Дело жены оборотня - Валентина Ильинична Елисеева

– Давай, ты перестанешь провоцировать меня на радикальные действия? – прошипела Вэл, трепеща длинным языком меж сверкающих клыков. – Ещё одно слово – и следующее ты произнесёшь высоко в поднебесье, уносимый к чёрту на куличики. И твоя ночь пройдёт в героических попытках дойти пешком до очень-очень далёкой Атланты или выловить попутку, которая вернёт тебя в город не раньше, чем к утру.

– К силе апеллирует тот, кто проиграл битву разумов, – проворчал Тони, но собрание опасных артефактов в сейф сдал.

«Разум как раз утверждает, что защитить саму себя куда легче, чем себя и человека в придачу», – размышляла Вэл, наблюдая из окна кабинета, как хмурый личный помощник выезжает с парковки бизнес-центра. Если её вновь будут поджидать незваные визитёры, ей удобней общаться с ними, не опасаясь кого-то случайно задеть. Люди такие хрупкие, а она успела привязаться к Тони – на личного помощника даже внутренний монстр щерил зубы не всерьёз, а как тигрица на строптивого котёнка.

От сборов в Лос-Анджелес её отвлекла трель телефона.

– Добрый вечер, мама. Как у вас дела? – ответила Вэл на вызов.

– Как обычно. Сама же говоришь, что однажды установившийся modus operandi людей остаётся с ними до конца жизни.

– Под «modus operandi» понимают образ действий преступника, который сохраняется от эпизода к эпизоду его зловещей карьеры и позволяет определить негодяя по «стилю работы».

– Законопослушные граждане тоже вправе иметь свой «modus operandi», и наш с отцом не меняется годами: в рабочие дни мы занимаемся делами, в выходные – жарим барбекю в саду и радостно встречаем детей и внуков. Только ты к нам наведываешься крайне редко. – Нотка укоризны в голосе матери всё-таки прозвучала, хоть она честно старалась её удержать.

– Прости, в этот уикенд опять не появлюсь, у меня срочная командировка. Мама, как человек, хорошо знакомый с твоим образом действий, я точно знаю, что ты позвонила не просто так, а что-то хочешь мне сообщить, – не повелась Вэл на материнские хитрости.

– Кандидатуру твоего бывшего мужа выдвигают на должность мастера Нового Орлеана. Наш мастер объявил о своём желании уйти с поста через пять лет, так что сейчас активировались все кланы и стаи, предлагая на замену своих ставленников: у Иных дела такого рода быстро не решаются. Твой супруг раньше не блистал белоснежной репутацией, но после вашего бракосочетания он сильно изменился – это все успели заметить и признать. И ты знаешь, после вашего расставания он вовсе стал другим человеком. Впрочем, о чём я: ты, конечно же, это знаешь... – Мать услышала скрежет зубов дочери и быстро договорила: – Словом, все Иные нашего города давно уверовали, что благотворные изменения, произошедшие с твоим мужем, – явление не кратковременное, и во всей Луизиане отыщется немного Иных, к которым всё сообщество ИГР относилось бы с таким уважительным пиететом, как к твоему мужу.

– Да, он наконец-то стал таким, каким его всегда мечтал видеть его отец, – тихо согласилась Вэл и спохватилась: – К моемубывшемумужу, мама!

– Да-да, конечно бывшему. Знаешь, нам, седому старшему поколению, всегда забавно слышать, как серьёзно рассуждают дети о том, какими их желают видеть родители. Милая моя, родители желают видеть своих детей здоровыми, уверенными в себе и довольными жизнью, а вовсе не политиками в костюмах и не солидными банкирами при больших деньгах. Так я к чему разговор завела: всем кандидатам на пост мастера города намекнули, что предпочтение будет отдано семейному человеку.

Сердце невольно дало сбой. В отличие от голосовых связок и тела оно не подчинялось контролю разума и силы воли. Сердце непокорно затрепетало и горестно заныло, однако ни боль, ни взметнувшаяся волной ярость второй ипостаси не помешали Вэл хрипловато и сухо выдавить правильные слова:

– Ассортимент невест у наследника вампирского клана, должно быть, огромен. Желаю ему удачи с выбором жены.

– А он не намерен её выбирать. Твой заявил, что если правящая верхушка Иных официально выдвинет такое условие, то он снимет свою кандидатуру, – выпалила мать.

Так вот ради какой новости она взялась названивать в конце рабочего дня, не дотерпев до стандартного времени: обычно родители звонили после ужина.

– Отец проклянёт его за такие слова, – выдохнула Вэл, хорошо помнящая своего невыносимо аристократичного, властолюбивого, чопорного свёкра.

– Вполне возможно. Среди вампиров средних лет нет никого другого, кто бы настолько идеально подходил на должность мастера.

Средним для вампиров считался возраст от ста до двухсот лет, более зрелые годы принято было называть «старшим возрастом», и к этому рубежу как раз приближался бывший муж Вэл. В самом деле наилучший выбор для руководителя высокого ранга: молодость в крови уже не играет, а свойственный старости консерватизм ещё не подступил. Впрочем, старость у вампиров бывала очень затяжной, как и у некоторых других видов Иных, и никак не проявляла себя во внешнем облике. Разве что взгляд становился всё более тяжёлым, обдающим могильным холодом векового опыта, отражающим давнее разочарование во всех и вся.

– Мам, если у тебя всё, то мне надо собираться в поездку, – нарушила Вэл повисшее молчание.

– Я ещё хотела спросить: ты не планируешь перенести свою контору поближе к дому, в Новый Орлеан? Мэтт Донован мечтает объединить свою контору с твоей и уйти на пенсию, оставив всё хозяйство под твой присмотр.

– Нет, мама, с чего бы мне планировать переезд? Мне нравится жить в Атланте, у меня здесь масса клиентов.

– Ну, тут не так уж далеко до нас, всего пять часов на машине, а на собственных крыльях гораздо быстрее доберёшься, так что нынешние клиенты останутся при тебе.

– Мама, твои намёки прозрачны, но совершенно беспочвенны. Даже если мой бывший муж займёт пост мастера, на мою жизнь это никоим образом не повлияет. Разве только понадеюсь, что высокая должность вынудит его неотлучно сидеть в Новом Орлеане!

«И никогда впредь я не наткнусь на него в ночном клубе!» – додумала она про себя.

– Боюсь, что так оно и выйдет, – проворчала мать и сбросила вызов.

.

К своему дому Вэл подъезжала медленно и осторожно. Остановив машину в сотне метров от ворот, она пошла обходить свою ограду, надеясь, что вездесущие любопытные соседи не заметят её странной прогулки. Дом её находился в самом конце улицы: с двух сторон его окружала большая роща, с одной – дорога, а вдоль последней