Введение в Новый Завет Том II - Рэймонд Браун

Надо признать, что все эти наблюдения не создают целостной картины. Гартман (Hartman, "Humble" 28–29) поступает мудро, когда делит материал в Кол, касающийся лжеучения, на не вызывающие сомнения факты, правдоподобную и возможную информацию. Все те, кто с уверенностью пишут на эту тему, в значительной степени располагают лишь догадками. Конечно же, в этом нет ничего плохого, при условии, что эти люди реально оценивают вероятность каждой догадки. При такой удаленности в пространстве и времени мы едва ли сможем расшифровать все элементы, которые входят в критикуемый автором синкретизм, или с точностью определить конечную теорию. Обычные читатели могут удовлетвориться той оценкой, которая действительно вероятна: противники сочетали веру в Христа с еврейскими и языческими идеями, сформировав иерархическую систему небесных существ, в которой Христос был подчинен ангельским силам, которым было необходимо поклоняться.

Кодекс домашней этики (3:18–4:1)

Это первый из пяти новозаветных сводов правил для членов христианского братства, с которыми мы еще познакомимся, и, вероятно, самое древнее[383]. Отношение членов братства друг к другу обсуждалось и в литературе Премудрости ВЗ, и в этических дискуссиях греческих философов. Говоря конкретнее, известные философы разрабатывали детальные перечни этических требований по отношению к представителям власти, родителям, братьям и сестрам, мужьям, женам, детям, другим родственникам и деловым партнерам. В развивающихся христианских общинах верующих нужно было направлять, чтобы посторонние видели влияние веры в Христа на их жизнь и признали их полезными членами общества. Эта необходимость могла быть более настоятельной в тех случаях и в тех местах, где большинство христиан составляли язычники, которые не были воспитаны в знании еврейского Закона.

Вряд ли есть сомнения в таком случае в том, что и форма, и содержание новозаветных домашних кодексов находились под влиянием современным им этических правил. Однако теперь появилась новая мотивация: «в Господе» (Кол 3:18, 20; также «Господь» 3:22, 24; «Господь на небесах» 4:1), Христос, который превыше господств и сил. Правление Христа обязует всех домашних соблюдать правило, адресованное рабам в 3:24, но относящееся ко всем без исключения: «Служите Господу Христу». Этот принцип определяет, какие этические указания заслуживают особого внимания, задает тон, а также снимает противоречие с 2:20–22, где автор предостерегает колоссян против следования человеческим заповедям и учению. Иллюстрацией этому является тот факт, что первый член в каждой из трех пар (3:18–19; жены/ мужья; 3:20–21: дети/отцы; 3:22–4:1: рабы/господа) получает наставление повиноваться и быть послушным, так как покорность Христу реализуется путем подчинения в рамках домашней среды[384]. Второй член каждой пары, тот, кому следует подчиняться, должен воплощать в себе черты Господа, который превыше всех: любовь, воздержание от гнева, справедливость.

То, что рабам даются наставления в четырех строках, а господам — только в одной, возможно, отражает социальный статус христиан: много рабов, мало богатых господ. (Связь Кол с Флм, письмом, посвященным взаимоотношениям раба и господина, также вписывается в эту картину.)

Как читатели–христиане, живущие в более позднее время, должны расценивать эти этические наставления, сформулированные как руководство домашним сообществам I века?

(1) Первый подход заключается в обсуждении данного вопроса на внутреннем библейском уровне. В подлинных письмах Павла есть тексты, которые наделяют всех крещеных христиан равными спасительными благами, (Гал 3:27–29; 1 Кор 12:13 — ср. также Кол 3:10–11). Цитируя данные отрывки, некоторые богословы предполагают, что домашние кодексы более поздних новозаветных писаний представляют собой искажение, отражающее усиление авторитарного патриархального церковного порядка. Указывая на отрывки из более ранних писем Павла, которые говорят о подчинении женщин мужчинам (например, 1 Кор 14:34–36), другие исследователи отвечают, что более поздние писания настолько же каноничны и авторитетны, как и подлинные книги Павла. Признавая это, еще одна группа ученых обращает внимание на то, что не все новозаветные писания освещают с одинаковой глубиной евангельское указание об уравнивающих всех спасительных благословениях и что следует тщательно изучать различия внутри самих текстов, не отбрасывая ни одного из них.

(2) Второй подход, который не исключает первый, заключается в обсуждении вопроса на герменевтическом уровне, или переводе культурно–обусловленных текстов НЗ на язык современной жизни.

