Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Елена Усачева

Оставив букет в луже, вышла из парка на асфальт. Абонент «Забыть» требовал внимания. Соня сбросила звонок. Хватит! Если расставаться, то сейчас. Когда сама жизнь катится неизвестно куда. Пускай все это произойдет сразу. Новую жизнь стоит начать с чистого листа.

У тебя очень красивое платье – сообщила эсээмэска.

И через секунду новая:

Только мокрое сзади. Где сидела?

Соня резко повернулась. По аллее шел Тихон в белом костюме. Интересно, что ему теперь нужно?

Эпилог

Они поженились

Весь год Тихон просил прощения, винился в собственной глупости. Соня прогоняла его, но он был настойчив. Когда слова заканчивались, он начинал целовать, и все становилось неважно.

Мама вновь кричала, что Соне рано думать о мальчиках, что на первом месте у нее должна быть учеба. Но Соня уже не верила маме. Хотелось поскорее уйти из дома, чтобы не подчиняться, не зависеть.

Тихон не отходил ни на шаг. Стоило закончиться лекциям, как он мчался к Соне в институт (она училась на филолога, после физматлицея это была единственная специальность, где она никогда бы не встретила своих), вел в кино или кафе, знакомил с друзьями. Слал бесконечные эсэмэски. Жарким июльским днем они расписались. Отец Тихона подарил квартиру.

Странно – все продолжали жить в одном районе и ухитрялись не встречаться. Время от времени звонила Тамара: она в МГИМО, скучает, ей все не нравится, и мальчики там какие-то все странные… Перерывы между звонками становились все заметнее, голос вспоминался не сразу.

Долгое время Соня не могла избавиться от привычки провожать взглядом летящий над головой самолет. Ей виделось, что высоко-высоко, где сильный ветер и очень холодно, в маленькой кабине сидит Димочка. Он улыбается. Отчаянной такой, счастливой улыбкой. Отчаянной, но не печальной.

Какой самолет? К чему? Слухи доносили, что Падалкин пилотом не стал, провалил вступительные экзамены. Сейчас учится на диспетчера. Ваня с Федей поступили в свои физматы, но звездами факультета им быть не светило. Марк пошел на коммерческий курс, но что-то у него не выходит. Макс не добрал баллов по конкурсу, и мать устроила его кем-то вроде картографа. Почему он не пошел в другой вуз? Катрин через год вышла замуж. Всех звала на свадьбу – муж был солидный, состоявшийся, хотелось похвастаться. Муж запретил ей учиться, посадил дома. Лена поступила в Высшую школу экономики, через год подалась в неформалы и бросила учебу. Но главное – исчез Тырин. Не попав на бюджет, он заметался. Пару раз звонил Тихону. Гладкий рассказывал об этом как об анекдоте.

Соне было жалко Славку, их бесславно пропавшего фюрера.

Жалость ко всем своим проснулась потом, после того как она ушла от Тихона. Декабрь, все готовились к Новому году. Соня собрала вещи и вернулась к родителям. Умный Гладкий вопросов не задавал. Он все понял: когда-то он любил, но разыграл свою любовь в некрасивой игре. Это был его выбор. И он проиграл. Удар по самолюбию был настолько сильный, что, взяв академический отпуск, Тихон уехал с отцом в Европу. Больше о нем ничего слышно не было. Об остальных тоже – ничего. Только самолеты над головой гудели, но в них уже не было знакомых пилотов.

Мария Северская

Подари мне выпускной!

Сегодня у Даши снова не было никакого желания куда-либо идти. Особенно в школу, особенно на еженедельную субботнюю дискотеку. Снова видеть все эти лица, улыбаться, когда хочется плакать, танцевать, когда силы есть только на то, чтобы стоять у стены и смотреть, как двигаются другие.

Другие… Например, Лика и Антон. Антон… Ее Тошка… Нет, уже не ее.

Даша смотрела в окно – в сизые, наполненные ароматом свежей, только распустившейся листвы и шорохом шин проезжающих автомобилей весенние сумерки, а ее рука, словно сама собой, выводила на белом альбомном листе узоры из ломаных линий.

Она ждала родителей. Скоро они должны были прийти: отец еще сорок минут назад отправился к метро встречать с работы маму. Вернутся, наверно, как всегда, веселые, у мамы в руках обязательно будет букет ее любимых желтых тюльпанов – отец покупает их при каждом удобном случае. А может, заглянут по дороге в какое-нибудь кафе, да хоть в ту же вечную «Якиторию» на углу проспекта. Сядут за столик, отец достанет из кармана пиджака мобильник и наберет Дашин номер, скажет: давай, мол, к нам, без тебя ужинать не будем.

