Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Как они попали в Газу? Чья странствующая по миру галера доставила их к этим берегам еще до рождения Саула или Давида?

Утром я уже был на пути в Аскалон (Ашкелон). До него оставалось 14–15 миль дороги по плоской, зеленой местности. Я видел привычных шагающих верблюдов, соединенных в цепочку веревками, и вездесущих, перегруженных поклажей ослов. Зеленые поля, засеянные овсом и ячменем, радовали глаз после голых, мертвенных пейзажей южной пустыни. Возле Эль Меджделя я встретил настоящий рай культивированных насаждений, а приглядевшись, обнаружил даже поля лука.

Лук рос под Аскалоном на протяжении тысячелетий. Римляне высоко ценили его и называли «аскалоний», откуда произошло французское слово «эшалот» и английское «шалот». Но я понятия не имел, что этот исторический сорт все еще произрастает здесь.

Свернув с основной дороги в сторону побережья, я увидел многочисленных арабов в парадных одеждах. Все пути были заполнены ими, причем вся толпа направлялась к берегу моря.

Там были целые семьи на верблюдах и ослах, женщины в ярко-голубых и красных платьях. До того момента я еще не видел в Палестине столько красивых девушек одновременно, их портило только одно: почему-то подавляющее большинство страдало косоглазием. Добравшись до небольшого холма, доминировавшего на равнине, я убедился, что на мили вокруг местное население буквально тысячами шло на побережье, к Аскалону. В Палестине такое количество путешествующих на верблюдах женщин и детей — весьма необычное зрелище, ведь животных обычно берегут для тяжелой работы. Но тут верблюды тоже исчислялись тысячами, и на каждом устроилось по несколько смуглых ребятишек. Зрелище было живописным, ведь феллахи в редкие праздничные дни позволяют себе самые яркие одеяния, радостно танцуют и поют и вообще ведут себя так, словно в жизни не знавали ни забот, ни трудов. Только верблюды сохраняют невозмутимое высокомерие. Большинство животных побрито, а кожа их умащена маслом и грязью. Такие парикмахерские манипуляции с верблюдами совершают перед наступлением особо жаркого сезона.

Первой мыслью было, что в какой-то деревне наступил день праздника, но по мере приближения к Аскалону я отказался от этого соображения. Население целого района устремилось по узким дорогам к песчаным дюнам.

Это праздник Неби Эюб, узнал я наконец, задав вопрос не менее чем тридцати арабам, никто из которых не знал ни слова по-английски.

Мне сказали, что Эюб — древний пророк, который исцелился от язв, окунувшись в море, а потому раз в год, в честь его праздника, все отправляются на побережье, чтобы войти в воды. Наконец, я понял, что Эюб — не кто иной, как Иов.

Город, некогда бывший Аскалоном, потерян в песчаных дюнах. Средиземноморские волны белой пеной разбиваются на протяжении многих миль плотного песчаного берега. Тут и там из дюн выглядывают обломки массивных старинных стен, сложенных из черного камня руками англичан, потому что в 1191 году работы здесь проводили по указанию Ричарда Львиное Сердце, только что захватившего Аскалон.

Существуют и другие напоминания о прошлом Аскалона. Земля вокруг обильно усеяна осколками римской керамики, кусочками разбитого зеленого стекла. Среди дюн, возле водяного колеса, которое вращает верблюд, совершающий медленный и бесконечный круг, можно найти обломки статуй, извлеченных из развалин Аскалона, построенного еще Иродом. Какие сокровища лежат среди этих золотистых гор, никто точно сказать не возьмется.

Я выбрал узкую тропинку среди дюн и вышел на взморье. Передо мной открылся один из самых поразительных видов, который только можно найти на всем протяженном побережье Средиземного моря.

Сотни верблюдов совершали ежегодное омовение. На песчаных дюнах сидели толпы женщин и детей, собравшиеся сюда из множества деревень всего района: мужчины и мальчики постарше занимались серьезным делом купания верблюдов. Конечно, на этих людях не было купальных костюмов, и мокрые смуглые тела блестели в лучах солнца.

Они заталкивали в волны группу из пяти-шести упирающихся верблюдов. Некоторые животные сопротивлялись довольно активно. Кое-какие даже брыкались. Несколько верблюдов вырвались из упряжи и бежали назад, к дюнам, где сидели женщины, а за ними неслись по песку сердитые мальчики.

С другой стороны, многие животные безропотно опускались на колени и даже демонстрировали удовольствие. Но потом наотрез отказывались вставать и выходить из воды! Вывести их на берег было не легче, чем затащить в море. Они сидели у самой кромки волн, высоко подняв головы, и глядели в морскую даль.

Когда животные оказывались в воде, обнаженные мужчины ножами начинали сдирать с них присохшую грязь, сформировавшую толстую корку. Это была приятная картина, потому что верблюд, как и осел, в обычной жизни получает не так уж много внимания.

Впоследствии я узнал, что праздник Неби Эюб — единственный случай, когда арабы устраивают смешанное купание. Вечером, говорили мне, тысячи мужчин и женщин входят в море. Женщины образуют небольшие группы в стороне от мужчин и входят в воду тоже обнаженными. Мужчины купаются на расстоянии от них.

Праздник Неби Эюб является церемонией очищения, происхождение которой теряется в глубине веков.

Я ехал по плодородной долине, усеянной арабскими деревнями, огражденными колючими изгородями. Мне показалось, что местное население могло служить иллюстрацией к Ветхому Завету. Одна из наиболее любопытных вещей в Палестине — в некоторых районах, особенно на юге, на линии от Иерусалима до Яффы, феллахи являются прямыми потомками хананеев. В чертах лиц и обычаях видны приметы древнего происхождения. На протяжении тысячелетий завоеватели прокатывались волнами по этой земле, так и не уничтожив ханаанский народ.

Я сделал небольшой круг, чтобы взглянуть на симпатичное поселение Эйн-Карем, которое лежит недалеко от Иерусалима, среди коричневых гор, покрытых виноградниками и оливковыми рощами. Неби Самвил — место, по традиции считающееся захоронением Самуила, — венчает соседний хребет, одну из высочайших гор Иудеи. Средневековым паломникам она была известна как Гopa Радости, потому что с ее высоты открывался путнику первый взгляд на Священный Город.

Древняя традиция называет Эйн-Карем местом рождения Иоанна Предтечи, и францисканцы с готовностью показывают гостям грот рождения пророка, сегодня расположенный внутри церкви.

Карабкаясь по пологому склону к русской церкви, в стороне я заметил садовника за работой. Его земля снабжалась водой по серии узких каналов, прорезанных в почве и в ключевых точках перекрывающихся подобием маленьких плотин. Когда он хотел оросить часть сада, то просто разгребал ногой земляную насыпь в нужной точке, и вода устремлялась по канавке. Мне вспомнилось описание Второзакония: как в Египте, «где ты, посеяв семя твое, поливал ее при помощи ног твоих, как масличный сад»42.