Мы вчера убили послезавтра - Платон Планктон

Как и было обещано, дверь в квартиру была открыта. Посреди комнаты стоял стол и два стула, окна были плотно зашторены. На столе лежала записка с единственным крупным словом: "Жди". Зиновий Петрович, сначала было возмутился. Ему, не последнему человеку в стране отдают приказы как какой-нибудь собаке! Но потом он почувствовал, как кайло стало снова материализовываться в его руке, горестно выдохнул и уселся на один из стульев.

Через 15 минут входная дверь хлопнула и в комнате появился невысокий крепыш, с грудью как бочка, светлыми волосами и синими холодными глазами. На его лице играла легкая улыбка. Кошки в душе Шурупаева приняли валерьянки и стали драть его изнутри с удесятеренной силой. Крепыш поздоровался и, не дожидаясь ответа от Зиновия Петровича, стал рассказывать такие детали о продуктовых махинациях, о которых и сам Шурупаев начал было забывать. Потом, он еще раз пронзил Шурупаева своим холодным взглядом и спросил:

— Зиновий Петрович, надеюсь теперь у вас не осталось глупых надежд, на то, что мы не сможем вас утопить в 24 часа?

У Шурупаева их не осталось. Он сидел на стуле, вперив взгляд в пол, покачиваясь и беспрестанно бормоча: "Что же делать? Что же со мной будет?". Он весь взмок и беспрестанно утирал пот. Глеб, а это синеглазым крепышом был именно он, дал побыть Шурупаеву в прострации минуты две. Потом залепил вороватому министру пощечину и, обратив, таким образом, внимание на себя продолжил:

— Все что с вами теперь будет Зиновий Петрович, зависит от вас самого. Вариант номер раз, вы сейчас отвергаете мое предложение, выходите на улицу и мы больше с вами никогда не встречаемся. Итоги этого варианта плачевны. Вас все-таки не расстреляют. Это было бы слишком мягко. По настоянию "шефов" вас отправят на урановые рудники. Там вы тоже умрете, но гораздо более болезненно и гораздо более медленно. Вариант два, вы сейчас меня внимательно выслушиваете, радостно киваете головой, и мы начинаем с вами сотрудничать. Называть меня "спаситель" или "отец родной" в этом случае не обязательно. Надо просто четко выполнять все мои инструкции…

— Не губиии, отец родной! Пожалееей! — Шурупаев с воплем рухнул на колени перед Глебом и пытался начать целовать его обувь. "Отец родной" смотрелось довольно нелепо, учитывая то, что Шурупаев был лет на 20 старше.

Глеб поднял Зиновия Петровича, усадил его на стул и залепил ему еще одну пощечину.

— Зиновий, быстро взял себя в руки! Отставить истерику! На меня, на меня смотри!

Шурупаев сидел на стуле, со сгорбленными плечами и ежесекундно всхлипывая. Наконец он смог побороть приступы истерики и спросить:

— Ну почему я? А? Я что единственный министр-ворюга? Почему вы меня выбрали?

— Ну что вы, Зиновий Петрович, вы не единственный. По правде сказать, вы самый четный человек в нашем правительстве, если мерить честность количеством украденного. Да-да, Зиновий Петрович, вы украли меньше всех.

— Ну а что вам тогда от меня надо? Деньги? Берите все… хотя нет, берите половину всех! Хотите, я вам завтра же их перечислю?

— Не хотим, Зиновий Петрович. Вы нам нужны совсем по другому поводу. Вы для нас Зиновий Петрович, являетесь незаменимым помощником, так как вы являетесь кандидатом в премьер-министры.

Напряженные нервы Шурупаева не выдержали, он истерично закатился в приступе смеха:

— Ах, вот оно что! Ну-ну! Великие сыщики! Ага! Да это ровным счетом ничего не значит! На выборах победит Вертушинский! Эти выборы — фикция! Театр! Игра в демократию! Сейчас уже известно, с каким перевесом он меня победит! Хотите, я вам сообщу, с каким отрывом я проиграю?

Глеб спокойно выдержал весь этот поток малосвязанных фраз, а потом тихим голосом возразил:

— Сообщать что-то, это теперь моя прерогатива. Я вам сейчас сообщу, с каким разрывом вы выиграете.

Шурупаев вытаращился на Глеба, открывая и закрывая рот. Но вместо слов у него из горла шел тихий свист.

— Да, Зиновий Петрович, вы выиграете. А потом сделаете для ЛЕР всего одну маленькую и крайне необходимую вещь. Какую и зачем, я сейчас вам объясню.

