Викинг - Александр Мазин

Я обалдел.

А чудесная дева с поклоном протянула рог.

Свартхёвди пихнул меня в бок, выведя из ступора, потому что я стоял дурак дураком. Кажется, этот злодей еще и хихикнул.

Я спохватился. Вцепился в рог, как бедуин после двухнедельного марша по Сахаре, и выхлестал чуть ли не в пять глотков. То, что пиво действительно отменное, дошло до помутненного сознания чуть позже.

Я протянул рог датской красавице…

И тут случилось еще одно чудо. Нет, не еще одно. Все прочие чудеса в сравнении с этим — просто детские фокусы. Так вот, рог у меня прекрасная дева не взяла. Вместо этого она (я сплю, да?) обняла меня и поцеловала прямо в губы!

Ох! Я, кретин, опять изобразил деревянный столб. И пришел в себя, когда чудесное видение (ну не может же такое быть реальностью) почти силой отняло у меня пустой рог и удалилось, дружески дернув Свартхёвди за патлы. Тот, впрочем, в долгу не остался и шлепнул деву по… язык не поворачивается назвать эту дивную округлость попкой!

Я повернулся к Медвежонку, намереваясь сурово осудить его за кощунство, но тот подмигнул мне коварно и посоветовал:

— Слюни прибери. Моя матушка — копье Одина. Пронзает навылет. А вот сестренка — истинный молот Тора. Голову отшибает напрочь. А скажи: как тебе ее пиво? Вот это воистину дар богов! Нигде такого пива больше не выпьешь. Разве что у конунга. Мы каждый год по три бочонка Рагнару возим. — И добавил строго, я бы даже сказал — деловито: — Руки от сестренки держи подальше! Ты ей понравился, да. Но это ничего не значит. Нрав у нее — как у дикой кошки. Хотя посвататься можешь, разрешаю. Но не советую. Легче медведицу взнуздать, чем нашу Гудрун. Так что будущему ее мужу, ох, не завидую!

И, оставив меня, расстрелянного этим словесным залпом, медленно отекать на посыпанный сеном пол, Свартхёвди, настоящий викинг, бросился на штурм накрытого стола.

Хавчика в господский дом не пустили. Да он и не рвался. Мой раб прекрасно провел время с низами скандинавского общества. Сытно покушал остатками господского пиршества, обыграл в кости трех уже знакомых мне плотников, нанятых для ремонта ворот, перепихнулся со служанкой хозяйской дочери и принес мне в клювике ценнейшую информацию.

Наиболее важной новостью было то, что Гудрун считает меня красавчиком.

Вот уж сюрприз так сюрприз!

Однако когда я выслушал собственный словесный портрет, составленный Гудрун, изложенный служанке и переданный служанкой моему ушлому рабу, то понял, что плоховато разбираюсь в местных женских вкусах.

Описание было весьма поэтическим. Не прошло мимо внимания девушки то, что рубашечка на мне — из шелка, а штаны не из грубой кожи, а из превосходного льна восточнославянского происхождения. Гудрун поведала служанке, что была очарована мною еще издали, когда увидела, сколь я замечательно держусь в седле. («Как барбос на заборе», — охарактеризовал лет пять назад это «замечательно» мой добрый друг, инструктор верховой езды и потомственный цирковой наездник Иса Алиев), а когда она увидела, как украшены сбруя и седло и какие красивые ленты вплетены в конскую гриву (тут мой раб сделал многозначительную паузу, поскольку ленты — его работа), датская красавица была сражена почти наповал. Окончательно добил ее мой потрясающий пояс и искусная серебряная вышивка на сапогах.

Что тут можно сказать? Процитировать пошлый анекдот о том, что «…и в этом году, так же как и в прошлом, первое место среди сексуальных возбудителей для женщин с большим отрывом от конкурентов занял шестисотый „мерседес“»?

Ну да, девушка моей мечты оказалась несколько… меркантильна. Однако за ее чудесную красоту можно простить и не такое. И вообще, господин романтик, полагаете, было бы лучше, если бы очаровательная Гудрун предпочитала не «сияющий закатом самоцвет» на оголовье меча, а высоких широкоплечих блондинов, коих тут великое множество?

За принесенную новость я щедро одарил раба (серебряной монетой размером с ноготь) и выслушал еще одну новость. Не столь близкую моему сердцу, но не менее насущную: госпожу Рунгерд местные жители всерьез считали весьма опасной колдуньей. Не слабее какой-нибудь коренной финской вельвы[41]. Такая репутация была очень удобна. И весьма доходна.

Имелись в виду не только платные услуги по прогнозированию и улучшению кармы, но и то, что ни один купец не посмел бы обсчитать матушку Свартхёвди. А мужички, которые занимались починкой ворот, выполняли свою работу почти задаром. То есть теперь уже — совсем задаром: их гонорар как раз сегодня выиграл мой раб.

