Миф о красоте: Стереотипы против женщин - Наоми Вульф

У женщины в четыре раза больше шансов быть изнасилованной своим знакомым, чем посторонним человеком. При этом сексуальное насилие считают нормой не только молодые мужчины, но и женщины: «Одно исследование за другим показывает, что женщины, которые подверглись насилию со стороны знакомого им мужчины, даже не считают этот опыт изнасилованием». По данным опроса журнала Ms, только 27% женщин расценивали это как изнасилование. Но если женщина не называет то, что с ней произошло, изнасилованием, означает ли это, что она не будет испытывать его последствий? Исследования показывают, что 30% изнасилованных молодых женщин, независимо от того, квалифицировали они свой сексуальный опыт как изнасилование или нет, думали потом о самоубийстве. При этом 31% из них обращались за помощью к психотерапевтам, а 82% признались, что этот сексуальный опыт изменил их мировоззрение на всю жизнь. Наконец, 41% женщин, подвергшихся изнасилованию, сказали, что со страхом ожидают повторения этого опыта. Синдром посттравматического стресса был причислен к списку психологических расстройств в 1980 г. и сегодня признается распространенным явлением среди переживших изнасилование. Женщины, не называющие изнасилование таковым, тем не менее страдают от такой же депрессии, ненависти к себе и мыслей о суициде, как и женщины, которые называют вещи своими именами. Высока вероятность того, что этот негативный опыт окажет влияние на сексуальную жизнь молодых женщин. По данным исследования журнала Ms, 41% изнасилованных женщин были девственницами, а 38% в момент нападения находились в возрасте от 14 до 17 лет. Средний возраст как насильников, так и их жертв составляет 18,5 лет. Студентки университетов поддерживают сексуальные отношения, в которых присутствует жестокость: от 21 до 30% сообщают о проявлении насилия со стороны своего сексуального партнера.

В среде подростков более юного возраста дела обстоят еще хуже. В материалах исследования, проведенного Калифорнийским университетом в Лос-Анджелесе среди тинейджеров в возрасте от 14 до 18 лет, говорится: «Похоже, мы обнаружили печальные свидетельства того, что молодое поколение вступает во взрослые отношения с морально устаревшими взглядами». Больше 50% юношей и почти половина девушек считают нормальным, когда мужчина насилует женщину, если она его сексуально возбуждает. Недавний опрос, проведенный в Торонто, показывает, что дети учатся доминированию и подчинению в очень раннем возрасте: каждый седьмой мальчик в 13-м классе сказал, что слово «нет» его не останавливает, а каждая четвертая девочка в той же возрастной группе сообщила, что подвергалась сексуальному принуждению. При этом 80% девочек-подростков рассказали, что они уже сталкивались с жестокостью в отношениях с мальчиками. Как пишет Сьюзен Коул, «вопреки надеждам на обратное, порнография и массовая культура уничтожают сексуальность и заменяют ее насилием, внедряя стереотипы мужского господства и женской покорности, чтобы молодежь поверила в то, что это и есть секс. Это означает, что многие будущие насильники будут считать, что они ведут себя в рамках социально приемлемых норм».

Наша культура представляет деградацию как нечто гламурное, и это создало ситуацию, когда мальчики насилуют, а девочки подвергаются насилию, считая это совершенно нормальным явлением. При этом мальчики могут даже не осознавать, что они делают что-то плохое. То есть образы сексуального насилия взрастили поколение молодых людей, которые насилуют женщин, не понимая, что именно они совершают. В 1987 г. в Центральном парке Нью-Йорка молодую девушку Дженнифер Левин садистски изнасиловали, а потом убили. Позже один из ее однокурсников заявил, что это единственный вид секса, которым занимаются все, кого он знает. А когда в 1989 г. пятеро нью-йоркских подростков изнасиловали и избили молодую женщину, которая совершала пробежку, газеты недоумевали и задавали многочисленные вопросы: связано ли это с расизмом? Или свою роль сыграла классовая принадлежность? Но никто не обратил внимания на то, что в субкультуре сексуальных фантазий, которыми массовая культура давно пичкает молодежь, это является нормой.

