Колесницы в пустыне: тайны древней Африки - Николай Николаевич Непомнящий

Много ошибок в интерпретации истории Зимбабве объясняются тем издавна установившимся воззрением, что все археологические комплексы должны представлять единую культурную общность, относящуюся целиком к одному племени или народу. Но это неверно. Что касается Большого Зимбабве, достаточно поглядеть только на один срез общества, правящий класс, который удерживал власть благодаря контролю над производством товаров, интересующих иностранных купцов. Особая природа этого общества проявлялась не только в его архитектуре. Она также заметна в керамике, домашней утвари и приготовлении пищи. Прекрасно отполированные сосуды для питья и огромные емкости для хранения и изготовления напитков преобладают во всех коллекциях здешней керамики. Отсутствовали миски для сервировки блюд из хлебных злаков или гарниров и было очень немного посуды, пригодной для приготовления твердой пищи. Очень редки находки ручных мельниц для перемола зерна. Анализ коллекций костей из куч пищевого мусора говорит о том, что, в основном, это были кости крупного скота. И каждое раскопанное небольшое поселение «зимбабве» показывает то же самое. Ни в одном поселении позднего железного века не было признаков столь скудной диеты.

Особенно значимо, что многие очаги культуры Большого Зимбабве были слишком маленькие по размерам, чтобы вести независимое существование. В большинстве из них могло проживать не более одной семьи. Они явно не были жизнеспособны в экономическом смысле. Их безопасность и жизнеобеспечение зависели от более крупных групп населения, живущих в непосредственной близости. В действительности, они были лишь потребителями трудовых и товарных ресурсов, прибывавших извне. Кто обеспечивал их? Кто, кроме правящего класса, входил в состав общин позднего железного века?

Кроме людей культуры Леопардс-Копье на юго-западе, были определены по крайней мере три отдельные археологические группы позднего железного века. Эти группы занимали разные территории в северной половине плато. Они различались только стилем своей керамики. Их вполне можно рассматривать как отдельные этнические группы – кланы – одного народа шона. Все жили в обширных деревнях посреди сельскохозяйственной области. Недостаток всех импортируемых товаров; бедность их украшений; простота их жилищ; отсутствие любых указаний на дифференциацию по благосостоянию или статусу владельца, или специализации в архитектур, или планировке их деревень – это доказано раскопками. Все указывает на то, что эти деревни представляли собой сообщества равноправных членов, существующих за счет продуктов земледелия. Время активной жизни поселений – период с XII по XVI вв. Таким образом, они являются современниками каменных оград. И каменные ограды были рассеяны по территориям всех этих трех групп (так же, как и по территории поселений культуры Леопардс-Копье). Не может быть никаких сомнений в том, что они сосуществовали. Эти люди были, предположительно, крестьянами и рудокопами, которые и поставляли правителям еду, рабочую силу и богатство. Они представляли собой устойчивый, почти автономный, производственный сектор традиционной африканской двойной экономики.

Только два раскопанных поселения имеют признаки того, что в них проживали, поблизости друг от друга, обе основные группы общества. Руанга, здание XV–XVI вв. у реки Мазоэ, стоит на холме, который был занят общиной земледельцев начиная с XII в. Распределение археологических находок указывает на то, что обе группы сосуществовали. В Манеквени, поселении с каменной оградой в южном Мозамбике, была найдена большая коллекция керамики, стиль которой и ее распределение указывают на подобную же ситуацию.

Но одним контрастом между жизнью правителей в их дворах с каменными оградами и их подданных соплеменников из различных групп вся история не ограничивается. Некоторые группы людей отличались от простых крестьян. Те, кто проживал на северном крае плато, добывал медную руду в холмах Урунгве. Слитки, которые они делали, с бороздками и в форме «крыльев мельницы», как описывали их португальцы, были найдены на юге, в районе Большого Зимбабве. В захоронениях этой группы в Ингомбе Иледе, на берегу Замбези, найдены инструменты для протягивания медной проволоки, из которой изготавливались ручные и ножные браслеты. Также там обнаружены слитки, бруски и пруты, представляющие собой разные стадии этого процесса. Высокий социальный статус этих мастеров по металлу демонстрируют спаянные железные гонги и серьги из конусовидных раковин, которые также находились в их захоронениях. Их власть символизируют наборы мотыг такой особенной формы, что они скорее походят на ритуальные, чем на реальные земледельческие инструменты. Их богатство показывают золотые бусины, которые они носили в ожерельях, и золотые оклады их серег.

Основой силы металлообработчиков Ингомбе Иледе было то, что им удалось объединить две главные медепроизводящие области Центральной Африки в широкомасштабную торговую сеть, которая протянулась от Заира до Зимбабве.

Эта группа, судя по всему, пришла в упадок с переездом Муну Мутапы на север. О торговле с ними только единожды упоминают португальцы в начале XVI в.

Однако если династии Зимбабве правили над несколькими отдельными группами из маленьких, отдаленных и беззащитных поселений, возникает вопрос: как они добились такого контроля? Как поддерживали свою безопасность и как подчиняли людей и присваивали себе продукты их труда? Ведь их дворы были слишком малы и беззащитны, чтобы быть частью военной системы…

Власть духов предков

В африканской жизни политическая и экономическая власть редко отделены от религии. И то и другое связано почти неразрывно и часто олицетворены в одном человеке – правителе. Башенки, монолиты, алтари и ряды скульптурных изображений птиц из мыльного камня, которые ставились и на стены, и на алтарь, – все это должно было иметь некое сверхъестественное предназначение. Центральную роль ритуала в подтверждении политической власти в культуре Зимбабве теперь можно проиллюстрировать и археологически – находками из раскопок в Нгунгузе, малом поселении с каменной оградой недалеко от Руанги. Над всей деревней доминировало очень большое, круглое в плане глиняное здание – одно из самых больших, известных среди такого типа поселений. Оно было разделено на зал, который вел в маленькую комнату, где имелось только сиденье. За этим «троном» была стена, а за ней уступами поднималась платформа с низким каменным цилиндром наверху, заключенным в глину и имеющим желобок для установки вертикального монолита или какого-то резного изображения. Это был своего рода алтарь с платформой, которую и описывали ранние отчеты европейских любителей древности. Какие бы предметы ни были запечатаны в этой скрытой комнате, они были реальной, равно как и символической опорой для того человека, кто сидел на «троне» перед ними и представлял собой власть в этом «зимбабве». Ранние формы религии шона были местными культами. Они были широко распространены, независимы друг от друга, совершенно децентрализованы и связаны с земледелием и военными делами местных общин. Это, судя по всему, были реликты верований древних земледельцев, которые жили в