Крестоносцы. Полная история - Дэн Джонс

Когда Фулька приглашали в Святую землю, все понимали, что граф Анжуйский приезжает в расчете на корону. Но в последний момент Балдуин уклонился от выполнения обещанного. Вместо того чтобы отдать трон Фульку, он объявил, что Иерусалимом после его смерти будет править вся семья целиком: Фульк, Мелисенда и, когда придет время, маленький принц[358]. Это предложение было далеко не таким заманчивым, как то, что сделали Фульку первоначально, но старый король был вправе поступать, как считал нужным. Итак, в последний момент он передумал и вскорости умер, оставив этот мир 21 августа 1131 года. И уже через три недели, 14 сентября — в день Крестовоздвижения, патриарх Иерусалима Вильгельм Малинский короновал Фулька и Мелисенду в Храме Гроба Господня. Юный Балдуин был еще слишком мал, чтобы принимать участие в церемонии, которая к тому же нарушала традицию короновать монархов в Вифлееме в день Рождества Христова. В этот раз все было иначе: и место, и дата, и порядок. Как именно должна работать эта двуглавая — а в перспективе и трехглавая — монархия латинского королевства и зависимых от него государств, было неясно. Как писал дамасский хронист Ибн аль-Каланиси, «после смерти Балдуина среди франков воцарились смятение и беспорядок»{93}[359].

Фульк взошел на трон Иерусалима, отчетливо представляя себе, как собирается править, и начал он с почти полной зачистки среди приближенных. Описывая происходящее из далекой Нормандии (пусть в сотнях тысяч миль от места событий, зато из местности, жители которой были прекрасно знакомы с методами и средствами правления Фулька), хронист Ордерик Виталий рассказал о крутых переменах, наступивших после восшествия на престол нового короля:

На правах нового владыки он исключил из своих советников старших баронов, которые с самого начала настойчиво бились с турками и помогали Готфриду и двум Балдуинам захватывать города и крепости, и заменил их чужаками из Анжу и другими неопытными новичками…

Вследствие этого распространилось великое недовольство, и бароны с чрезвычайной строптивостью ожесточились против человека, который так беспардонно лишал их должностей. Долгое время… они, которые должны были бы объединиться для обуздания язычников, использовали свой боевой опыт, чтобы терзать друг друга[360].

Фульк привез в Утремер собственных чиновников, кастелянов и священнослужителей и — что объяснимо, пусть и не дальновидно — создал из анжуйцев тесный круг поддержки трона, куда ветеранов, судя по всему, не допускали. Король совершенно не доверял людям, каким-либо образом связанным с нормандцами, — неважно, приехали ли они непосредственно из Нормандии или принадлежали к клану Готвилей, правивших Апулией, Калабрией и Сицилией, как Боэмунд I, Танкред и другие известные крестоносцы. С первых дней правления Фулька анжуйцев всячески продвигали, а нормандцев и людей, связанных с семьей Монтлери, членом которой был Балдуин, понижали. Вдобавок Фульк попытался обойти последнюю волю тестя и отстранить от власти королеву Мелисенду Иерусалимскую и ее сестру Алису Антиохийскую.

В 1130 году внезапно овдовевшая Алиса навлекла на себя гнев своего отца Балдуина II, узурпировав власть в северном княжестве, которым она собиралась править от имени Констанцы, своей двухлетней дочери от Боэмунда II. В попытках доказать, что может укрепить границы Антиохии — пусть не выступая во главе войска, а дипломатическими средствами, — Алиса делала авансы самым ярким сельджукским правителям региона, прежде всего Имад-ад-Дину Занги, атабеку Мосула и Алеппо, темнолицему, седоволосому воину лет пятидесяти, к которому и враги, и союзники относились с восхищением, смешанным с изрядной долей опаски[361]. Гийом Тирский много лет спустя слыхал, что княгиня преподнесла Занги в подарок белоснежного иноходца вместе с серебряной уздечкой и шелковым чепраком[362]. Может, Занги и пришелся по нраву великолепный боевой конь, но отца Алисы этот подарок привел в ярость. Взяв с собою Фулька, король пошел войной на Антиохию. Граждане города распахнули ворота и вынудили Алису припасть к ногам отца, умоляя его о пощаде. Недовольный Балдуин выслал дочь из столицы, оставив ей лишь Лаодикею и Джаблу — два портовых города княжества, и взял власть в Антиохии в свои руки.

Однако после смерти Балдуина и коронации Фулька Алиса решила попытать счастья еще раз. «Крайне зловредная и изворотливая женщина», — осуждающе говорил о ней Гийом Тирский; но и он признавал силу общественного мнения, которое внезапно склонилось на сторону Алисы, а также и обеспокоенность, которую знать с самого начала испытывала относительно Фулька. «Княгиню Антиохии», как она сама себя называла, в ее притязаниях на власть поддержали Понс Триполийский и новый граф Эдессы Жослен II — оба они лихорадочно пытались сохранить определенную степень независимости в делах своих графств{94}. Чтобы привести всех троих к повиновению, Фульку пришлось применить военную силу и дать Понсу бой, заставив графа Триполи покориться. Кроме того, Фульк установил в Антиохии прямое королевское правление, назначив констеблем Райнальда Мазуара. Подобное отсутствие единства было крайне необычным для латинян. Хронист из Дамаска Ибн аль-Каланиси с удивлением заметил, что «среди них [франков] поднялся спор, хотя это и было не в их привычке, и произошла схватка, в которой легло множество из них»{95}[363]. Но этим проблемы Фулька не исчерпывались. Не успел он привести в чувство Антиохию и Триполи, как, вернувшись в Иерусалим, обнаружил, что в королевстве зреет новый заговор — на этот раз в пользу его собственной жены Мелисенды.

Размышляя о событиях 1130-х годов, трудно не прийти к выводу, что бóльшую часть своих бед король навлек на себя сам. В уверенности, что теперь, когда тело достопочтенного старого короля покоится в усыпальнице у подножия Голгофы, никто не сможет заставить его выполнить последнюю волю Балдуина, он наплевал на приличия и с первых дней царствования пытался отстранить Мелисенду от власти. Но и Мелисенда была не проста, да и недостатка в сторонниках не имела. За свою беспардонность Фульк был вознагражден бунтом, возглавили который два знатнейших аристократа латинского королевства: высокородный Гуго Ле Пюизе, граф Яффы, и Ромен Ле Пюи, бывший сеньор Трансиордании (или Заиорданья), территории к востоку от Иерусалима на противоположном берегу реки Иордан.

Если верить скандальной истории, которую несколько десятилетий спустя поведал миру Гийом Тирский, все началось с того, что Гуго Ле Пюизе — молодой высокий красавец, мастерски владевший мечом, — по слухам, завел интрижку со своей троюродной сестрой Мелисендой. «Поговаривали… что граф…