Знаменитые авантюристы XVIII века - Автор неизвестен Биографии и мемуары

В ожидании свидания с Берни, на которого Казанова имел причины возлагать большие надежды, авантюрист обдумал свое положение и пришел к заключению, что унывать ему нечего. Прежде всего он успокоился на том, что был обеспечен материально. Добрейший его приемный отец, Брагадин, помогал ему, а этого, в ожидании лучшего, хватало вполне на удовлетворение текущих надобностей; Казанова был уже знаком с парижской жизнью и знал, что здесь можно очень дешево прожить, соблюдая внешний вид беспечности. Беспокоила его в то время только скудость его гардероба; у него не было ни белья, ни приличной одежды. Вот почему он и возлагал все упования на Берни; он был уверен, что тот не откажет ему в помощи на первых порах и поможет стать на ноги.

Он написал и отвез письмо к Берни, а сам продолжал визиты по знакомым, причем везде и всюду должен был рассказывать историю бегства из «свинчатки». Это занятие сделалось для него, наконец, крайне утомительным, но делать было нечего; история эта приносила ему весьма существенную пользу, привлекая всеобщие симпатии. Он даже успел с течением времени вызубрить свою историю, пересказывал ее почти слово в слово и знал, что она продолжается ровно два часа.

Ответ от Берни был получен в тот же день, и свидание состоялось немедленно. Берни принял Казанову очень любезно; он понимал, без всяких разъяснений, те затруднения, в которые попал его друг-приятель, и тотчас вручил ему сотню луидоров на первые расходы. Затем он отпустил его, пообещав приложить все заботы к устройству его дальнейшего благополучия, и сдержал свое обещание.

Прежде всего он поговорил о нем с любимцем всемогущей фаворитки, маркизы Помпадур, Шуазелем и с государственным контролером Булонем. Оба заинтересовались Казановою и пожелали его видеть. Напутствуя нашего героя, Берни сказал ему:

— Оба они примут вас со вниманием, и из знакомства с ними вы, как человек неглупый, сумеете извлечь пользу. Они сами наведут вас на добрые мысли. Кого выслушивают, тот с пустыми руками не уйдет. Главное, попытайтесь придумать им что-нибудь в интересах увеличения королевских доходов; подайте записку, да покороче и попроще. Ручаюсь вам, что будет хорошо.

Заручившись таким напутствием, Казанова явился к Шуазелю. Он застал его за туалетом; сановник писал, а куафер хлопотал в это время над его прическою. Шуазель проявил к Казанове большое внимание; он изредка даже прерывал свою работу, чтобы обратиться к нему с вопросом, но ответа уже не выслушивал, продолжая писать, пока Казанова говорил. Наконец его письмо было кончено. Он заговорил с Казановою по-итальянски, сказал, что часть истории знаменитого бегства Казановы слышал от Берни, и изъявил желание выслушать всю историю сполна.

— Ваше превосходительство, — отвечал Казанова, — это очень длинная история, ее надо рассказывать часа два подряд, а у вас едва ли имеется столько свободного времени.

— Расскажите вкратце.

— При всей краткости рассказа все же потребуется не менее двух часов.

— Вы расскажете мне подробности в другой раз.

— Да в подробностях-то весь интерес, ваше превосходительство!

— Мне кажется, что всякий рассказ можно сократить и притом оставить в нем весь его интерес.

— Слушаю, ваше превосходительство, я передам вам в немногих словах суть дела. Венецианская инквизиция арестовала меня и заключила в свинцовую тюрьму. Через пятнадцать месяцев мне удалось пробить кровлю тюрьмы. После того, одолев тысячи разных затруднений, я проник через слуховое окно в канцелярию Государственного совета, проломил там дверь, потом вышел на площадь, прошел на пристань, взял гондолу, уплыл на ней из города, а затем явился в Париж, где и имею честь в настоящую минуту свидетельствовать свое почтение вашему превосходительству.

— Позвольте… вы упомянули какую-то свинцовую тюрьму… это что же за тюрьма?

— Для того, чтобы разъяснить вам, что это такое, мне надо не менее четверти часа времени.

— Но как же вам удалось пробить крышу?

— А на это, ваше превосходительство, надо не меньше получаса времени, короче этого не расскажешь.

— Да за что вас посадили в тюрьму?

— Это длинная история, ваше превосходительство!

— А пожалуй, вы и правы. Весь интерес всякой истории в ее подробностях. Теперь я тороплюсь в Версаль. Вы еще навестите меня. А пока подумайте, чем я мог бы вам быть полезен.

От Шуазеля Казанова отправился к контролеру Булоню. Берни, очевидно, дал понять Булоню, рекомендуя ему Казанову, что в этом человеке он найдет кладезь финансовой мудрости. Об этом Казанова должен был заключить из первых же слов Булоня. Он был очень вежлив и любезен и поздравил Казанову с таким высоким покровителем, как аббат Берни. Казанова, не знавший за собою никаких финансовых талантов, кроме скорости к азартной игре, был сильно смущен такой рекомендациею, но из предосторожности не протестовал, а только откланивался.

— Сообщите мне, пожалуйста, — говорил ему Булонь, — какие у вас имеются планы и проекты. Я выслушаю вас и, будьте уверены, сумею оценить ваши мысли. Вот, например, сейчас у нас возникло такого рода затруднение. Предполагается открыть высшую военную школу, и на это требуется двадцать миллионов. Не придумаете ли, как бы добыть эту сумму, не обращаясь к помощи государственной и королевской казны?

— У меня имеется один план, — ответил Казанова, по-видимому, только в ту минуту и выдумавший свой новый план. — Я придумал некоторую операцию, которая может доставить королю сорок миллионов.

— Но во сколько эта операция обойдется королю?

— Она потребует только расходов по сбору доходов.

— Так что, доходы эти должен доставить народ?

— Само собою разумеется. Но он доставит их добровольно, без малейшего принуждения.

— Я знаю, что вы задумали!

— Это было бы удивительно, ваше превосходительство! Я никому ничего не сообщал о моем проекте.

— Ну, коли так, пожалуйте ко мне завтра обедать и расскажете ваш план. Мы подумаем, обсудим вместе. Вы придете?

Казанова, разумеется, рассыпался в благодарностях. Выйдя от Булоня, он крепко призадумался. Ему предстояла нелегкая задача. У него просили двадцать миллионов, а он посулил сорок. Как бы в самом деле раздобыть их? Что придумать? Казанова откровенно признался, что у него не было ровно никакого проекта; это он все выдумал во время беседы с Булонем, подобно тому, как Чичиков придумал «историю о генералах». Он вспомнил, что Булонь похвастал, что отгадал его план: «Ну, и прекрасно! — порешил наш герой. — Пусть он мне сам скажет, в чем состоит мой план, а там уж выяснится, как быть».