Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Виталий Абанов

– Какой? – нахмурилась Ая-чан, опустив свою чашку с остывшим чаем.

– Спросить. Японским языком через рот. Ртом, так сказать. – Я замолчал, наслаждаясь тишиной и ошарашенным лицом Аи-чан.

– Но, но…

– А ты не спрашивала. Ты думала, что это само собой очевидно – что твоя сестренка хочет именно этого. Думаю, что и она тоже думала, что ты хочешь себя вот так вести, всегда стоять впереди, и потому зажимала сама себя. Знаешь, что тут страшно? Да то, что она ради того, чтобы ты стала сильной, сделала себя слабой. Намеренно покалечила себя, чтобы ты была здоровой.

– Ой… – руки Аи-чан взлетели к щекам, на глазах набухли слезы.

Я вздохнул. Встал, поставил чайник на огонь. Вечер будет долгим.

Глава 15

– Что, тяжелая ночка выдалась, а? – игриво подмигнула мне Майко, когда я сел в ее желтую «субару»-убийцу.

– И не говори.

С Аей-чан мы засиделись дотемна, пришлось провожать ее до дома, а практически на пороге своего дома она опять расплакалась, и мы сидели на крылечке почти до утра, говорили о том и о сем, я практически охрип и довольно сильно замерз – пиджак пришлось надеть на Аю-чан.

– А у тебя как? Все получилось? – спросил и зевнул, едва не вывернув себе челюсть. И почему эта чёртова регенерация не работает в случае недостатка сна? Вот не поспал всю ночь, с утра на уроки, а организм такой – раз и ты как огурчик?

– Да, все получилось. Читосе немного побаивается, но говорит, что справится. Еще она хотела с тобой повидаться – хочет на злого гения взглянуть. Я уж ей говорила, что смотреть тут особо не на что, но она мне не верит. Думает, что раз ты у нас такой башковитый, то и ростом удался, и на лице печать интеллекта просвечивает. Доставим мы ей сегодня разочарование, хах.

– Ладно, – согласился я, – можем к ней сегодня заехать.

– Угу. Еще в мастерской по поводу минивэна пару вопросов задали. Есть у них «Датцун» старый, там люк в полу фабричный есть, не знаю уж для чего его сделали. Ребята говорят, что для рыбалки на льду, но, по-моему, они надо мной стебутся. Как можно рыбачить на льду?

– Можно. Что насчет взрывчатки и тела?

– Тело уже нашла. Будешь смотреть? – Майко бросила на меня испытующий взгляд. Я пожал плечами.

– А у нас есть выбор? Конечно, буду. Где тело сейчас?

– В холодильнике у меня дома. Я морозильную камеру заказала, хах, – пояснила Майко.

– Ты притащила труп к себе домой? – не поверил я.

– Ну да. А куда мне было его девать? Жара, оно разложится при такой погоде. Нет, ну я обычно работу на дом не беру… – оправдалась Майко, трогая с места и сразу же закладывая крутой вираж.

– Хм… – Я вцепился в кресло и сжал зубы. Угробит она нас, ей-богу, угробит. И вообще – здравствуй, Майко, прощай мои надежды на тихую и спокойную жизнь в провинции. И вместе с Майко все остальное – якудза, интриги, наемники, барышня в опасности и прочие клише. Вот я-то куда лезу и зачем? Я посмотрел на сосредоточенную Майко за рулем и пожал плечами. Наверное, потому, что могу. Могу помочь этой по-детски наивной глубоко в душе девушке, а еще потому, что хочу. Хочу попробовать что умею, размять свои метафорические крылья, ибо тесно птице в клетке, м-да, какая чушь лезет в голову.

И конечно же не испытываю никаких надежд, что Майко сразу после… всего упадет в мои объятья. Или все-таки? Хах, как говаривает сама Майко.

Через некоторое время я сидел на стуле у Майко дома и смотрел на Читосе-сан. Она смотрела на меня в ответ. Привлекательная девушка, примерно двадцати лет, хотя в этой Японии возраст определить трудно. Молодая, симпатичная, волнуется, губы поджимает. Одета в джинсы, рубашку и джинсовую же курточку.

– Так, – сказал я, не поворачиваясь, – никаких джинсов. На ней должно быть что-то приметное, но легкое. Чтобы движений не стесняло.

– Угу, – сделала заметку Майко. Прогресс – Майко носит блокнот и даже что-то в нем записывает!

– Она потом полезет в люк и зацепится чем-нибудь и застрянет там… как обычно, – проворчал я в привычной манере «мудрец с горы Шань ворчит на мелких засранцев, ворующих яблоки из его сада».

– Поняла. Легкую одежду. Футболку и спортивные штаны пойдет? – уточнила Майко. Я кивнул. Пойдет.

– Возьми четыре пары одинаковых футболок и спортивных костюмов. Желательно, знаешь, такой идиотской расцветки, какой-нибудь вырвиглазной. Дурацкие такие, – уточнил я.

– Угу… – черкнула в блокноте Майко.

– Эй, – сказала Читосе, – я вообще-то прямо тут сижу.

– Да. Да, мы видим. Ты размеры-то с нее сняла?

– Неудобно как-то к живому человеку с рулеткой подходить… – моргнула Майко.

– Вот, все самому делать приходится. Давай сюда рулетку.

Майко метнулась и положила мне в руку портняжный тканевой сантиметр.

– Зачем вам размеры? – нахмурилась Читосе. – Что тут происходит вообще?!

– Зачем нам размеры? Майко, а ты с ней разговаривала вообще?

– Конечно! Только я… в детали не вдавалась. Да я половину забыла из того, что ты там напридумывал! Я вот, теперь блокнот ношу, хах.

– Так. Ясно. – Я снова посмотрел на Читосе-сан. Она посмотрела на меня. Да уж, придется объяснить ребенку, что тут происходит. Втемную, конечно, можно ее сыграть, но боец, который знает не только свою часть, но весь план операции, как правило, лучше показывает себя в боевой обстановке. Плюс может принимать оперативные решения прямо на месте, так как знает действия других. Ну и больше мотивации, меньше паники.

– Хорошо, – сказал я, – время у нас есть, я все объясню. Читосе-сан, вы уже знаете, что Джиро-сама не сможет обеспечить вам защиту?

– Да, – нахмурилась она, – мне Майко все рассказала уже.

– Так вот. Сперва у нас возникла мысль организовать ваш якобы побег, с тем, чтобы и семья Кодзима вроде уже не при делах была, и вы убежали. Но это сделало бы вас постоянной беглянкой, заставило бы провести остаток жизни, оглядываясь через плечо. Да и у семьи Кодзима были бы неприятности. Поэтому мы решили сделать по-другому. Сыграть в трюк с разбитым зеркалом.

– Это как?

– Мы должны заставить их поверить, что погибли. Если мы просто скажем им об этом, нам не поверят. Если выдадим тело… скажем так, фактически без возможности опознать, нам не поверят. Проведут экспертизу ДНК и так далее. Нет, тут надо играть тоньше, заставить их поверить, что контроль был у них в руках и именно они