Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых - Василий Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вадим, разумеется, встал, подал даме руку.
Внезапно вновь проявившийся из недр дома Салтыков, шутовски кривя лицо, показал ему поднятый вверх большой палец.
На заснеженной улице девушку ждала машина с шофером. Длинный синий «Хорьх» с рядным двенадцатицилиндровым двигателем и двумя запасными колесами в нишах передних крыльев. В обтянутой тисненой кожей каретке, отделенной от водительского отсека толстым стеклом односторонней проницаемости, пахло изысканно и волнующе.
«Ох и прав Борис, — подумал Ляхов, — непростая штучка». Но после всего случившегося, включая и аудиенцию у Великого князя, мало что могло его удивить. Разве что его новая знакомая сама окажется Великой княжной. Или княгиней.
— Меня зовут Майя. А вас, как я слышала, Вадим? Какой черт занес вас в этот бордель? Они здесь все тяжело контуженные. В основном мечтой о славе. Независимо от цены и повода. Разумеется, ваши погоны и крест уже сами по себе травмирующий фактор. А вы еще покусились на святое — «права униженного и угнетенного человечества». Как Римма еще вам глаза не выцарапала. Впрочем, я бы ей этого не позволила…
Ехали недолго. Когда машина остановилась у парадного подъезда дома на Большой Ордынке, молчавшая всю дорогу девушка требовательно спросила:
— Ну, а до дверей квартиры вы меня тоже проводите, полковник?
Отказаться не было никакой возможности. Желания — тем более.
Дальше — как ожидалось.
Швейцар у резной дубовой двери подъезда, похожий на унтер–офицера спецназа консьерж за высокой конторкой, аналогичного стиля лифтер, рефлекторно щелкнувший каблуками при виде гвардейских полковничьих погон.
Дверь лифта открылась прямо в прихожую квартиры. Девушка, шутливо сделавшая книксен, заставила Ляхова перешагнуть и этот барьер. Не физический, сословный. Его отец, хотя и пребывал в генеральских чинах морского ведомства, таких апартаментов не имел.
Мало того, что Майя сама по себе вызывала у него сильное влечение, так ведь и интрига закручивалась неслабая.
Тянет на то, что он попал в сферу интересов настолько сильных мира сего… Причем без всяких усилий со своей стороны. За исключением тех, что уже случились сами собой.
Длинный и узкий коридор от дверей лифта вел в глубь квартиры. Хозяйка вдруг, без предупреждений и объяснений, скользнула куда–то вбок и исчезла.
Перед встретившейся вешалкой Ляхов снял шинель, повесил ее на крючок, подумал, снял и китель. Белой рубашки с погонами вполне достаточно для респектабельности. Тут же оказалось саженной высоты зеркало в резной позолоченной оправе. Вадим причесался, осмотрел себя с ног до головы и остался доволен.
Ложной скромностью он не отличался, с юных лет знал, что весьма привлекателен внешне и нравится девушкам. И был благодарен судьбе и родителям, что наделили его все же некоторой грубоватостью и резкостью черт, иначе он вполне мог попасть под ненавистное определение — «красавчик». А так он больше смахивал на римского центуриона, теперь уже скорее — легата, чему способствовал и не сошедший до сих пор субтропический загар. Жаль вот, что шрам поперек лба достался не ему, а Тарханову…
Гостиная удивила его эклектической богемной роскошью. Метров в пятьдесят площадью, территория разделена спинками диванов и кресел, невысокими шкафчиками с книгами и безделушками на изолированные функциональные зоны. На полу ковры и звериные шкуры, на стенах картины, вперемежку импрессионисты позапрошлого века, Левитан и Дали, современный европейский поставангард.
Он подошел поближе. Если и не подлинники, то копии суперкласса. Но, судя по всему остальному, скорее все–таки подлинники. Тогда какова же цена этой коллекции? Разве что приобретена она каким–то иным способом…
В дальнем правом углу комнаты он обнаружил трехстворчатую остекленную дверь, ведущую на балкон.
Несмотря на мороз и ветер, он вышел туда, чтобы посмотреть на ночные огни города. Пейзаж с высоты не менее чем двенадцатого этажа распахнулся перед ним великолепный.
«Как моя нынешняя жизнь, — подумал он. — Неожиданно, роскошно, непонятно, как сюда попал и сколько будешь падать, если сдуру сорвешься». А высота на самом деле притягивала, и абсолютно по–дурацки, как в детстве, хотелось, для остроты ощущений, перелезть через ограждение и пройтись на спор по узкому карнизу вокруг дома.
