это с уверенностью, которой прежде не испытывала.

Потому и шагнула к нему, хрустя осколками. Нервозность пропала.

— Я тебя не боюсь и знаю: ты никогда не причинишь мне боли. Так что если пытаешься заставить меня сбежать… значит, тебе не удалось.

Блейд поднял голову и встретился с ней взглядом в зеркале. Онория затаила дыхание, но не от страха. Меж ее бедер запульсировало желание.

— Я опасен, — процедил Блейд сквозь крепко сжатые зубы. Он впился ногтями в столик. — Черт тя дери, Онор, ты рехнулась? У мя руки по локоть в крови.

— Я тебе доверяю.

Онория коснулась его дрожащей спины. Она уже видела Блейда в таком состоянии, знала, как сильно он старался держать себя в руках. И его рассказ о сестре лишь укрепил решимость Онории. Этот мужчина знал цену поражению. Она доверяла ему больше, чем он самому себе.

Блейд вздрогнул и зажмурился, раздувая ноздри:

— Мне седня лучше одному.

— Я хочу быть с тобой.

Повисло молчание, не слышно было даже дыхания Блейда. Он поднял голову, и в блестящем зеркале отразился хищник.

— Ты мя видала тока в лучшей форме. — Блейду не нравилось, каким он сейчас предстал перед Онор. В его голосе слышалось презрение к самому себе: — Как ты можешь забыть, что я натворил?

Он говорил о своей сестре.

— Кто убивает человека — пистолет или тот, кто нажимает на курок? Надо ли винить пса, что подрал ребенка, или того, кто до этого бил, морил голодом и мучил животное? — Ее сердце сжалось при виде его лица. — Я помню, что ты сделал. Для меня, для Чарли, даже для Лены. Я не забуду подаренные перчатки, и как ты кормил меня, когда я едва не рыдала от голода. Не забуду о людях, о которых ты заботишься. — Ее глаза наполнились слезами. — Мне так жаль. Ты не можешь ее вернуть и в глубине души, вероятно, никогда себя не простишь. Но я вижу в тебе не человека, убившего сестру, а того, кто выбрался из канавы и управляет своей жизнью. Вижу мужчину, создавшего собственную семью, любящего и любимого. Того, кого мне хочется поцеловать. — Онория погладила его по спине. — Того… кому я хочу отдаться.

Блейд издал какой-то полустон, а затем прижал ее к столику спиной к зеркалу. Онория не успела возразить и остановить его. Он завладел ее губами грубо и властно, одновременно поднимая ей юбки.

Стеклянные бутылочки с ароматическими маслами полетели на пол. Блейд подхватил Онор под колени, раздвинул ей ноги и вжался туда, где ему было самое место. Их бедра терлись друг о друга.

Блейд обхватил ее лицо ладонями и принялся дрожащими пальцами нежно поглаживать щеки, не сводя взгляда с губ:

— Я хочу тя так сильно, как никада ничо не хотел. Но боюсь причинить те боль.

Онория взяла господина за руку, опустила ее под юбки, прижала к горячей коже своего бедра и прошептала:

— Поэтому я и знаю, что ты не сделаешь мне больно. Блейд, займись со мной любовью и не останавливайся.

Другой рукой она обхватила его затылок и притянула господина к себе.

Эти слова разрушили остатки его самообладания. Он застонал и прижался лицом к ее шее. Прохладное дыхание обдало разгоряченную кожу Онории, по всему ее телу побежали мурашки.

Он стиснул ее бедро:

— Да будет так.

Блейд овладел ее губами в жестком поцелуе. Она чувствовала жажду господина и безрассудную страсть. Водоворот желания закружил Онорию. Вся дрожа, она положила ладони на грудь Блейда и стала поглаживать шелковистую кожу, ощущая под ней каменные мышцы. Обвела сосок, спустилась ниже по мускулистому животу. Онории все было в новинку. На ум приходило одно слово: «твердый». Ее полная противоположность.

Только его губы были мягкими. Блейд жадно ласкал ее язык своим, наплевав на вежливость и обходительность. Подхватив Онор под попку, терся так, что полотенце раздражало чувствительную кожу бедер. Его твердый член прижимался к влажной ткани ее панталон.

— О боже! — простонала Онория, хватая ртом воздух, и впилась ногтями в его плечи.

Блейд обхватил затылок Онории и притянул ее ближе, усиливая трение. Она выгнулась и оперлась о столик. На пол полетела еще одна бутылочка одеколона. Блейд поддерживал любимую, зарывшись рукой в ее волосы и сжимая пряди в кулаке. Он заставил Онор запрокинуть голову, открывая нежную шею.

Горячо. Влажно. Он осторожно оцарапал ее горло зубами, напоминая, что балансирует на грани.

Онория сжала плечо господина. Она хотела ему довериться. Блейд осыпал страстными поцелуями ее ключицу, и искры страха превратились в сладкое покалывание в лоне. Онор выдохнула и расслабилась в его объятиях.

Блейд прижался к ее шее и провел языком по пульсирующей жилке, одновременно поглаживая хлопковое белье. Онория вздрогнула. Блейд едва касался ткани, но она так дразняще скользила по чувствительной коже…

Блейд нашел пальцем отверстие в панталонах. Сначала он легко гладил ее влажные складки, а потом начал ласкать сильнее. Онория трепетала. Она желала… жаждала… Это было слишком много и слишком мало одновременно.

— Откройся мне, Онор, раздвинь свои красивые бедра, — потребовал Блейд, прижимаясь теснее.

Поток холодного воздуха омыл ее ноги. Юбки были смяты и подняты до талии. «Выгляжу, наверное, как растрепанная девица, которую сейчас поимеют». Однако впервые Онор было плевать.

— Вот так, — выдохнул Блейд, кончиком пальца раздвинув чувствительные складки и поглаживая соблазнительную жемчужину между ними.

Онория открыла рот в беззвучном крике, обхватила господина за шею обеими руками и задвигала бедрами:

— О, боже… не останавливайся.

— Не буду. — Он нашел то самое место, от которого по ее телу словно расходились электрические разряды.

Онор уже почти ничего не соображала. Запрокинув голову, она закричала от удовольствия.