И придется ей спешно собираться, вместо домашнего костюма натягивать джинсы и свитер – или что там со вчерашнего дня висит в быстром доступе на спинке стула, – собирать волосы в косу и бежать к ним.

Раньше она любила такие форс-мажоры. Особенно весной, когда мир только просыпался и в воздухе жило ожидание чуда. Идти по старинным переулкам большого города, разглядывая фасады домов, улыбаться встречным прохожим, чувствовать спиной, как оборачиваются вслед парни и мужчины постарше, окунаться в атмосферу за много лет ставшего уже родным ресторана, шутить с родителями, смаковать любимые роллы и суп из сладкой кукурузы.

Но то было раньше. Теперь Даша разучилась получать удовольствие и от прогулок по городу, и от неизменного внимания представителей противоположного пола, и от вкусной еды. Все это теперь казалось каким-то надуманным, невсамделишным, игрушечным… Реальным, живым, ощутимым всеми фибрами души осталось только одно: они – Тоша и Лика. Именно так, это самое «и» – связь.

В замке заскрежетал ключ, в прихожей послышались легкие шаги мамы – цокот каблуков по паркету – и тяжелые – папы: едва переступив порог, он сразу же снимал свои ботинки на толстой подошве – не расшнуровывая, а попросту наступая носком одного ботинка на пятку другого, за что каждый раз его ругала мама, но беззлобно, с любовью.

– Дашка, ты дома? – пророкотал отцовский бас.

И тут же за ним звонкий, словно серебряная проволока – каждый раз почему-то приходило именно это сравнение, – голос мамы:

– А мы думали в «Якиторию» зайти, тебя позвать, но в итоге решили поужинать дома. Можно же и на дом заказать, правда?

– Конечно, – послушно отозвалась Даша, появляясь в просторной прихожей.

– Ты чего босиком? – возмутился папа. – Ну-ка, брысь с холодного пола, простудишься!

Девушка вернулась в свою комнату – там, под письменным столом, в самом дальнем углу, притаились тапки.

Пока ползала по полу, извлекая обувку, отец прошел к ней, поставил на стол что-то тяжелое.

– Мы тебе новый цветок купили, – сообщил он. – Очень красивый. Называется фуксия. Цветет обалденно! А это что за абстракция?

Даша высунула голову из-под столешницы. Отец вертел перед глазами альбомный листок с ее каракулями.

– Да это так, машинально начертилось, – сказала она, отряхивая брюки на коленях.

– Ясно, – вздохнул папа. – Бывает.

Девушка заглянула через его плечо. В переплетении ломаных тонких и жирных линий явственно просматривалось имя: Антон.

Они были вместе уже год. Вернее, год должен был исполниться 31 декабря – именно в новогоднюю ночь Тошка признался ей в нежных чувствах. И это, без преувеличений, было самое лучшее время в жизни Даши. Самое яркое, чудесное, пронизанное волшебством огромной, как мир, взаимной их любви.

Они даже не поссорились ни разу за этот год. Так, спорили иногда, но это ведь у всех случается. Везде вместе – вдвоем, вернее, втроем: к ним часто присоединялась Дашина лучшая подруга Лика. У нее парня не было, да она вроде никогда и не хотела с кем-либо встречаться.

Почти все лето протусовались в городе. Даша уезжала с родителями в Европу на три недели, и за эти три недели безумно соскучилась и по Тошке, и по подруге. Затем начался новый учебный год – их последний год в школе. И снова троица была неразлучна.

Даше казалось, так будет всегда. Она и Тоша. Она и Лика. Даже то, что все собирались поступать в разные места, не виделось ей препятствием. Подумаешь, будут встречаться после учебы! Может, и Лика наконец отыщет парня своей мечты, и тогда их компания увеличится на еще одного члена.

Этот Новый год они собирались провести вместе. Ликины родители уезжали в другой город к родственникам, да и Тошкины тоже вроде куда-то хотели пойти – то ли в ресторан, то ли в клуб. У своих Даша отпросилась.

Уже даже наряд на новогоднюю ночь приготовила, туфли достала, когда пришло известие: с бабушкой плохо – подхватила где-то воспаление легких, теперь лежит с высокой температурой. Дед с ног сбивается, испереживался весь, того и гляди сам свалится.

Мама поехать не смогла: у нее ведь работа, какой-то там срочный, очень денежный проект – фирму ни на кого не бросишь. Папа остался с ней – он вообще без нее словно не существует, это Даша давно заметила.

Пришлось ей спешно собираться и ехать в деревню под Кострому. В итоге все каникулы вместе с дедом выхаживала бабушку да по хозяйству помогала. В Москву вернулась, уже когда учебная четверть началась.

И первые дни все было как всегда, но только первые дни.