Любовница по ошибке - Мэгги Робинсон

— Полагаю, ты понимаешь, почему я так хотел вернуть его. Мистер Малгру отдал мне его три дня назад.

— О!.. — Как глупо с ее стороны. Как будто драгоценности что-то значат для нее. Она же не Дебора. Вот уж нет! Ей не вскружить голову сверкающими, холодными камнями…

Слова из письма Бэя незваными гостями прокрались в ее мысли.

«Не могу дождаться, когда застегну рубины и бриллианты на твоей шейке и буду любоваться тем, как свет свечей отражается от каждой грани на мраморной белизне твоего тела. Ибо, моя дражайшая Дебора, тебе не понадобятся никакие другие украшения, кроме этого одолженного ожерелья и бархата твоей нежной кожи. Я жажду любить тебя до изнеможения».

Она мысленно вычеркнула слова «дражайшая Дебора» и почувствовала, как по телу побежали мурашки. Это просто от сырости, заверила она себя, ничего больше. Она читала эти глупые письма слишком часто, если с такой готовностью может цитировать их. Почему она положила их к себе в сумку, а не оставила на Джейн-стрит, наглухо заперев в темном ящике? Она сегодня же сожжет их в печке. Да, сожжет.

Бэй стер дождевую каплю с кончика ее носа и поднял зонт.

— Мы насквозь промокнем, Шарли. Как думаешь, могу я выпросить у тебя чашечку чаю? И возможно, кусочек хлеба? Трудно поверить, что сейчас лето.

Он говорит о погоде, нахал этакий. Как будто их отношения можно хотя бы отдаленно назвать нормальными. Как будто они не основываются на запугивании, греховном соитии и чистейшем ужасе.

Губы Шарлотты вытянулись в тонкую линию.

— Ты должен уйти. Насколько мне известно, у Брэддоков прекрасно кормят.

Бэй поцокал языком.

— Я проделал такой путь, чтобы увидеть тебя, а ты не чаешь от меня избавиться. Признаюсь, Шарли, я уязвлен.

— Вот и прекрасно! Ты был бельмом у меня на глазу, сэр Майкл, с той самой секунды, как ты… ты…

— Унес тебя в рай под всеми теми херувимами? О да, я помню, Шарли. Ни про какое бельмо и речи не было, зато было много вздохов наслаждения и учащенного дыхания. И любовных укусов. — Он выглядел таким самодовольным, что ей хотелось закричать.

— Предлагаю начать сначала, — продолжил он. — Как будто той недели, которую мы провели вместе, никогда и не было. Я только сегодня утром познакомился с тобой в церкви и заинтересовался твоим садом. Садоводство — мое увлечение.

— Ты никогда раньше не упоминал об этом, — пробормотала Шарлотта.

— Ты еще очень многого обо мне не знаешь, — улыбнулся Бэй. — Идемте же, миссис Фэллон, иначе вы совсем промокнете и простудитесь. Вы же не пожалеете для меня кружки горячей воды и несколько чайных листиков?

— Если я напою тебя чаем, ты обещаешь оставить меня в покое?

Бэй покачал головой:

— Никогда не даю обещаний, которые не могу выполнить. — Он толкнул калитку и зашагал к двери. — Веселенький красный цвет. Подходит к твоим розам. Ты сама красила дверь? Полагаю, она не заперта. Знаешь, я хотел прийти вчера вечером, но это бы слишком напомнило наше первое знакомство, а мы начинаем заново.

Шарлотта поймала себя на том, что бежит за ним следом. Он повернул ручку раньше, чем она успела притвориться, будто достает из кармана ключ.

— Ага, я был прав. — Бэй нырнул под притолоку. Ее потолки были недостаточно высокими для его роста. Она надеялась, что он как следует треснется своей упрямой головой. — Восхитительно. Все это кружево. Полагаю, ты сплела его сама?

Он стоял посреди ее маленькой гостиной, руки в карманах, без сомнения, проверяет, на месте ли его проклятое ожерелье. Зачем он вообще носит его с собой? По-видимому, не доверяет постояльцам «Свиньи и свистка», что просто смешно. Приезжие в Малом Иссопе чисты, как первый снег. За исключением Бэя.

— Где твоя жена? — язвительно поинтересовалась она.

— Леди Уитли на континенте. Надеюсь, она не столкнется с твоей сестрой. Вы так похожи, что у нее может случиться помрачнение рассудка.

— Как будто ее рассудок уже не помрачен! Она держала пистолет возле моей головы! И наняла головорезов, чтоб тебя избили и похитили! — Шарлотта еще могла разглядеть слабые следы синяков под подбородком Бэя и вокруг левой щеки.

— Я очень сожалею. Искренне, Шарли. — Взгляд его черных глаз был пронизывающим и тревожащим, Шарлотта отвернулась.

— В кухне теплее. Если это не уронит твоего достоинства, то можешь позавтракать там.

— Не уронит, — мягко отозвался он. — Сестра миссис Келли всегда была рада видеть меня на своей кухне.

— Ну, теперь ты вырос. Осторожнее, не ударься головой. — Как будто ей не все равно, ударится он или нет, хотя будет нелегко вытаскивать из дома его тело.

Бэй поднырнул под балку и оказался в уютной квадратной комнатке. Старая печь источала приятное тепло. Отвратительная погода следовала за ним из самого Лондона. Он горячо надеялся, что когда доберется до Байяр-Корта, наконец, выглянет солнце, и ноги будут утопать в мягком песке. После маленького приключения в Лондоне пора сменить обстановку.

Он представил пикник с Шарли, как ее черные волосы, освобожденные от этого кошмарного чепца, развевает морской бриз. Уединенная бухточка у основания скалистого утеса идеальна для купания. Жемчужная кожа Шарли мерцает на солнце, восхитительные груди подпрыгивают в воде. Она — его собственная русалка, и он ждет не дождется, когда сможет прижать ее к теплым камням и порезвиться с ней в воде.

— Ты умеешь плавать?

Она, упрямо сдвинув брови и сжав губы, со стуком выставляла на стол чайные чашки и сахарницу.

— Конечно. Но я, — она отрубила полбуханки хлеба угрожающего вида ножом, — не поеду с тобой ни в Байяр-Корт, ни куда-либо еще.

— Я дам тебе пять тысяч фунтов.

Нож с грохотом упал на стол. Он понимал, что это чистое безумие. План заключался в том, чтобы добиваться ее согласия постепенно, с помощью ухаживаний и уговоров, а он взял и с наскоку предложил ей целое состояние — совершенно немыслимую сумму, в пять раз больше той, что он дал Деборе, когда они заключали договор. Что на него нашло? Не что, а кто — Шарли. Она завладела им полностью, телом и душой. Он хочет ее так, как не хотел после Анны ни одну женщину. Ему не удалось избавиться от мыслей о Шарли, а, видит Бог, он пытался.

Сначала ему никак не удавалось прогнать из памяти ее испуганное лицо. Он видел, как она, оцепеневшая, сидит на том стуле, и ее красное платье, как мазок крови. В тот день прошел не один час, прежде чем его сердце стало биться нормально, но потом он был по горло занят тем, чтобы убедить Анну отправиться на континент. Последующее чувство вины перед Шарли оказалось подавляющим, и он решил, что должен предпринять что угодно, чтобы возместить ей все, что пришлось пережить по милости свихнувшейся Анны. Шарли приняла от Фразьера лишь ничтожную сумму, хотя за все те беды, которые принесло ей их знакомство, она заслуживает гораздо большего. Бэй проконсультировался со своим банкиром, планируя успокоить чувство вины солидной суммой наличных.