Украденные ночи - Виктория Холт

— Так ты это все… подстроил!

— Могу только сказать, что лично я не заблудился. Милая Сэйра, пойми, что я по тебе истосковался. Я знал, что эта язвительная оболочка скрывает страстную молодую женщину, женщину, которая жаждет любить и быть любимой. Я видел свой долг в том, чтобы доказать тебе самой, что ты вовсе не такова, какой привыкла себя считать. Я был обязан спасти тебя от участи, постигшей тетушек или сестер Кэннон… О, это замечательные женщины, но ведь ты, Сэйра, совершенно другая! Ты создана для любви, и ты это знаешь. И когда боги смилостивились надо мной и ниспослали мне снег, когда поезд опоздал, когда экипаж не прибыл… все, что мне оставалось, это исполнить свою роль. Я изучил дорогу к хижине так, что мог найти ее с завязанными глазами. Вот видишь, Сэйра, я обвел тебя вокруг пальца в твоем собственном лесу. Вот какой я человек.

— Ты — исчадие ада! — воскликнула я.

— Признайся, что именно за это ты меня и полюбила.

Я промолчала. Я думала о проделанной им подготовке… принесенных сюда одеялах… фонаре и спичках. И не удержалась, расхохоталась вместе с ним.

— Этот лес мне сразу показался зачарованным, — продолжал он. — С наступлением темноты деревья принимают причудливые очертания. Тут обитают древние боги — Один, Тор и вся остальная компания. Ты чувствуешь их присутствие? Они помогают предприимчивым искателям приключений. Они помогают тем, кто смел и любит риск.

— В таком случае они, вне всякого сомнения, на твоей стороне.

— И как ты находишь мою небольшую инсценировку?

— Я тебе уже сказала, что я об этом думаю. Ты — чудовище. Но ты сыграл свою роль безупречно. Мне и в голову не пришло…

— Если бы пришло, моя игра была бы сорвана. А я слишком серьезный игрок, чтобы допустить подобное фиаско.

— Я спрашиваю себя, насколько ты хорош как актер, и кто передо мной предстанет, когда ты не будешь играть и станешь самим собой.

— Эта загадка не позволит тебе скучать на протяжении ближайших нескольких лет.

— Откуда я буду знать, когда тебе можно доверять?

Он нежно меня поцеловал.

— Твое сердце тебе подскажет, — шепнул он.

Я резко от него отстранилась.

— Когда ты романтичен и сентиментален, я знаю, что ты играешь.

— Не будь в этом так уверена, Сэйра. Ты меня совсем не знаешь.

Он рассмеялся и отвернулся. Открыв заднюю дверь, он зашагал к сараю.

— Куда ты? — окликнула я.

— За пледами.

— Нет! — воскликнула я.

Но он их все равно принес. Он расстелил их на полу и сжал меня в объятиях.

На протяжении последующих недель я каждый день навещала отца. Было ясно, что конец близок. У меня не оставалось времени думать ни о себе, ни о своем будущем. Клинтон сказал, что мы не можем покинуть Англию, пока в отце теплится жизнь. После его смерти он намеревался немедленно вернуться на Цейлон.

Наступил февраль, и из-под земли начали появляться крокусы — фиолетовые, белые и золотистые. Они как будто спешили сообщить, что хотя зима еще не сдала права, весна уже в пути. Возле пруда распустились желтые цветки мать-и-мачехи и фиолетовые стрелки белокопытника. В защищенных от ветра местах зацвел чистотел, бузина выбросила первые молодые побеги, а орешник — Желтую бахрому, которую мы привыкли называть бараньими хвостами. Величественные дубы в лесу еще спали, впрочем, я знала, что пройдет несколько недель, прежде чем они начнут оживать. Я прислушивалась к брачным играм чибисов. Звуки, издаваемые различными птицами, меня научила различать Селия. Сейчас до меня доносились сиплые заунывные крики… чьи вы… чьи вы… Да, так это и звучало. Не слишком веселая свадебная песня.

Весну принято называть воротами года. Эта весна стала для меня воротами в новую жизнь. Но пока мои мысли были постоянно прикованы к отцу. Я знала, что скоро его не станет, и тогда-то и начнется моя новая жизнь.

Цейлон! Страна, о которой я была так наслышана. Я мечтала о Цейлоне, не догадываясь, что в путешествии туда меня будет сопровождать супруг.

Отец тихо и мирно скончался в начале марта. Его тело перевезли в родовое поместье, чтобы он упокоился рядом со своими предками. День похорон был холодный и ветреный, но очень солнечный. Это были традиционные похороны. Глядя на медленно опускаемый в могилу гроб, я думала о лежащей неподалеку маме и о трагедии их жизни, о несовместимости их характеров. И все же я любила их обоих. Я пыталась представить себе, какой была бы моя жизнь, если бы они жили вместе, как самая обычная семейная пара. После трогательной церемонии все, кто провожал отца в последний путь, вернулись в дом, где им предложили угощение — бутерброды с ветчиной и херес.

Странная штука — жизнь, продолжала размышлять я. Жизненный путь моих родителей был бурным и нелегким. Что судьба уготовила мне? Что ожидает меня в будущем?

Клинтон все время был рядом. Он не выпускал моей руки, даже когда мы возвращались в Грейндж.

Угощение подавали в холле. Когда в толпе гостей я вдруг увидела Тоби, то решила, что у меня галлюцинация. Он стоял передо мной и выглядел несколько старше, чем тогда, когда я в последний раз видела его в Лондоне. И тем не менее это действительно был он. Меня охватила безумная радость.

— Тоби! — закричала я.

Он взял меня за руки.

— Сэйра… ты стала совсем взрослой!

— Прошло так много времени.

— Как я рад тебя видеть. Я искал вас на Дентон-сквер. Никто не знал, куда вы исчезли. Тогда я поехал к Тому Меллору. Он сказал, что твоя мама оставила сцену и переехала к родственникам мужа. В газете я увидел объявление о смерти твоего отца и тут же примчался сюда. Я встретил твою тетю и сообщил ей, что я твой старинный друг. Она пригласила меня в дом…

От волнения у меня подкашивались колени. Мне хотелось прижаться к нему и заплакать. Мне так ясно вспомнилось «Кафе Ройял»… наш сговор против мамы, которую мы оба боготворили.

— Что ты делаешь в Англии?

— Я здесь уже месяц. Скоро мне предстоит возвращаться в Дели.

— Тебе там нравится?

Он кивнул.

— Но я так рад, что опять в Англии.

Я вспомнила о Клинтоне, вернувшемся на родину в поисках жены, и поинтересовалась:

— Ты женат?

— Нет.

— Пора бы.

— Похоже, что я все делаю с запозданием, — как бы извиняясь, произнес он.

Я улыбнулась. Мне было так приятно снова его видеть. В Тоби не было ни капли высокомерия. На это я обратила особое внимание. Подсознательно я сравнивала его с Клинтоном.

— Когда ты возвращаешься?

— Я рассчитывал провести здесь два месяца. Но я мог бы задержаться еще немного.