Елена Прекрасная. Красота губит мир - Наталья Павлищева

Елена смотрела на ту, которую Парис бросил ради нее, и понимала, что женщина по-настоящему любит бывшего мужа до сих пор, даже после страшной трагедии с сыном любит… Она пыталась найти и в себе хоть искру того пламени, что заставило бежать из Спарты в Трою, искала и не находила. Если искра и была, то ведь искры долго не живут, либо разгораются в пламя, либо гаснут, оставив всего воспоминание…

Действительно, оказалось поздно, хотя если бы Энона и принялась лечить Париса сразу, едва ли что вышло. Отравленные стрелы оставляют мало надежд на жизнь.

Парис умирал долго и мучительно. Он не искал взглядом ту, из-за которой погибал, которая стала поводом для стольких бед, гаснущим взором Парис смотрел на свою первую и настоящую любовь, не страсть, подаренную Афродитой, а любовь – Энону. А та, не отрываясь, смотрела в глаза умирающему мужу. По ее щекам текли слезы, но Энона не замечала, она даже не видела нынешнего Париса, перед взором несчастной женщины вставал тот, что впервые обнял ее на берегу реки, а возмущенный отец с силой плеснул на них волной. Тогда они бросились на колени перед богом реки, и он смилостивился, но обещал, что если только Парис причинит боль его дочери!..

Причинил, и речной бог ничего не сделал предателю, дочь упросила…

А теперь этот обидчик умирал, и Энона готова отдать свою жизнь взамен его, она даже просила об этом, но боги не приняли такую жертву, каждому свое время. Парису пора уходить в царство Аида. Там он расскажет Корифу, что любовь к Елене никому не принесла счастья, и попробует вымолить прощение у сына.

Взор Париса затуманился и дыхание прекратилось. Самый красивый сын Приама окончил свой жизненный путь…

Энона поняла, что дольше оставаться во дворце не может, она встала и, не глядя ни на кого, вышла прочь. Елена дернулась следом, сама не зная зачем и что скажет. Ее остановила рука верной Эфры:

– Не трогай ее. Это ее муж умер, а не твой. Твой под стенами Трои…

Гекуба словно окаменела, в глазах ни слезинки, взгляд остановился. Молчал и Приам. Погибли Троил, Гектор, теперь Парис… Гибель ждет многих и многих троянцев. Зачем? Почему?

Факельщики поднесли огонь к сложенным дровам костра. Они хорошо знали свое дело, пламя вспыхнуло сразу со многих сторон. И вот уже дым вознесся вверх, огонь почти коснулся тела Париса, еще немного, и оно начнет гореть, тогда вместе с дымом вверх унесется и душа Париса. Как бы он ни прожил жизнь, и что бы ни заслужил, только богам решать, что с ним будет дальше…

И вдруг!.. Раздался женский визг, это, не выдержав увиденного, страшно закричала Лаодика. Было от чего. К помосту с костром метнулась Энона и, оттолкнув воина ограждения, бросилась в пламя! Ее тело мгновенно превратилось в факел, загоревшись вместе с телом Париса.

Все произошло настолько быстро, что никто не успел помешать нимфе. Многим показалось, что из пламени вверх вылетели два голубка – белый и серый. А может, это была просто игра света, ведь когда горит большой погребальный костер и так ярко светит солнце, то многое может почудиться…

Геликаон прижимал к себе рыдающую Лаодику, гладя и уговаривая успокоиться. Елена изо всех сил сжала руку своей Эфры.

Даже брошенная, преданная Парисом Энона, мать убитого им сына, не смогла жить без любимого, предпочла царство мертвых, но вместе с ним.

Чей-то злой голос негромко произнес:

– Этой красотке бы туда броситься!

Ему тут же возразил голос Кассандры:

– Она нас всех переживет.

Эфра не выдержала:

– Тьфу на вас! Ишь разболтались!

– Чем тебе не нравится мое пророчество, старая фурия? – усмехнулась Кассандра. – Я же сказала, что твоя хозяйка проживет долго. Правда, смерть ее будет ужасной.

Эфра потянула Елену подальше от дочери Приама:

– Не слушай ее! Она не в себе.

– Почему же? Она сказала, что я еще долго буду жить, – невесело усмехнулась женщина.

– Про смерть не слушай.

– Я не бессмертна, Эфра, потому обязательно отправлюсь в царство Аида. Как и ты. И все они, – Елена почти презрительно обвела взглядом толпу, с жадностью взирающую на пылающий костер.

Кассандра оказалась права, Елена прожила долго, смерть настигла ее неожиданно и действительно оказалась страшной – красавице не простили гибели своих мужей женщины Эллады. Через много лет Елену повесили… вдовы погибших у стен Трои ахейцев. Боги Олимпа рассудили по-своему, спасать красотку не стали, а на Олимпе отдали ее в жены Ахиллу, убитому, как вы помните, Парисом. Кто знает, что это – награда или наказание?

