«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Юрий Корчевский

– Ну что, Василий, давай ночлег искать.

– Да ты чего, командир! Вот же изба!

– А если вечером немцы нагрянут?

– Сыро же, дороги развезло. Вон, даже самолеты ихние не летают.

– Ты про танки забыл, Вася.

– Нужна им эта занюханная деревня…

– Нет, поищи баньку или сеновал какой – только от изб подальше.

Повздыхал Василий, да старших слушаться нужно.

Он побрел на зады деревни и вскоре вернулся.

– Есть сарай, похоже – сено в нем раньше было.

– Веди.

Сарай был небольшим и сухим. В углу солома нашлась. Мы перетащили ее к двери и улеглись по обе стороны. В открытую дверь я выставил пулемет на сошках.

– Вот что, боец. Ты пока поспи, а я покараулю.

– Чего там караулить, пустая деревня-то.

Я демонстративно посмотрел на часы:

– Через четыре часа разбужу. Время пошло.

Василий улегся на солому, повертелся немного – уж больно она кололась, но вскоре уснул.

Я лежал, поглядывая на смутно виднеющуюся за пеленой дождя дорогу, и размышлял.

Какого дьявола, за что я попал на шестьдесят лет назад? И самое главное – как отсюда выбраться? В ближайшей перспективе – выбраться к своим, в отдаленной – вернуться в свое время. Может, не стоило уходить от того злосчастного погреба, а спуститься туда еще раз? Какие изгибы времени

сыграли со мной злую шутку? Да и смогу ли я отыскать снова тот погреб?

В голове роилась куча вопросов. Например – где линия обороны наших? Что сейчас происходит на фронтах? В школе, а потом в военном училище мы, конечно же, изучали историю, в том числе и историю Великой Отечественной войны, но не по месяцам и уж тем более не по дням. В общем и целом я представлял себе все сражения прошедшей войны, знал, где остановили немцев. Знал о Сталинграде и Курской дуге, о взятии Берлина в сорок пятом. Но вот конкретно – третьего июля что здесь происходило? Радио бы послушать, да где его взять? В деревне я даже электрических проводов не видел. Не удосужилась Советская власть электричество сюда провести.

На соломе я слегка согрелся, обсох. Сытый желудок и усталость клонили ко сну. Солнце, едва угадываемое сквозь пелену дождя и низкие тучи, уже садилось. Еще немного, и наступит ночь. А ночью, как известно, немцы не воюют, можно будет и расслабиться.

Однако благодушным ожиданиям моим не суждено было сбыться.

Вдалеке послышался шум моторов, и в деревню вполз средний немецкий танк Т-IV с короткоствольной 75-миллиметровой пушкой, прозванной самими же немцами «окурком», а за ним – легкий двухосный бронеавтомобиль, известный как «Хорх-I», вооруженный пулеметом в башенке. Против такой силы шансов у нас не было никаких.

Я растолкал Василия:

– Тихо! Немцы в деревню вошли.

Василий мгновенно сел на соломе и вскинул на меня испуганные глаза:

– Уходить надо, командир.

– Погоди, посмотрим. За сараем речушка, если что – на ту сторону перебежим. На танке и бронемашине они туда не сунутся, увязнут.

Мы притихли и стали наблюдать.

Немцы прошлись по деревне, заглянули во все избы и выбрали себе понравившуюся – она была размером побольше. Натаскали приготовленных хозяевами дров, затопили печь. Конечно, промозгло на дворе – обсушиться захотели да еду подогреть.

Мы сидели в напряжении. Сунутся они к нашему сарай-

чику или не обратят внимания? Не обратили. Сдался им наш сарайчик, если даже в избах поживиться нечем.

Видно, немцы подкрепились и выпили – из избы послышались звуки патефона. Вот наглецы, с комфортом воюют. Небось из трофейных патефончик-то, не из Германии же его сюда привезли.

И такая меня злость взяла! Я, русский, на своей земле, как одичавший зверь, в сараюшке прячусь, полуголодный и промокший, а эти гады еще и веселятся!

