Путешествие вокруг света - Георг Форстер

Достаточно печально само по себе уже то, что все наши открытия стоят жизни многим невинным людям. Но как ни тяжки они для маленьких нецивилизованных народов, это поистине сущая мелочь по сравнению с невосполнимым ущербом, который причиняет им разрушение нравственных основ их жизни. Если бы сие зло в какой-то мере компенсировалось тем, что их научили бы действительно полезным вещам или искоренили бы среди них какие-либо безнравственные либо пагубные обычаи, тогда мы могли бы по крайней мере утешать себя мыслью, что, потеряв в одном, они приобрели в другом. Боюсь, однако, что наше знакомство с жителями Южного моря принесло им только вред; так что, на мой взгляд, лучше всего убереглись от него как раз те народы, которые держались всегда подальше от нас, из опасения или недоверия никогда не позволяя нашим морякам вступать с ними в слишком близкие отношения. Словно по виду, по выражению лиц они тотчас распознали их легкомыслие и остереглись распущенности, в которой не без основания обвиняют моряков!

Некоторых из этих дикарей привели в каюту к господину Ходжсу, пожелавшему зарисовать наиболее характерные лица. Не без труда удалось заставить их хотя бы несколько мгновений посидеть спокойно. Мы показывали им всякие мелочи и кое-что подарили. Среди них были главным образом пожилые мужчины с седыми головами, а также несколько молодых людей, лица которых бывали особенно выразительными; у них были необычайно лохматые густые волосы, которые падали на лоб и, разумеется, придавали им еще более дикий вид. Почти все были среднего роста и лицом, цветом кожи, нарядами совершенно напоминали жителей бухты Даски. Их одежды сплетены из волокон льна, но не украшены перьями; вместо них плащ по четырем углам отделан кусками собачьей шкуры — украшение, которого не могло быть в бухте Даски, ибо там нет собак. Поскольку в это время года погода уже становится холодной и дождливой, почти все носили также богхи-богхи[220], то есть грубый плетеный плащ из соломы, ниспадающий с плеч . Вообще же их одежда из ткани была обычно старая, грязная и не столь тонкой выделки, как это описано в истории предыдущего плавания капитана Кука. У мужчин волосы небрежно ниспадают с головы, у женщин же они коротко острижены; это различие, видимо, повсеместно. Женщины также носят головной убор из коричневых перьев, который упоминается в описании прошлого плавания капитана Кука.

После нескольких часов пребывания на борту они начали тащить все, что попадало под руки. Некоторых поймали, когда они намеревались утащить песочные часы, рассчитанные на четыре часа, лампу, несколько носовых платков и ножей. Увидев такие воровские проделки, капитан приказал прогнать их с корабля и показать, что им больше не разрешено будет подняться на борт. Они хорошо поняли, что это унижение, и их горячий темперамент, не выносящий никакой обиды, дал себя сразу знать. Один даже стал грозить нам из своего каноэ, как будто обещал отомстить. Однако до насилия дело не дошло, вечером все они спокойно сошли на берег и соорудили против корабля несколько хижин из веток, чтобы провести там ночь. Затем они вытащили на берег каноэ, разожгли костер и приготовили себе ужин, состоявший из рыбы, которую они перед тем очень ловко поймали со своих лодок при помощи круглой сети. И сеть, и способ этой ловли описаны в книге о предыдущем путешествии Кука.

На другое утро, воспользовавшись хорошей погодой, мы отправились на Лонг-Айленд, чтобы посмотреть сено, которое заготовили там наши люди восемь дней назад. Мы хотели также насобирать зелени близ расположенной там, но покинутой индейской деревни. Нам опять удалось найти кое-какие новые растения, а также подстрелить несколько маленьких птиц, отличавшихся от уже известных.

После полудня капитан разрешил большинству матросов сойти на берег, где они стали приобретать у туземцев разные диковины, а заодно и добиваться благосклонности девушек, не обращая ни малейшего внимания на их ужасающую нечистоплотность. Не потеряй они вообще всякой чувствительности, их удержала бы от сношений с этими женщинами хотя бы мода намазывать лица охрой и жиром. К тому же от новозеландок так несло, что их запах можно было почуять издалека, а насекомых на них было столько, что они то и дело выискивали их в одежде и щелкали на зубах. Достойно удивления, что находились люди, способные по-скотски возиться с созданиями столь отвратительными, и что этому не препятствовали ни собственные чувства, ни чистоплотность, которая воспитывается у англичан с молодости.

                               Unde

Наес tetigit Gradive, tuos urtica nepotes?

Прежде чем они вернулись на борт, одна из этих красоток украла у матроса куртку и передала своему молодому соплеменнику. Хозяин куртки нашел ее и забрал назад. Туземец в ответ стукнул его кулаком, однако англичанин отнесся к этому как к шутке. Но когда он повернулся, чтобы идти на корабль, дикарь кинул в него большим камнем. Тут матрос вспылил, накинулся на парня и показал ему, что такое добрый английский бокс. В мгновение ока у новозеландца оказался подбит глаз и раскровенен нос; этого было довольно, чтобы обратить его в бегство. Капитан Кук всячески стремился распространить здесь европейские культурные растения. Он приказал обработать участок земли, посеять на нем всевозможные семена, а затем высадить молодые растения в четырех-пяти местах. Один такой участок он заложил на берегу Лонг-Айленда, другой — на скале, где находилась хиппа, еще два — на Моту-Аро, пятый, довольно большой участок был разбит в глубине бухты Шип-Коув, где стояли на якоре наши корабли. Особое внимание он уделил при этом полезным, питательным корнеплодам, прежде всего картофелю, часть которого нам посчастливилось сохранить свежим. Он высеял также различные виды зерновых, большие бобы, фасоль, горох и все последнее время нашего здесь пребывания занимался почти исключительно этим.

1 июня рано утром к нам подошло несколько каноэ с дикарями, которых мы прежде не видели. Лодки их были разной величины, три из них имели паруса, что встречается здесь не часто. Парус представлял собой большую треугольную циновку и одним концом крепился к мачте, другим — к шесту; они соединялись внизу под острым углом и очень легко могли подниматься и убираться. Верхняя, широкая часть паруса была украшена по кромке пятью пучками коричневых перьев. Днище лодки было сделано из выдолбленного дерева, борта же — из досок или планок. Эти планки они накладывают одну на другую и крепко соединяют, пропуская сквозь маленькие дырки шнуры из новозеландского льна, а зазоры плотно проконопачивают волокнами тростника (Typha latifolia). Среди них были двойные каноэ, то есть две лодки, соединенные поперечинами и бечевками. Другие, попроще, имели так называемый аутригер (выносной поплавок), то есть узкую доску, прикрепленную с одной стороны каноэ параллельно к нему при помощи поперечной перекладины, чтобы не дать лодке перевернуться. Все эти каноэ были старые и почти обветшавшие; ни одно из них не было украшено резьбой и росписью так богато, как те, что видел капитан Кук во время своего первого плавания на Северном острове этой земли. Однако в основном устройство их точно такое же; например, на носу у всех было вырезано бесформенное человеческое лицо, все имели высокую корму, весла с заостренной лопастью.