Старинный орнамент везения - Татьяна Корсакова

Он знал, что ранение в сердце почти всегда смертельно, но не умирать же на пороге, как бездомный пес! Надо добраться до квартиры.

Тим затащил свое ставшее вдруг непослушным тело на второй этаж и не умер. Осилил третий и четвертый, добрался до пятого и все еще оставался в рядах живых. В душе зародилась робкая надежда – может быть, действует амулет, может, его случай – исключение, и если вовремя перевязать рану…

Ключ попал в замок только с четвертой попытки, так сильно дрожали руки. Тим ввалился в квартиру, осмотрелся. На кухне и в коридоре горел свет, из ванной доносился звук льющейся воды. Значит, ему туда…

От страха перед неминуемой смертью в голове шумело. А может, это не от страха, а от кровопотери?…

Олимпиада Витальевна его возвращения не ожидала. Олимпиада Витальевна принимала ванну, из пушистого пенного сугроба торчала только ее голова.

– Привет, – Тиму не хотелось ее пугать, ему нужно быть вежливым.

Олимпиада Витальевна ничего не ответила и галантность его не оценила. А шум в голове тем временем усилился. Тим оперся о косяк, спросил:

– У тебя есть бинты?

– Бинты?!

– Да, бинты, и желательно спирт, но на худой конец сойдет и водка.

– А зачем тебе водка?

– Лучше спроси, зачем мне бинты, – Тим распахнул пиджак, девчонка ойкнула.

Ну все, сейчас она бухнется в обморок и бинты нужно будет искать самому, а время уходит, кажется, все-таки придется умирать…

– Так есть бинты или нет?! – произнес он, медленно сползая по стенке…

– …Эй, ты жив? – кто-то тряс его за плечо.

Тим открыл глаза. Девчонка за время его отключки успела выбраться из пенного сугроба и даже набросить на себя коротенький шелковый халатик. Тим секунду-другую порассматривал ее лицо, прислушался к собственным ощущениям. Странно, но организм сигнализировал, что с ним все более или менее хорошо и что умирать он передумал.

– Кажется, еще жив, – сказал Тим скорее себе, чем девчонке.

– Тогда пошли, обопрись на меня. – Она помогла ему подняться, подставила костлявое плечико в качестве опоры, затащила на кухню.

А потом начались чудеса. Зря он боялся, что она грохнется в обморок от вида крови, похоже, его соседка – извращенка. Она сорвала с него сначала пиджак, потом рубашку и принялась внимательно изучать его боевую рану. Спасибо, хоть пальцем там не стала ковыряться в порыве энтузиазма.

– Нравится смотреть на голых мужиков?! – не удержался он от остроты.

– Что?!

– Ты так пристально рассматриваешь мой торс, что я подумал…

– Я осматриваю твою рану, – фыркнула она. Ну точно извращенка, нравятся ей такие ужасы…

– Ну, и как она? – Вообще-то, он и сам понял, что ранение несерьезное, что и на сей раз обошлось, но было интересно, что скажет Олимпиада Витальевна.

– Могло быть и хуже.

Да, что верно, то верно, могло быть намного хуже. Скажем, проникающее ранение в сердце. Если бы не амулет. Тим задумчиво посмотрел на глубокую царапину, разделившую спираль надвое. По всему получалось, что амулет если и не отвратил удар, то, во всяком случае, изменил его траекторию. Тысячекратное тебе спасибо, мулатка с губами цвета переспелой вишни!

А девчонка тем временем разошлась не на шутку. Кажется, она на самом деле вознамерилась оказать ему первую медицинскую помощь. Ну-ну, это даже интересно.

Вообще-то, сейчас, когда Тим понял, что неминуемая смерть ему не грозит, он мог бы обработать рану и сам. Просто не хотелось лишать девчонку удовольствия. Он даже постонал для пущего эффекта, хотя, сказать по правде, боль была не такой уж и сильной. Знакомый дакарский врач однажды разъяснил Тиму, что у того высокий болевой порог, и из-за этой своей особенности боль он воспринимает не так, как остальные люди, и держится молодцом там, где другой бы уже давно потерял сознание. Вообще-то болевой порог тут ни при чем, болеустойчивым и живучим его делал амулет – спираль удачи. Но девчонка же этого не знала. Девчонка думала, что он простой смертный, и вознамерилась зашить ему рану, даже хирургическую иглу откуда-то приволокла. Извращенка, как пить дать извращенка. Маленькая садистка. Но до чего ж хорошенькая в этом своем желании причинить боль ближнему! Глаза горят, щеки разрумянились, и пахнет от нее чем-то вкусным, и полы халатика распахиваются так… призывно. И вырез… Тим скосил глаз в вырез и застонал. А дуреха эта снова подумала, что ему больно. А ему не больно, ему – как бы это сказать? – в общем, похоть одолела его бедное тело. Вроде и не увидел ничего особенного, а от возбуждения аж дыхание перехватило. Может, это такая парадоксальная реакция на чудесное спасение, гормональный взрыв на почве пережитого стресса?

Девчонка налепила на рану пластырь и, полюбовавшись плодами трудов своих, сказала с гордостью:

– Вот и все, будешь, как новенький…

В этот самый момент Тим понял, что стресс тут совершенно ни при чем, и парадоксальная реакция у него не на чудесное спасение, а на вот эту самую девчонку, мокрую, растрепанную, в неприлично коротком халатике.

Она проследила за его взглядом, сердито нахмурилась. Даже покраснеть не соизволила, наверное, думает, что если он раненый, то уже ни на что негодный. А он, даже в таком состоянии, парень хоть куда! До сих пор еще ни одна женщина не жаловалась. И Олимпиада Витальевна не будет жаловаться, вот только бы поймать ее…

А она, похоже, заподозрила неладное, отступила на шаг, решительным жестом запахнула поплотнее халатик. Придется пойти на хитрость, стар он стал, чтобы гоняться за объектом вожделения по всей квартире.

Тим закрыл глаза и стал медленно заваливаться на бок. Тут ни одна не устоит, бросится спасать несчастного. Вот и Липа не устояла, и в то же мгновение оказалась в его объятьях…

Вообще-то, первый раз стоило бы не торопиться, не пропускать такой важный для всякой женщины момент, как прелюдия, но уж больно барышня ему попалась строптивая и изворотливая. Настолько изворотливая, что шелковый халатик сполз с нее почти в первую же секунду. Конечно, не без Тимовой помощи, что уж там? А как только халатик сполз, Тиму как-то сразу стало не до прелюдий. И Олимпиада Витальевна это мгновенно поняла и перестала барахтаться, наверное, смирившись с неизбежным.

Заняться любовью на кухне было бы неплохо, даже как-то пикантно, но на шум явилась кошка, а при свидетелях Тиму стало неловко. Пришлось отнести девчонку в спальню и ногой захлопнуть дверь перед любопытным кошачьим носом. А дальше… а дальше Олимпиада Витальевна его удивила, спросив едва ли не в самый кульминационный момент:

– Это все из-за квартиры, да?

– Что? – он не сразу понял, о чем она, сосредоточенно потряс головой.

– Если ты делаешь это, чтобы заполучить квартиру, то не стоит, – сказала она очень серьезно.