Алмаз, погубивший Наполеона - Джулия Баумголд

Король услышал звук, очень похожий на мурлыканье. Он ощутил жар, исходящий от ее тела. Ее губы были слишком красными и слишком изящными. Очень быстро она оказалась в небольших апартаментах на втором этаже Версаля.

Хорошо вышколенная, она скользила по дворцу, ее корсаж был покрыт тяжелыми бриллиантовыми цветами и бантами. Замора, маленький черный мальчик, бывший ее крестником, шел следом за нею, одетый в белое с серебром и в шелковые сапожки. Жанна дю Барри, незаконная дочь монаха и швеи, принадлежащая к самому низшему классу по сравнению со всеми предыдущими метрессами, стала официальной любовницей. Будучи самого низкого происхождения, она попала в самые высокие слои общества и быстро обнаружила, что не существует излишества, к которому так легко приучить себя, как к излишеству денежному.

Она получила хорошее образование в Сакре Кёр, и ее послали компаньонкой к некоей дворянке. Когда сын этой дворянки стал любовником Жанны, ее вышвырнули из дома. Граф дю Барри стал ее сводником, пока она не привлекла к себе внимания короля. Тогда граф быстренько женил на ней своего брата, чтобы она получила возможность быть принятой в обществе. Венчал их ее отец, монах.

Она была существом совершенно другого рода, чем Помпадур, ее мало интересовала политика, хотя при дворе процветали фракции ее сторонников и противников и министр Шуазель был отправлен в отставку при ее самом непосредственном участии.

Четырнадцатилетняя австрийская эрцгерцогиня Мария-Антуанетта прибыла, чтобы обвенчаться с новым дофином в Зеркальном зале. Прибытие ко двору Марии-Антуанетты, родившейся в день лиссабонского землетрясения, очень походило на прибытие ее прабабки — Мадам (регент был ее двоюродным дядей). Она была вышколена, но не подготовлена — миниатюра ее мужа явно ему льстила. И вот он оказался перед ней, пятнадцатилетний и толстый. Три толстые тетки — старые девы, известные под прозвищами Тряпка, Свинья и Замараха, стояли по бокам, как стена из жира. Она заметила дю Барри, но не заговорила с ней, пока ее мать не принудила ее к этому.

— Сегодня во дворце очень много народа, — сказала Мария-Антуанетта мадам дю Барри, но больше с нею не разговаривала.

Дю Барри оскорбилась, потому что никто так не нуждается в соблюдении этикета, как бывшая шлюха.

На церемонии бракосочетания Марии-Антуанетты с дофином Людовик Пятнадцатый появился в короне с «Регентом» и воззрился на плоскую грудь Марии-Антуанетты. Мария-Антуанетта, еще совсем ребенок, уставилась на его огромный бриллиант.

Последовали празднества, длившиеся девятнадцать дней, со ста шестьюдесятью тысячами китайских фонариков и изображениями дофина и Марии-Антуанетты, иллюминированными на Большом канале. Затем на площади Людовика Пятнадцатого взорвался фейерверк и загорелись подмостки. Больше ста человек упали в сухой ров, окружавший площадь, их смяли и затоптали. Среди мертвых были шайки карманников, которые успели ограбить трупы, — в стране уже воцарилось отчаяние.

Мария-Антуанетта вся в слезах немедля уехала, сопровождаемая криками умирающих и возмущением живых. Позже она и дофин отдали свое годовое содержание семьям погибших, но ненавидеть ее начали уже тогда, с бракосочетания.

Брачное ложе много лет оставалось девственно белым и бесполезным, поскольку у дофина был некий недостаток в сложении. Маленькая операция, предложенная братом Марии-Антуанетты семь лет спустя, поправила дело.

Двор ненавидел Марию-Антуанетту так же сильно, как ненавидел Мадам, но на другой лад, потому что Мадам ненавидели за ее некрасивость, а Марию-Антуанетту — за беспечную красоту. Народ ненавидел ее, потому что она была австриячка, чужачка, старый враг, тот, что всегда виноват; ее ненавидели потому, что в своих поисках простоты она была расточительна. Во всем, что делала, она впадала в крайность. Красота, которая вдохновляет любовь, может вызвать разочарование, когда не сопровождается достоинствами. Она вызвала ложные надежды.

Мария-Антуанетта прибыла во Францию в то время, когда превосходство достоинств человека перед его родовитостью уже получило признание. Опасные идеи долетали из-за морей: если все люди сотворены равными, то что такое король? И почему духовенство и дворянство имеют привилегии и не платят подати?

Она прибыла, когда политическая партия, которая призвала ее — партия министра Шуазеля — была накануне свержения, и кроме того, сама Мария-Антуанетта совершила немало ошибок.

Мария-Антуанетта, как и ее предок, Мадам, испытывала желание быть свободной и культивировала идею бегства — неисполнимая мечта! В то же время она не обладала умственными способностями Мадам. Ей было что показать она больше, чем Мадам, любила показывать себя, и предавалась балам, маскарадам и театральным представлениям. Она веселилась, пока была молода, и втягивала своих друзей в нелепые причуды. Мария-Антуанетта научилась придворному остроумию и скоро предалась ему. Она была молода среди старого двора, и новые идеи заразили ее, но недостаточно глубоко.

Министр Шуазель, тот, что завоевал для Франции родину императора Корсику, писал, что Людовик Пятнадцатый был «человек без сердца и ума, любящий проказы, как дети любят причинять боль животным… Больше всего ему могло бы понравиться присутствовать на казнях… но не хватало храбрости, чтобы на них присутствовать… В охоте, как я понимаю, ему больше всего нравилось само уничтожение жизни… Он был испорчен еще ребенком, наследником, и поэтому ощущал себя принадлежащим к другой породе». Но разве это не свойственно всем королям? Как и всех королей, его характеризовало именно то, от чего ему пришлось отказаться.

Под конец правления, в 1774 году, он избавился от парламента, который показался ему собранием республиканцев.

— Все будет так, как есть, пока буду я, — сказал Людовик Пятнадцатый мадам дю Барри, как ранее говорил мадам Помпадур. И, как всегда, дю Барри согласилась.

К тому времени Бушардон вылепил большую статую короля верхом на лошади, с четырьмя девами, олицетворяющими добродетели — Справедливость, Благоразумие, Мир и Силу, — преклоненными у его шпор. И довольно скоро на постаменте появилась надпись:

Гротескный памятник, позорный пьедестал: добродетели — пешком, а грех — верхом.

Затем, в 1774 году, девочка наградила Людовика Пятнадцатого оспой в Оленьем парке — или, может быть, он подцепил хворь в другом месте. Долгое время, с тех пор как переболел оспой в детстве, он считал себя неуязвимым. Потом его лицо потемнело и распухло от гнойничков. Дофина и Марию-Антуанетту держали подальше от его апартаментов в Версале. Мадам дю Барри отослали в монастырь, чтобы король мог исповедаться в грехах. Часом позже он захотел вернуть ее, но она не смогла вернуться. (Мадам дю Барри дожила до следующего века, а подобный подвиг не всегда идет во благо.)