Черт его знает, а вдруг действительно собрался бы? Что–то такое в душе шевелилось. Обратно его позвал голос девушки.
Она успела переодеться в почти прозрачный сиреневый пеньюар, накинутый, похоже, на голое тело. Хотя нет, такое тело голым назвать — кощунство. Не голая же Афродита Таврическая в Пушкинском музее, хотя галантерейными изделиями она не обременена.
Похоже, переодеваясь, хозяйка заодно глотнула чего–то возбуждающего. Или, наоборот, сначала глотнула, а потом вздумала переодеться.
И снова на Вадима накатил приступ ясновидения. Фраз на пять вперед он знал все, что скажет Майя. Совершенно такое ощущение, словно смотришь основательно забытый фильм.
— Пойдем со мной, командир, если не боишься, — произнесла она низким воркующим голосом. — Я редко кого к себе приглашаю. А если и приглашаю, то остаюсь в рамках приличий…
И он пошел за ней. В пахнущем духами будуаре, большую часть которого занимала низкая кровать карельской березы, а остальное место трельяж, туалетный столик и радиостереосистема, она чересчур даже торопливо обвила руками его шею. Но голову запрокинула назад, как бы отстраняя губы от возможного поползновения. Или — предоставляя инициативу следующего шага партнеру.
Вадиму в прежней жизни не приходилось встречаться с такими страстными, а главное — чуждыми предрассудков женщинами. Его первая любовь — Елена, была до предела закомплексована и ложилась в постель, непременно погасив свет и, как ему представлялось, сцепив зубы. Соглашалась на это, просто чтобы соответствовать.
Остальные знакомые — просто скучны, даже если и отдавались с охотой. С охотой, но без фантазии.
А вот эта — да! Она знала, чего хотела, и делала, или требовала что–то сделать, без смущения.
Самое же главное — в ней не было ни капли вульгарности. Сексом она занималась точно так же, как обедала в своем обществе. Вилка в левой руке, нож в правой, салфетка, если даже требуется вытереть губы, совершенно не заметна. И вообще, такие девушки даже при плюс тридцати градусах совершенно не потеют. Словно у них всегда имеется персональный кондиционер.
— Ну и как, господин полковник, я вас не шокировала? — Майя вернулась из душа, обернутая по бедрам зеленым в крупных розовых цветах полотенцем, на манер полинезийки.
Она села на низкую банкетку напротив кровати, закинула ногу за ногу, закурила. Вообще, курила она слишком часто, как отметил Вадим. Хотя и совершенно не затягиваясь. Переводила, попросту говоря, выпускаемые для богатых снобов сигареты по двадцать пять рублей за сотню.
— А если вы совсем без предрассудков, я вам сейчас кофе сварю и принесу, потом поговорим о жизни, ну и вообще…
— Предрассудков у меня нет совершенно, — заявил Ляхов, которого эта ситуация заинтересовала уже по–настоящему.
Несмотря на все между ними происшедшее, он по–прежнему воспринимал Майю совсем не как эксцентричную и темпераментную партнершу, загадка для Вадима оставалась совсем в другой области.
Майя, по свойственному красивым женщинам, обладающим к тому же высоким жизненным статусом, предрассудку собственной неотразимости, об этом не догадывалась.
«Если уж я с ним легла и продемонстрировала все свои возможности, то дальше он ни о чем другом и мечтать не сможет, следовательно — он мой с потрохами».
Примерно так она рассуждала сейчас и, что самое интересное, в девяноста процентах предыдущих случаев не ошибалась.
И вправду — девушка из высшего общества, по определению не обделенная поклонниками, вдруг выбрала в толпе худородного, но блестящего офицера, привезла к себе домой, допустила до тела, намекнула на возможное и желательное продолжение связи.
Даже — решила изобразить из себя горничную, подающую барину кофе и себя в постель. Устоит ли он?
Допустим, не устоит. Только вот в чем просчеты красивой, но не слишком поднаторевшей в психологических играх девушки.
Первый — офицер на самом деле не знает, кто она такая, соответственно, не в состоянии оценить, сколь высокая честь ему оказана.
Второй — она не знает, кем на самом деле является этот офицер. И по реальному статусу в свете, а главное — по профессиональной подготовке.
И в итоге — не он жертва красиво разыгранной комбинации, а она.
Есть и еще кое–какие тонкости, которые ставили Вадима в заведомо выигрышное положение.
Майя вернулась, неся на подносе обещанное — две фарфоровые чашечки, тонкие, как скорлупа голубиного яйца, две бронзовые джезвы с шапкой пены и торчащими из нее сандаловыми палочками, придающими кофе особый вкус и аромат.