Измена. Свадьба дракона (СИ) - Белова Екатерина

Камеры. Теперь я не сомневалась.

Впрочем, через еще сутки я уже именовала ее комнатой, потому что меня перевели в камеру, которая очень достоверно выглядела, и так же достоверно пахла. Впрочем, мне и она начала казаться раем, потому что через неделю я оказалась не просто в камере, а в самой настоящей темнице. Здесь было сыро, темно, а ночами скреблись мыши.

Книги у меня отобрали, и я второй день сходила с ума от мыслей, от скуки и от невозможности сходить в ванну.

— Что происходит? Когда придет Рейнхард? — спросила я быстро, когда бытовое пространство открылось на секунду, чтобы одарить меня какой-то неудобоваримой фигней на тарелке.

— Не придет, — буркнуло пространство и закрылось.

Эта часть тюрьмы была самой невыносимой. Здесь не было охраны, стояла вечная тишь, нарушаемая только звуком капающей воды и отдаленного человеческого гула. Но за мной наблюдали. Я кожей чуяла чей-то пристрастный взгляд, от которого зудело все тело.

От скуки я вспоминала стихи и, чтобы не сойти с ума, декларировала их вслух, а в один из дней нашла в потайном кармане платья забытую бабочку.

Маленькая колба выпала, когда я в очередной раз корячилась над тазиком, поскольку душ в этой темнице можно было принять только прорвав трубу. Вот с ней я и играла дни напролет, то выпуская бабочку полетать, то снова пряча в колбу.

Бабочка умела всего две вещи. Запоминать увиденное, а после либо воссоздавать его в фотографическом виде, либо искажать до жуткого и прекрасного сна. Сначала она показала мою собственную темницу и меня саму с серой, тоскующей по витамину де три физиономией, а после преобразила картинку в лабиринт. Как героиня видео игры, я мысленно перешагивала из камеры в камеры, натыкаясь на бесконечные проходы, женщин с моим лицом и соломенные тюфяки.

Лавочница меня надула, пообещав горячих юношей. Чтобы увидеть их, надо было познакомить свою бесполезную бабочку хотя бы с один из таких парней.

Почему не приходит Рейнхард? Почему, почему?

Я верила ему безоговорочно, но день шел за днем, ночь за ночью, и его волшебной красоты лицо стиралось из памяти. Забывались данные клятвы. Истекал срок годности нашей любви. Рейнхард выскальзывал из моих рук, ленты рун не были способны его удержать.

Но метка истинности еще была. Маленький чертополох — символ рода Винзо — расцвел на моем предплечье, похожий одновременно на тату и на ожог. Я каждый день проверяла его пальцами — не исчез ли, со мной ли он?

А как там мой волчок? А книга… Мои первые друзья в этом мире? Бесплодные мысли дни напролет толпились в моей голове, сплетаясь в черный змеиный клубок.

И в один из таких дней меня позвали.

— Клео. Скорее же, девочка, вставай, пока я могу держать завесу…

К тому моменту я потеряла счет времени, и собственное имя казалось чужим. Я даже подумала, что его воспроизвела бабочка. Она могла повторять простые звуки. Вот к примеру звук капающей воды, от которого не было спасу ни во сне, ни наяву.

С трудом повернув голову, я увидела нира Байлока, отчаянно держащего рукой плотную завесу, запирающую мою камеру. Я изумленно рассматривала его напряженное лицо, а потом решила, что у меня начались галлюцинации.

— Скорее, — зашептала галлюцинация. — Скорее, девочка.

Несколько секунд я пыталась осознать происходящее, а после птицей слетела с колючего матраса на подгибающихся ногах. Бросилась к выходу и буквально в последнюю секунду выскользнула в узкий проход, созданный ниром. С мягким стуком завеса схлопнулась за моей спиной, отрезав прядь волос, и меня окатило запоздалым страхом. При попытке побега такая завеса просто давила узников.

Еще в те дни, когда я жила в комфортабельной комнате-камере, охрана рассказывала мне, как полезно пользоваться завесой, вместо двери или стены. Завеса — это не просто магический прочный туман, не прозрачное пуленепробиваемое стекло. Это живой, думающий хищник. Идеальный охотник, размноженный на тысячи копий по всему императорскому дворцу, но имеющий единый… разум.