Дыма без огня не бывает. Так что я приехал к нужному человеку. Если кто-то и будет «снимать с меня порчу», то пусть это сделает красивая женщина, а не морщинистая старуха с волосатой бородавкой на носу.

Нет, наверное, я все-таки неисправимый романтик. Снятие порчи среди моих жизненных приоритетов занимало сейчас почетное восьмое место. Первые семь безусловно занимали красавица Рунгерд и ее прекрасная дочь.

Глава сорок третья,

в которой герой знакомится с технологиями и рабочим местом датской колдуньи

К моменту нашей встречи с Рунгард я уже знал, что базовыми навыками колдовства владеет каждый уважающий себя викинг. Задобрить богов, отогнать назойливые души покойников, нагадить ближнему… Список возможностей, которые предоставляла скандинавская магия своему адепту, весьма разнообразен. Существовали, само собой, и правила: нормативы, ограничения, моральный кодекс…

До недавнего времени я был убежден, что это лажа. То есть, как и всякий, кто занимался боевыми искусствами, я знал, что сила человека — это не только его мускулы. Но колдуны, которые попадались мне в той жизни, были либо актерами, либо — жуликами. Когда я каким-то непонятным образом оказался в этом мире, то посчитал происшедшее материализацией собственного желания. Механизм не имел значения, потому что я четко понимал: этого ребуса мне не разгадать. Я использовал все доступные мне способы изучения вопроса. Образно выражаясь, и стекло протер, и колесо попинал — не заводится. Хотя не исключено, что я стал героем другого анекдота. Это про ту блондинку, что звонит ментам по поводу ограбленного «мерса». Дескать, все вынесли: и магнитолу, и зеркальце, и руль… ах, простите, это я на заднее сиденье села!

Словом, как говорили древние римляне, если знаешь, что не можешь, то и хотеть глупо[42].

Только оказавшись в обществе датской колдуньи Рунгерд, в ее, если можно так выразиться, лаборатории, я как-то сразу понял, что имею дело с профи. Это оказалось так же легко, как отличить настоящего мастера кэндо от пижона, принимающего разные красивые позы.

— Велика твоя удача, Ульф Вогенсон, — порадовала меня Рунгерд, возвращая в мешочек плоские деревяшки с красными рунами.

Красными, потому что в начале прогнозирования внучка финской ведьмы очень старательно втерла в бороздки мою кровь. — Любит тебя Один. Хотя это и без гласа рун было понятно: сын мой сказал, что полугода не прошло, как ты пришел к Хрёреку в рваных штанах, а теперь у тебя на руках — красное золото.

Мне показалось, что во взгляде, брошенном на мои браслеты, сверкнула алчность. Не раздумывая, я стянул одну из побрякушек, самую увесистую, и положил перед Рунгерд.

— Ах! — нежно вздохнула она. — Твоя щедрость достойна ярла. Но нет, — она подвинула браслет ко мне. — Я не могу этого взять. Этот браслет тянет на свадебный дар, а я… — Лукавый, чисто женский взгляд из-под ресниц, — слишком мудра, чтобы взять такого мужа, как ты. Тем более что, поступи я так, очень многие начнут искать твоей смерти.

— Пусть это тебя не беспокоит! — хвастливо заявил я.

И тут же сообразил, что ляпнул.

К счастью, делать меня своим мужем в планы Рунгерд действительно не входило.

— А я думала, тебе по вкусу моя маленькая Гудрун? — Еще один лукавый взгляд.

— Вы обе так красивы, что легче убить дюжину врагов разом, чем выбрать одну из вас, — произнес я дипломатично.

— Хорошо сказано! — одобрила Рунгерд. Какая женщина обидится на подобный комплимент? — На-ка, выпей это, сладкоголосый мой!

Серебряная чашка с желтоватой бурдой оказалась перед моим носом.

И я выпил. Залпом. Даже не понюхав предварительно. Если это яд, то я умру, гордый своей крутизной.

А недурно, кстати. Горчит почти как кофе…

…а забирает, как бутыль молодого вина. Голова ясная-ясная, а вот с координацией — намного хуже.

Ну и глазищи у этой женщины! Чисто тигрица. Это, кстати, не поэтический образ. Я в зоопарке, было время, специально в глаза разным хищникам смотрел. Учился…

— Расскажи мне о тех, кого ты убил, — попросила Рунгерд.

— Обо всех?

Вот уж не хотелось бы. Во-первых, есть вещи о которых не хочется вспоминать. Во-вторых, выяснится, что великий воин Ульф Черноголовый и убивать-то начал сравнительно недавно. А ведь любой уважающий себя викинг уже годам к пятнадцати имеет за спиной двух-трех жмуриков.