Неприятности где-то рядом - Татьяна Бегоулова

В гостиную, в которой мы ожидали, вошла женщина средних лет. Светлое платье, украшенное изящной вышивкой, резко контрастировало с темными тонами обстановки. Она с вежливой улыбкой приветствовала нас.

- Дядя очень плох. Целитель Тевар не советовал тревожить его. Да и не знаю, будет ли в этом толк. Дядя все больше теряет связь с реальностью. Живет воспоминаниями и не знает, какой сегодня день и месяц. Но я много слышала о вас, господин Рэсвард. Возможно, дядя вспомнит вас.

Следом за племянницей Ловесли мы последовали в глубь дома. В комнате, которая служила спальней хозяина, царил полумрак. Плотные портьеры преграждали путь солнечным лучам. И только пара тускло светящихся кристаллов служили источником света.

Больше половины комнаты занимала просторная кровать с пышным балдахином. И посредине постели угадывались очертания человека. Я в нерешительности остановилась возле дверей, не решаясь приблизиться. А вот Альдин подошел прямо к постели и присел на стоящий рядом стул.

- Господин Ловесли, доброе утро. Вы узнаете меня?

Послышался громкий вдох и сварливый старческий голос ответил:

- Я еще не выжил из ума, Рэсвард. Что стряслось, если ты решил потревожить меня в мой законный выходной?

- Господин Ловесли, вы говорили мне о девочке, которую нужно спасти. Но вы не сказали от кого. Что за опасность ей грозит?

Недовольное кряхтение, громкий кашель и только потом недоумение:

- Что ты морочишь мне голову, Рэсвард? С каких пор королевская служба безопасности занимается спасением девчонок?

Ох, плохи наши дела. Старик ничего не помнит. Зря мы ехали…

- Господин Ловесли, вы сказали, что я должен спасти ту, которая вернется, чтобы все исправить. От кого её нужно спасти?- в голосе Альдина послышались упрямые нотки. Он не собирался так быстро сдаваться.

- Та, которая все исправит? Ничего уже нельзя исправить, Рэсвард! Ничего! И ты погубишь свою жизнь, если сунешься в их дела! Они не пощадят никого. Уйди с их дороги, не пытайся вмешаться – иначе погибнешь!- голос Ловесли дрожал и срывался, но его слова не были похожи на бред сумасшедшего.

- Расскажите мне, господин Ловесли.

Новый приступ кашля и болезненное кряхтение:

- Рассказать? Да, пожалуй, так будет лучше. Нужно облегчить свою душу перед неизбежным. Но обещай не судить меня слишком строго, Рэсвард. Я был молод и горяч, ослеплен и одержим. Мне казалось, что, только получив её, я могу быть счастлив. Она манила меня, но была слишком недоступна. Я виноват, да! Но они обманули меня! Сказали, что им нужен только источник. А если лишить её силы, то она станет ласковой и покорной. Но они убили её! Я просил их отдать её мне, но напрасно! Всё, что мне позволили – это поговорить с ней перед казнью. Я молил её о прощении, валялся в ногах, лишь бы она простила!- новый приступ кашля и частое срывающееся дыхание.

- Она сказала, что простит, если я дам клятву, что спасу ту, которая родится через десять лет после казни. Её наследницу. Я поклялся. Я бы поклялся чем угодно, лишь бы она простила! Это я велел кормилице перепеленать ребенка перед Меган, что ведьма увидела метку! Меган умная ведьма, она всё поняла правильно. И спрятала девчонку так, чтобы они не смогли до нее добраться!

- Кто они, Ловесли? Кто?

Но старик, кажется, не слышал Альдина, он полностью погрузился в воспоминания.

- Ты ведь читал дело о заговоре против короля? Не разочаровывай меня, Рэсвард, это я посоветовал тебя на должность главы.

- Да, господин Ловесли, я читал это дело.

- И к какому выводу ты пришел?

- Ведьм подставили. Их обвинили в заговоре намеренно.

- Скажу больше, Рэсвард. Никакого заговора не было вовсе! Они всё придумали, чтобы добраться до источника. Если они узнают про девчонку, они просто избавятся от нее. Чтобы не мешалась под ногами.

Ну всё, мое терпение лопнуло! Сколько можно ходить вокруг да около! Я быстрым шагом приблизилась к постели старика. Ловесли походил на высушенную мумию. Почти лысая голова с редкими седыми остатками волос. Сморщенная, в пигментных пятнах, кожа. Сколько ему лет?

- Господин Ловесли, кто они? Почему вы не называете их?- я остановилась в ногах больного и сурово посмотрела на него. Ловесли захрипел, приподнял трясущуюся руку со скрюченными пальцами:

- Хельга!

Я обменялась с Альдином взглядами. А старик продолжал хрипеть:

- Хельга, ты пришла ко мне! Я исполнил клятву, я спрятал твою наследницу. Простила ли ты меня?

Ну что же, раз по-другому не получается, придется подыграть:

- Я пришла, Ловесли, чтобы ты назвал имена тех, кто оклеветал дочерей общины!

Лицо старика исказилось:

- Я не могу, Хельга! Они наложили запрет! Я не могу произнести их имена. Это твои палачи, Хельга! Это они!

- Святейшие?- изумленный возглас Альдина. Но Ловесли не отозвался. Он продолжал тянуть ко мне руки. И я, преодолевая брезгливость и страх, приблизилась и коснулась его ладоней. Холодные пальцы судорожно сжались, взгляд преисполнился мольбой:

- Я исполнил клятву. Освободи меня! Я спрятал твою наследницу!

- Как младенец оказался у тебя, Ловесли?

- Мне его отдала принцесса Эмилия. Нынешняя королева.

И почему я не удивлена? Но терять драгоценные минуты, пока Ловесли охотно делится тайнами прошлого, нельзя. И я потребовала:

- Расскажи, как моя наследница оказалась у королевы!

Ловесли захрипел и тяжело дыша, продолжил:

- Это всё Нэйрван виноват! Глупый мальчишка! Я говорил ему, что нельзя сталкивать лбами двух женщин, если одна из них тебе дорога, а вторая рано или поздно станет королевой! Он крутил роман с Маликой у всех на виду и даже помолвка с Эмилией не заставила его хотя бы соблюдать приличия. Эта влюбленная парочка никого и ничего не боялась. Влюбленные идиоты!

И снова надсадный кашель.

- Незадолго до свадьбы Нэйрвана и Эмилии, Малика родила дочь. И Нэйрван все вечера проводил у нее, оставляя супругу в одиночестве. Разумеется, такого унижения и оскорбления Эмилия не могла снести. И отомстила. Я не знаю, как она выкрала младенца. Но она собиралась его отдать святейшим в обитель, где содержали сирот. А я все эти годы помнил о своей клятве. И стоило мне взглянуть на младенца, как я сразу понял, что это и есть твоя наследница. Я убедил Эмилию отдать девочку мне, сказал, что лучше позабочусь о ребенке, чем святейшие. А потом отправился в Лежскую обитель, где отбывала наказание Меган.