Трудовые будни барышни-попаданки - Ива Лебедева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорошо бы сегодня купить нефть или выяснить насчет нее. Я уже знала, что это лучше сделать на нижнем, Окском берегу, на складе товаров, перевезенных с закрывшейся Макарьевской ярмарки. По лавкам еще погуляю, а пока светло — надо на другой берег.
Теперь переезжаем Оку. Река активно используется жителями обоих берегов: кто-то полощет белье в проруби, кто-то режет лед для ледника. Ну и, конечно, здесь место для прогулок и забав. В том числе и мальчишек, радостный народ…
Мы уже были на середине реки, когда я услышала крик:
— Помогите!
Глава 46
Сначала я не поняла, откуда кричат. Потом подумала, что ребятишки балуются. И только на третью секунду до меня дошло, что двое из играющих на льду детей провалились в полынью, а остальные, вместо того чтобы лечь цепочкой и вытянуть пострадавших, с криками драпают в сторону высокого обрывистого берега.
Думать было некогда. От накатанной колеи до провала во льду шагов двадцать. Мелькнула мысль, как такое могло случиться, лед же крепкий! Мелькнула и пропала. Я уже выскочила из возка, крикнув Алексейке: «За мной!» И со всех ног бежала туда, где в белизне едва мелькала черная макушка одного из провалившихся под лед мальчишек.
Оказалось, что ребята взялись кататься на коньках возле того места, где кто-то вырубал лед для своих нужд. Я даже могла себе представить, как эти неслухи сами себя на слабо проверяли. Но сейчас это не имело значения. Так уж вышло, что рядом с вырубленной полыньей и другой лед покрылся трещинами, намок и выглядел на редкость ненадежным. Я с разбегу плюхнулась на пузо, не жалея дорогого петербургского наряда. Так и доскользила в ледово-водяной каше до края льда и первым делом вцепилась в воротник того пацана, что был ближе.
— Держи меня за ноги! Сам падай и держи! — только успела крикнуть бегущему следом парню. И с громким стоном-кряхтением потащила перепуганного ребенка из воды.
Лед угрожающе трещал, но все же распределение тяжести уберегло нас от расширения пролома.
— Осторожней, Эммарковна! — крикнул Алексейка.
Я и без него видела трещину. Как же быть со вторым парнишкой, ухватившимся за противоположный край прямоугольной проруби? Прыгать в воду в одежде, раздеваться? Рискованно. Я и так уже намокла.
— Тпру! Стой!
Оглянулась. Молодец Еремей, соскочил с облучка, повел лошадок в поводу, остановил сани шагах в десяти, где кончался наезженный путь.
— Сюда с кнутом! Быстро!
Надеюсь, я кричала именно как госпожа-повелительница, а не голосила мокрой ку… мокрой барыней. Подействовало. Еремей подхватил кнут и двинулся ко мне, ускоряясь с каждым шагом. В глазах было удивление: кого тут сечь надо?
— Забрось ему конец кнута! — скомандовала я. — Погоди, ляг брюхом на лед — провалишься!
Законы физики потом объясню. Или не объясню. Сейчас надо спасать пареньков.
Наука повиноваться — великое дело. Ерема бросился пузом на лед и с третьей попытки приводнил кончик кнута рядом с лицом мальчишки. Руки того в очередной раз соскользнули с ледяной кромки, и он инстинктивно ухватил кончик кнута. А еще хватило соображалки намотать.
Я как раз отползла от полыньи, вытянув первого утопленника, и ухватила кучера за левую ногу, Алексейка — за правую. Ну, тянем-потянем!
Вытянули…
Кучер вскочил, взглянул на лошадей — все ли в порядке, обернулся к первому мальчишке, тихо дрожавшему, с перспективой стать декоративной ледяной скульптурой. Взмахнул кнутом:
— Пляши, раз тебя раки не съели!
Паренек начал неуверенно двигаться, его товарищ — тоже.
Тем временем вокруг появились зрители.
— Откуда вы, дурни? — спросила баба с корзиной белья.
— По-по… Из Почайки, — пролязгал зубами первый спасенный.
— До Ильиной улицы путь неблизкий, — вздохнула баба с коромыслом.
Где эта Ильинка, потом разберемся. Сейчас — к нам, благо пансион виден с реки.
— Все в сани, — скомандовала я. — Еремей, — уже без приказа, скорей попросила, — нам бы побыстрее. Постарайся! И тулуп твой… пожалуйста.
Еремей промолчал, зато на коней прикрикнул как надо, щелкнул кнутом, и мы понеслись к берегу. Один Еремеев тулуп на троих — я тоже намокла, спасибо, не насквозь.
* * *
С постояльцами мадам Обрящиной, видимо, случались и не такие приключения. Конечно, она расспрашивала с любопытством, но это не помешало ей отправить прислугу топить баню, а также выдать столько одеял и белья, сколько было необходимо. Распорядилась поставить самовар. А еще подала ценную идею.
— Ты чьим будешь? — спросила она одного из пареньков.
— Н-н-ны… Из Колесовых мы, — ответил мальчик. Второй промолчал, только зубы постукивали. Или так замерз, что думать не мог, или не хотел говорить — сейчас было без разницы.
— Известная фамилия, — заметила отельерша и, как мне показалось, с той минуты была чуть более вежлива к мокрым гостям. Велела горничной, чтобы та отправила своего сына на Ильинскую улицу к Колесовым.
Ну, если не позвонить, то хоть так. Я уже приготовила аптечку, собранную перед поездкой. Был в ней, конечно же, спирт для дезинфекции, чистые полосы ткани — эрзац-бинты, всякое прочее. И очень полезный медикамент, изготовленный по особому моему заказу, — барсучий жир. Немолодой представитель рода куньих, нагулявший осенний жирок, был добыт деревенским охотником, приобретен мною за пятак, и я получила больше трех кило не просто ценного — незаменимого природного лекарства от легочных болезней, раз уж нет антибиотиков.
Что же, приступим к лечению.
Для начала с пацанов, не слушая их писка и протестов, безжалостно содрали всю мокрую одежду и растерли докрасна суровыми полотенцами. Пока еще парная нагреется, пусть сидят, малиновый чай пьют, в тех же полотенцах укутанные. Шерстяные носки я достала из своих запасов, сухую горчицу добыли на кухне. Молоко согрели, мед нашли, вмешали туда ложку жира, и как ни плевались мальчишки, а я заставила их выпить это сладко-мерзко-вонючее пойло. И сама решила принять профилактические меры, сделав два больших глотка. Ну редкостная гадость. Сразу всем понятно, что такая дрянь просто обязана вылечить все хвори на свете, не только возможную простуду.
Спины и грудь Алексейка пацанам растер тем же жиром уже после того, как они в парной прогрелись до костей. И обоих после этого затолкали в устроенную на диванчике в моей гостиной постель под одеяло,