(а) Одна точка зрения, отдавая должное сегодняшнему дню, возводит эти кодексы в ранг христианского закона, которому следует подчиняться как неизменной воле Бога. Этот взгляд допускает некоторое разнообразие, при котором некоторые законы считаются более важными, чем другие, но основной вопрос остается неизменным: не канонизирует ли эта точка зрения конкретную социальную картину I века, даже если при этом НЗ представляет ее «в Господе»?

(б) Другая точка зрения при оценке этих кодексов отдает приоритет нашему современному социальному опыту. Опять же, здесь наблюдается определенный диапазон путей, которыми интерпретаторы выявляют ценность, которая внедрялась в I веке, и пытаются перенести ее на наши современные социальные отношения. Некоторые исследователи таким образом истолковывают принципы, что жена должна не подчиняться, а заслужить уважение мужа. Другие же, более радикальные, утверждают, что ценности Евангелия могут потребовать такой переформулировки указаний, которая станет собственной противоположностью. Современным рабам (экономической и политической систем) следует сказать: надо не подчиняться или быть послушными, а восстать и сбросить угнетателей. Вследствие многовекового неравноправного положения женщины женам следует дать наставление реализовать себя и временами даже бороться против своих мужей. Основной вопрос, который тоже возникает при рассмотрении данной точки зрения: не превращает ли она библейский текст в собрание интересной антикварной информации? Читателям, ищущим путь между Сциллой и Харибдой, следует напомнить о рассмотрении вопроса библейского авторитета в главе 2 (Б), так как любой ответ открыто и косвенно будет отражать позицию по отношению к боговдохновенности, откровению и церковному учению, а также к идее христианской жертвенной любви. То, что немногие стали бы менять указания, данные детям, говорит о том, что один подход к домашним кодексам не может быть уместным для всех названных пар.

Писал ли Павел к Колоссянам[385]?

До сих пор я называл человека, обращавшегося к колоссянам, «Павлом», потому что письмо именно так представляет его. Более того, большая часть лексики, особенности стиля и богословие Кол характерны для Павла. Даже если бы имя Павла не значилось в 1:1, 23; 4:18[386], это письмо, непременно, было бы связано с Павлом. Начиная с 1805 года [Эвансон (Evanson)], и, более отчетливо, с конца 1830–х годов [Майерхоф (Mayerhoff)] стали звучать голоса сомневающихся в авторстве Павла применительно к Кол. Наряду с 2 Фес, Кол предоставляет прекрасные возможности оценить предлагаемые рассуждения. В настоящее время около шестидесяти процентов последователей критической школы считает, что Павел не писал это письмо[387]. Читатели, которых не интересуют детали, могут удовлетвориться этой оценкой и пропустить следующий далее обзор аргументов и контраргументов по поводу отнесения Кол к девтеропаулинистским письмам.

С самого начала следует заметить, что эта дискуссия осложняется двумя очень различными представлениями о псевдонимии в отношении к Кол. Некоторые ученые считают, что оно было написано близким Павлу человеком еще при его жизни или сразу после его смерти и отражает идею, о которой сам Павел хотел бы написать. Другие исследователи предполагают, что это случилось несколько десятилетий спустя, когда кто‑то из традиции Павла посчитал себя продолжателем дела Павла и обратился к современной ему ситуации. Таким образом, кроме ответа на вопрос, возможно ли, чтобы письмо было написано кем‑то другим, а не самим Павлом, приходится также решать проблему, какой же из данных двух сценариев псевдонимии более вероятен.

(1) Язык. В Кол используется 87 слов, которые не появляются в подлинных письмах Павла (включая 34 из них, которых нет более нигде в НЗ)[388]. В то же время в Флм, которое, бесспорно, написано Павлом и имеет приблизительно равный объем, используется 79 слов, которые не появляются в других письмах Павла, несомненно, принадлежащих его перу (включая 36 из них, которых нет более нигде в НЗ). Таким образом, процентное содержание необычных слов ничего не доказывает, и даже если бы их было в Кол гораздо больше, это не стало бы решающим аргументом, так как человек, написавший Кол, мог вооружиться характерной терминологией из того лжеучения, которое представлено в Кол. Другим поводом для возражения по поводу языка Павла является отсутствие в Кол любимых терминов Павла: «праведность/оправдание», «веровать», «закон» «свобода», «обетование», «спасение». Этот показатель становится менее впечатляющим, если мы поймем, что слова «оправдать» нет и в 1 Фес, Флп и 2 Кор, слово «закон» также не присутствует в 1 Фес и 2 Кор, а «спасти/спасение» отсутствует в Гал. Более того, повторимся, что лексика Кол могла сформироваться под влиянием насущной проблемы.