Когда тайна раскроется - Мэри Маккол

– И почему это так важно, леди? – спросил он.

Она помолчала, затаив дыхание. Видно было, что ей трудно сказать о том, что его ожидает. Возможно, это даже причиняло ей боль.

Ее глаза заблестели, но она справилась с навернувшимися слезами. Наконец она ответила:

– Поскольку к этому времени ты должен покинуть Данливи, Александр. До рассвета ты должен уйти от владений замка так далеко, как только можешь. Другого выхода нет.

Глава 13

Элизабет молча смотрела, как на красивом лице Александра сменяют друг друга различные эмоции. Он приподнялся и сел рядом с ней на кровати, потом откинул руками назад волосы, и ее сердце дрогнуло, когда увидела, как он ошеломлен столь стремительным переходом от страсти, которую они разделяли всего несколькими минутами ранее, к ее требованию уехать. Ей тоже эта мысль была тяжела, хотя они занялись любовью по ее инициативе. Она не хотела расставаться, не получив еще одного, последнего мгновения радости в его объятиях, даже зная, что последует после этого.

Но теперь настало время для холодной, суровой реальности.

– Я хотел бы, чтобы нашелся еще какой-нибудь путь, – негромко произнес он.

– Другой путь есть всегда, – сказала Элизабет. – Способ, который ты предлагаешь, я всегда использовала в прошлом.

– Он не поможет.

– Поможет. – Некоторое время Александр молчал, затем, посмотрев ей в глаза, произнес: – Ты помнишь, что я говорил тебе прошлым вечером о моем брате Деймиене и моих друзьях Ричарде и Джоне?

Она кивнула. Подробности того, что он говорил вчера, все еще были свежи в ее памяти.

– Они хорошие люди, Элизабет. Все они – воины с благородным сердцем, и они рисковали жизнью, чтобы меня спасти. А я отплатил им тем, что украл сокровища тамплиеров, которые они поклялись охранять. Когда меня схватили около Карлайла и заставили участвовать в плане с целью обмануть тебя, я пытался продать золотую чашу, чтобы порвать связи со всем и со всеми, кого знал. Чтобы справиться со своими трудностями, я всегда шел им навстречу.

– А надо наоборот, – возразила Элизабет.

– Нет, леди. – Он энергично тряхнул головой. – Так я уже поступал, – с горечью произнес он. – Теперь хочу остаться и считаю это правильным. Это противоречит многому в моем характере, но тем не менее.

– Но у тебя нет выбора, Александр. Я приказываю тебе уйти.

К ее удивлению, Александр с неожиданной решимостью произнес:

– Ты не упомянула еще один способ. Ты вправе освободить меня от казни.

Именем всех святых, как он может говорить об этом с такой легкостью?

Элизабет мгновение пристально смотрела на него, а потом покачала головой.

– Да, я имела определенную власть, как леди Данливи, но это положение я получила через замужество, а не по наследству.

Она не высказала до конца свою мысль.

«Теперь же… когда я показала себя неспособной распознать самозванца, который забрался в мою постель и вошел ко мне в доверие, я утратила эту власть».

Александр прочел ее мысли.

– И?.. – спросил он.

– Есть люди, которые не уверены в моей объективности по этому вопросу. Они хотят снова тебя допросить. – Элизабет смущенно запнулась. Взгляд ее посерьезнел. – Не секрет, что по меньшей мере один человек надеется на дополнительный допрос, за которым должны последовать быстрый суд и еще более быстрое повешение.

Александр кивнул.

– Я использовала то, что мой голос больше значит, и отменила немедленный суд, – продолжала Элизабет. – Высказывалось мнение, что следует послать королю Роберту Брюсу сообщение о том, что здесь произошло. Некоторые призывали к немедленным действиям.

– Эдвин.

Ее молчание было красноречивее слов. Однако Элизабет, не желая проявить слабость, заставила себя продолжать:

– Не знаю, что ты делал здесь, в Данливи, но не хочу, чтобы тебя за это повесили. Но если я не приму никаких мер, мне трудно поддержать авторитет хозяйки замка. – Она встретилась с ним глазами. – Вот почему ты должен исчезнуть отсюда до рассвета.

Александр молча смотрел на нее. Через мгновение на его лице появилась твердая решимость. Затем он произнес то, что было для нее полной неожиданностью:

– Нет.

Нет?

Элизабет рассмеялась:

– Ты меня не понял, Александр? Если останешься, тебя казнят, и я не смогу этому помешать.

Его подбородок напрягся, а на скулах заиграли желваки.

– Я не оставлю тебя здесь без защиты.

– От кого ты собираешься меня защищать? – раздраженно спросила Элизабет. – Я вполне обходилась без помощи до твоего появления и смогу сделать это снова после твоего ухода. Тебе нечего опасаться.

Он покачал головой:

– Это я проложил дорогу для предстоящего штурма англичан. Из-за меня они знают о слабостях Данливи Я не оставлю тебя бороться с ними в одиночку.

– Если ты останешься, то будешь мертв задолго до штурма.

– Штурм начнется через неделю. Тебя начнут обвинять в том, что ты меня освободила. Я не оставлю тебя перед лицом этой угрозы, Элизабет.

До чего же он упрям! Элизабет в гневе отвернулась. Было ясно, что он не уступит даже ради спасения собственной жизни. И тем не менее она должна его как-то убедить. Но как? Она рассказала ему обо всем, что его ждет, если он останется.

Нужно использовать другой путь…

Элизабет снова пристально посмотрела ему в лицо:

– Рассказывая прошлым вечером о себе, Александр, ты упомянул об инквизиции. Ты сказал, что принадлежал к рыцарям-тамплиерам внутреннего круга и был брошен в темницу после ареста во Франции?

Александр растерялся, уже второй раз за четверть часа.

– Да, – помолчав, ответил он.

– И твои раны, – она кивнула на отметины от ожогов, ударов кнута и прочие раны на его теле, – появились не во время заключения в Англии, а от допросов в застенках французской инквизиции?

Вопросы Элизабет вызвали в его памяти воспоминания, которые он старался забыть. Когда он молча смотрел на свои руки, свободно лежавшие между колен, Элизабет пожалела, что заставила его об этом думать. Александр вдруг притих. Казалось, напряглись все его нервы и сухожилия в попытке не дать тому, что хранилось в памяти, овладеть им.

Наконец он снова посмотрел ей в глаза, пристально, словно предупреждая не трогать эту тему после того, как один раз ответ был уже дан, и произнес с хрипотцой в голосе:

– Да, леди, вы правы.

У Элизабет сердце сжалось при мысли о мучениях, которые ему пришлось перенести. И как он только выжил после всех пыток?! Удивило ее и то, что англичане оказались столь жестокими на допросах, применяя самые изощренные пытки.

Но теперь она знала правду о его принадлежности к ордену тамплиеров и скандалу, который до сих пор оказывал действие на святую Мать Церковь, и это делало суровость пыток понятной. О них страшно подумать, но они объяснимы. И она не может не упоминать о них. Поскольку лишь упоминание об этих пытках сделает ее слова весомыми.