Приведенные выше цифры выглядят особенно устрашающими в свете угрозы распространения ВИЧ. Если четверть молодых женщин хотя бы раз в жизни не могли контролировать ситуацию во время полового акта, то их шансы защитить себя от этой смертельной болезни резко снижаются. Во время открытых дебатов о сексуальном насилии, проходивших в Йельском университете, активно обсуждалась проблема нового вида преступления, которому до сих пор уделялось мало внимания: это ситуация, когда женщина рассчитывает на безопасный секс или на сексуальный контакт без проникновения, а мужчина поступает против ее воли. Обучение безопасному сексу не даст ощутимых результатов до тех пор, пока молодых людей не научат заниматься сексом без насилия, получать удовольствие от него, действуя с согласия женщины и оправдывая ее доверие, а также пока молодые женщины не получат поддержки, в которой они так нуждаются, чтобы переосмыслить свои сексуальные желания. Только когда это произойдет, секс перестанет нести угрозу, как это до сих пор бывает, особенно в молодежной среде.

В литературе и кинофильмах, созданных в последние десятилетия, воцарились сексуальное насилие и отчуждение. В фильме Стивена Содерберга «Секс, ложь и видео» (Sex, Lies and Videotape) главный герой не может заниматься любовью с реальной женщиной, но мастурбирует, глядя на видеозаписи женских сексуальных признаний. В романе Брета Истона Эллиса «Меньше, чем ноль» (Less than Zero) скучающие детки богатых родителей смотрят фильмы про курение травки, а постоянным фоном этого времяпрепровождения является привязанная к кровати девочка подросткового возраста, которую регулярно насилуют. В книге Тамы Яновиц «Рабы Нью-Йорка»[21] (Slaves of New York) женщины становятся сексуальными рабынями в обмен на кров. В романе Сьюзен Мино «Похоть» (Lust) героиня говорит, что ее многочисленные и беспорядочные половые связи заставляют ее чувствовать себя «куском телятины, который отбивают». Героиня книги Кэтрин Тексье «Люби меня нежно» (Love Me Tender) стремится ко все более жестокому сексуальному унижению («Когда мы делали это так жестко и страстно, — поет Шинед О’Коннор, — на стенах была кровь»). В молодежной культуре романтичная, основанная на близости сексуальная любовь ограничивается в основном отношениями между гомосексуалистами или лесбиянками, как, например, в романах Дэвида Ливитта, Майкла Чэбона и Джанет Уинтерсон. Создается впечатление, что в условиях засилья образов сексуальной жестокости в отношениях между гетеросексуалами молодежь предпочла укрыться в «полосе отчуждения». Это похоже на жизнь в оккупированном городе, находящемся на военном положении, где гражданскому населению и солдатам нечего сказать друг другу.

Очевидно, что такие образы негативно влияют на секс. А как они влияют на любовь?

В эпоху «тайны женственности» мужчин держали в неведении относительно женской сексуальности и рождения детей. Во время родов будущие отцы находились в комнате ожидания больницы. Вопросы контрацепции также считались не их заботой, за исключением тех случаев, когда они хотели защитить себя от венерических болезней или от нежеланного брака. Секс во время менструации был табу. Мужчины ничего не знали о грязной работе по дому и трудностях воспитания детей. Эти подробности касались только женщин, которые не должны были нарушать границы, отделявшие их от мужчин. Считалось, что, если мужчина непосредственно столкнется с «женскими тайнами» деторождения или устройства домашнего быта, он окажется во власти магической силы, которая может лишить его мужественности. Предполагалось, что, если такое случится, мужчина упадет в обморок, растеряется или просто все испортит. Поэтому, когда раздраженный и выбившийся из сил папаша передавал дитя в руки самодовольной мамаши, он тем самым признавался в своей беспомощности и отдавал должное ее опыту и умению. Естественно, она лучше него знала, как обращаться с ребенком. Пересечение границы между полами превращало мужчину в посмешище.

Сегодня многие мужчины чувствуют себя в этом плане более свободными и охотно становятся настоящими отцами. Те из них, кто ценит радости отцовства, понимают, что прежние стереотипы лишали мужчин чего-то очень важного и дорогого. В силу того, что установленный в те времена старомодный порядок предоставлял делать всю тяжелую и монотонную работу женщинам, казалось, что именно они страдали от этого. Однако скучные и трудные обязанности, связанные с «женскими тайнами», неотделимы от радостей, и поэтому мужчины тоже немало теряли. Еще совсем недавно разделение домашних обязанностей на сугубо женские и исключительно мужские считалось биологически обусловленным и неизменным. Тем не менее эта ситуация изменилась.