Мне даже рассказали популярную историю про события полувековой давности, когда из тюрьмы сбежала группа ритуалистов. Дракониров, присягнувших на верность тьме, ждала жестокая казнь, а их семьи лишение титулов, отчуждение земель, аресты и чистки. Однако в один день все эти дракониры исчезли из своих камер. Было очевидно, что побег им организовали на самом высоком уровне, передали карту подземных ходов, тайных дверок, ключи от замков.

Одного только не учли — магической завесы. Ее и серьез-то не принимали. Считали чем-то вроде двери, которая отпирается не ключом, а кодовым словом. Император установил ее в качестве новшества. Вот только до этого момента император и не показывал всех способностей завесы. Едва ему доложили о побеге, как он через магическую завесу ощутил точное место последнего присутствия арестантов. Их переловили в течении суток. Поэтому бежать бесполезно, малышка Клео, ха-ха. Жди своего Серебряного анта.

Я покосилась на завесу, лопатками чуя ее давление, и обратилась к ниру Байлоку.

— Как вы здесь оказа… Нет-нет, потом, сначала скажите, где Рей, почему он не приходит так долго, почему меня держат здесь уже целый месяц…

— Он не может, Клео. Он в Ленхарде, ищет нашего императора-идиота, в которого демоны вселились.

Нир Байлок промокнул батистовым платком выступивший на лбу пот, рука у него подрагивала от напряжения.

— Теофаса?

Лично мне Теофас не показался идиотом… Я помнила его вспыльчивым, непредсказуемым и очень — очень земным. Даже рядом со ставшим мне родным Рейнхардом, он казался к человеку ближе, чем к дракону. Я бы могла представить его зажигающим на студенческой вечеринке или юным, неправдоподобно-красивым мажором на гелендвагене. Он бы лихачил по ночному Питеру, а девчонки визжали ему вслед.

Слух, обостренный долгой тишиной, уловил звук шагов, после мягкое постукивание очередной завесы, нарастающий шум голосов.

— Сюда идут, — шепнула я.

Ноги меня подводили, голос тоже. За весь этот месяц я и сотни шагов сделала, отдавшись неспортивному образу жизни, да и разговаривала я только в первые дни. С бабочкой особо не поболтаешь.

— Вон они!

Очередная завеса открылась буквально в тупике коридора, в полусотне шагов от нас, и из нее выпрыгнуло около десятка стражей. В глянцевой форме, с проявленными признаками драконьей расы, они двигались слаженно и четко, как единый механизм.

— Не двигайтесь, вейра, — один из них выступил вперед, сканируя меня ледяным взглядом. — Не усугубляйте свое положение побегом, вернитесь в камеру.

Мягким щелчком он актвиривал завесу, и проход в проклятую камеру снова открылся. И я отчетливо поняла, что лучше умру, раздавленная этой чертовой завесой, чем снова зайду в темницу.

Стражи кинулись ко нам, но в эту секунду нир Байлок крутанул запястьем, и коридор заполнило вязким, как густая сметана, туманом.

— Если мы хотим выбраться, девочка, тебе придется немного помочь, — он усмехнулся мне знакомой волчьей усмешкой, но теперь я не боялась

— Но чем?

— Просто повторяй за мной…

Нир торопливо шептал слова на незнакомом певучем наречии, и я, не понимая ни единого слова, повторяла за ним.

Это был не стародраконий. Не наречие народов Сиба или Аяш, я впервые слышала этот странный язык, похожий на заклинание. Он ощущался легкой паутинкой, словно кто-то плел у меня в голове кружево. Но слова не смотря на заковыристость, казались мне простыми, поэтому я легко повторяла их за ниром с опозданием в полсекунды.

А когда туман рассеялся, сердце у меня замерло от ужаса. Охрана лежала на полу в дурацких позах, словно сон настиг их во время бега. Я невольно шагнула вперед. Не знаю, чем бы я могла помочь, но интуитивно мне хотелось привести их в чувство. Глупый первый порыв, который я подавила усилием воли.

— Они же не мертвы? — я уже протянула руку к ближайшему стражу, но нир Байлок перехватил мою руку.

— Заклятие сна. Правда, долгое, — нир смущенно потер макушку. — Светлая магия она ведь не умеет тоненько, уж как жахнет… Поспят месяцок, драконам такое нипочем. А нам надо поторопиться, неровен час набегут другие.