Париса похоронили следом за Гектором, но жизнь на этом не закончилась. Она может продолжаться без любого из смертных…

Приам рассудил, что Елена после погибшего мужа Париса должна достаться не следующему, Гелену, а Деифобу, как более сильному. Многие согласились бы, к чему прорицателю Гелену такая женщина, а Деифоб силен, как бык, и пока не женат, у него только наложницы, ну и проститутки Трои тоже. Деифоб известный бабник. Но никто не только не возразил, никто даже не обратил на такое решение внимания, всем было безразлично. Никто, кроме троих – весьма довольного Деифоба, Гелена и самой Елены. Ей совсем не хотелось становиться женой этого громилы с жадным взглядом, но что она могла поделать?

Гелен промолчал, но неожиданно подошел к Елене, словно утешая в потере супруга.

– Хочешь сбежать из Трои?

– Куда?

– Я помогу тебе выйти за стену.

– А там куда?

– Я отправлюсь к ахейскому предводителю Агамемнону, можешь со мной.

При имени Агамемнона у Елены что-то дрогнуло внутри.

– Ну, пойдешь сегодня ночью?

– Да.

Погода им помогала, совсем недавно ясное и чистое небо было затянуто сплошными облаками, луна не пробивалась вниз ни единым лучиком, кроме того, она была столь тоненькой, что и без туч не смогла бы осветить ничего. Но Гелен уверенно вел свою спутницу к дальнему углу стены… У Елены мелькнула мысль, что, может, вовсе и не ради побега, но она усмехнулась: какая теперь разница!

Они осторожно поднялись на стену, там было не так высоко, как перед Скрейскими воротами, страж тихонько приветствовал их, показал длинную веревку с большими узлами, цепляясь за которую можно спуститься или взобраться, и также жестами объяснил, что не может долго стоять. Гелен кивнул и показал Елене, что полезет первым.

– Только ты сразу за мной, чтобы не заметили, что по стене кто-то ходит.

Веревка была достаточно длинной, почти до земли, спускаться, в общем-то, легко, добрались быстро. Гелен чуть подергал веревку, то ли подавая знак, то ли пытаясь ее оторвать. Не удалось, он махнул рукой и показал Елене, чтобы двигалась следом.

Прошли не очень много, когда их окликнули откуда-то из кустов, пришлось нырнуть в заросли, и почти сразу Елена очутилась на небольшой полянке перед входом в какую-то пещеру. Призвав на помощь все свое мужество, она шагнула внутрь и тут же замерла, потому что внутри действительно стоял Агамемнон!

Царь Микен тоже замер, не отрывая глаз от возникшего перед ним явления.

Она не только не постарела за эти десять лет, напротив, бывшая жена Менелая стала еще краше! Ее не взяли годы, в совершенных формах не появилось ни малейшего изъяна, на лице ни морщинки… Грудь все также по-девичьи высока и округла, талия тонка, а бедра широки, стройные ноги, немыслимой красоты руки, лебединая шея и небесной синевы глаза, увидев которые однажды, забыть невозможно…

Елена подошла к микенскому царю легкой походкой, глянула в лицо. И Агамемнон увидел, что это все та же девочка, которая бесстыдно отдавалась ему в зарослях позади дворца в Спарте, умоляя жениться на ней, а не на сестре. И сейчас готова также отдаться, стонать от прикосновения его губ к груди, закусывать свои губы, чтобы не закричать от восторга…

Агамемнон забыл обо всем, о множестве воинов, сидевших на берегу, о брате и бывших женихах Елены, прибывших, чтобы отнять ее у троянцев, забыл Париса, с которым бежала изменница, прошедшие годы… Он сорвал с нее одежду, а Елена не сопротивлялась. Она подчинялась ему с тем же восторгом, с каким делала это втайне сначала от отца Тиндарея, потом от мужа Менелая и своей сестры Клитемнестры. И снова у нее были искусаны губы и поставлены синяки на красивой груди…

Но они не могли себе позволить наслаждаться близостью до утра, обоих могли хватиться. Вдруг Агамемнон вспомнил, что, по законам Трои, после погибшего мужа Елену должен взять старший из его братьев. Получалось, Деифоб. Внутри шевельнулась ревность, усмехнулся:

– Тебя уже взял Деифоб? Как он тебе понравился?

Оборачиваясь тонкой тканью покрывала (Агамемнон удивился: надо же, приучилась не ходить полуголой!), Елена тихо проговорила:

– Ты хорошо знаешь, что я всю жизнь хотела только тебя. Каждый твой приезд в наш дом был для меня радостью! Твои объятия самыми желанными!

– И сбежала с Парисом!

Елена вскинула голову, ее глаза были полны слез:

– Я не могла больше жить той жизнью! Надоело жить во лжи!