Сон малышей

Когда человек может остаться один на один с собой? В наш век сумасшедшего жизненного ритма только во сне. Вот он ложится на кровать, закрывает глаза и у него наступает тонкая грань между глубоким сном и бодрствованием. Мистический час, когда любой взрослый превращается в маленького ребенка. Час фантазий и мечтаний. Все хлопоты дня застилаются серой дымкой, и человек начинает мечтать. Мечтать беспредельно, безгранично. Его мечты не поставлены в жесткие рамки реалий будничной жизни. Он император, он гениальный режиссер, он всесильный маг и волшебник. Он может все! Только мечты у разных людей разные. Кто-то занят созиданием какого-то великолепного шедевра. Кто-то мечтает покорить всю вселенную, а кто-то Людочку из соседнего подъезда.

Вот и в ночь перед объявлением результатов выборов в ЛЕР, разным людям снились разные сны. Диаметрально разные. И каждый из них хотел, чтобы сбылась именно его мечта, чтобы именно его сон стал явью. Но так не бывает. Реальность, в отличие от снов существует одна, и только наступивший день покажет, кто питал себя пустыми иллюзиями, а чьим мечтам суждено сбыться.

Дима лихорадочно вспоминал все детали завтрашнего приема в Кремле. Огромным грузом на него давил тот факт, что именно от него, всего от одного человека, зависят жизни миллионов леровцев. Оступись он завтра, ошибись хоть на один маленький шажок и все! Послезавтра начнет вымирать, зараженное вирусом, население целой страны. Он не мог толком уснуть, бесчисленное количество раз прокручивая в голове все инструкции, полученные от Глеба, с ужасом боясь забыть какую-нибудь мелочь.

Если Дима думал, что ему тяжело, то он искренне заблуждался. Глеб, вообще бросив все попытки уснуть, сидел на балконе тесной московской квартирки, таращился на редкие звезды, видимые в огнях большого города, и прощался. Прощался со своей семьей, оставшейся в Белоруссии, прощался со своими боевыми друзьями, которые могут не пережить завтрашний день. Да и что греха таить — прощался со всем миром сразу. Потому что если завтра план Глеба даст осечку, то весь мир полетит в тартарары. Но также он чувствовал гордость. За себя, за своих товарищей, за маленькую страну Белоруссию, которая завтра может сорвать планы крупнейших мировых держав.

Ли, засыпая в далеком от Москвы Пекине, тоже чувствовал гордость. С невиданным усердием китайцы век за веком по кирпичику выстраивали свое могущество. Захват половины территории ЛЕР, сможет сделать этот процесс взрывным. Китай вмиг взлетит на такой уровень, что ни одна страна мира, да что там — даже объединение всех стран не сможет устоять перед величием Поднебесной. ЛЕР только начало. ЛЕР открывает дорогу дальше. Европа падет меньше чем за два десятка лет. Ли сможет своими глазами увидеть, как его родина займет всю Евразию. Сбудется предсказание Великого Мао: "Ветер с Востока одолевает ветер с Запада".

Смита мучило беспокойство. Титаническими усилиями целого века, наконец-то будет окончательно разрушена страна извечного врага. Врага, который смог создать идеологию, которая угрожала существованию Соединенных Штатов Америки. Вернее хозяев Америки. Смит представлял, с каким ужасом смотрели в середине 20 века монстры финансов, гении эксплуатации рабочего класса на ярко-красную громаду на карте. Если бы тогда красная зараза перекинулась на Американский континент, то запылали бы города. Встали бы заводы. Поганой метлой трудяги бы выгнали из страны любителей производить деньги из денег. Смахнули бы в океан. Перевешали бы на столбах. Но Смиту повезло, его предшественники справились со своей задачей. Филигранно играя на самых низменных чувствах людей, они смогли перекрасить красную страну. Теперь, в дань издевке, она была на карте розовой. Огромная розовая дойная корова. И совсем скоро половина этой розовой туши будет американской. Но Смит все равно спит тревожно. Проест Америка эту гигантскую подачку и что делать дальше? Мир уже невозможно убедить следовать демократическим ценностям и под этот шумок ограбить. Доллар уже давно не признается в качестве мировой валюты и здесь американским воротилам тоже не светит быстрый заработок из воздуха. Германия поднялась с колен, да и Китай достиг небывалых высот. А если они вдруг объединятся? Ведь Великий Воин и Великий Трудяга вместе легко одолеют Великого Афериста.

А вот Великий Шпион видел безмятежный сон. Кац видел свою семью. Они сидели все вместе, на лужайке перед небольшим опрятным домиком. Самуил Яковлевич и не думал, что он хоть когда-нибудь будет так рад увидеть тещу! Солнечная погода, яркая зелень кругом. Кац разомлев на солнышке, читает в гамаке не очередной анализ ситуации в ЛЕР, а какую-то безобидную беллетристику. Вот маленький Сема просит отца поиграть с ним в мяч. И Кац играет, не смотря на одышку. А еще он думает, что рано его списали и "те и эти", что он еще обязательно поборется, потому что ему есть ради чего жить. И обязательно погоняет с Семой мяч на лужайке.