В голове родился дерзкий план.

– Слушай, Вася. Ты сможешь унести сразу и пулемет, и харчи?

– Смогу. Тут и харчей-то – три банки всего и осталось.

– Топорик мне дай. А сам задами, по огородам уходи на правый край, к лесу. Там затихарись и жди у дороги.

– Сколько ждать? – деловито осведомился он.

– Что я тебе – поезд по расписанию? – прошипел я. – Сколько нужно, столько и жди. Может, до утра.

– Ты что задумал-то, командир?

– Что ты все заладил – «командир, командир…» Сергеем меня звать. Танк задумал угнать.

– У немцев? – изумился боец.

– Тише ты! Ну не у своих же. Или ты здесь еще какие-нибудь танки видишь?

– Никак не можно – не справишься. Давай лучше вдвоем уйдем.

Лучше бы он этого мне не говорил! До этой минуты я еще колебался, а после его слов твердо решил – сделаю! Часовой там наверняка есть, но для этого я топорик беру. Стрелять нельзя – немцев около десятка. А танк что? Как трактор – два рычага, три педали. Только бы кнопку или рычажок стартера найти. И ничего, что темно и дорогу плохо видно. Как говорится – у носорога плохое зрение, но это проблема окружающих. Фары-то у танка есть. Правда, как их включать, я не знаю, но думаю, попозже разберусь.

– Ну, Василий, бери пулемет, харчи – и с Богом!

– Ты что, в Бога веришь? А я – так нет, комсомолец я.

– Да это так, вырвалось.

Чувствовалось, что уходить в ночь и под дождик Василию не хочется. Что с него возьмешь – пацан совсем еще. Ему бы с девками на околице деревни гулять. А тут темень, опасность – одному страшновато.

Васька поежился, встал, потоптался, закинул на плечо пулемет, в левую руку взял гимнастерку с консервами:

– Жду, командир. Не обмани, гляди.

– Если жив останусь. Ну, иди.

Василий ушел.

Я вздохнул. Увидимся ли мы еще? Проверил пистолет, сунул его в кобуру, не застегивая клапан, чтобы в случае крайней нужды выхватить быстрее. Но лучше бы этой нужды не возникло. Немцы – вояки сильные, решительные. На выстрел всей толпой выбегут и преследовать будут, пока не убьют.

Сердце гулко колотилось в груди. Я уже убил немца у мотоцикла. Но с нескольких шагов и из пистолета. А теперь предстояло топором – как разбойнику с большой дороги. Как-то не по себе было.

Я вышел из сарая, прошел несколько шагов, потом опустился на землю и пополз. Все равно мокрый и грязный.

Дополз до ближайшей избы и замер у хлипкого штакетника, обратившись в слух. Где часовой? Немцы – народ дисциплинированный, обязательно часового поставят. Вот только где он?

На улице под дождем матово лоснились бока бронированных машин. И – никакого движения.

Я пролежал не меньше получаса и уже стал подумывать: а не слишком ли я верю в немецкий порядок? Может, и часового-то нет? Есть! Есть часовой! Сам выдал себя. На короткое время зажегся фонарик с синим светофильтром – часовой поднес его к руке. Видимо, смотрел время на часах. Черт! Когда же у них смена? Ждать или потихоньку подобраться? Подожду. На часы поглядывают в последние минуты перед сменой караула – по себе знаю. И тянутся они, эти минуты, ох как долго.

Вскоре открылась дверь в избу, вырвался луч от фонаря. К часовому подошел сменщик, на ходу накидывая капюшон плаща поверх каски. Оба закурили, поговорили немного:

– Дас ист фильляйхьт айн вэтэр! (Ну и погода!)

– Ганц рихьтихь. Зер шадэ, – донеслось до меня. (Совершенно верно. Очень жаль.)

Я понял: погода наша им не нравится. Подождите, вас еще декабрь сорок первого под Москвой ждет!

Сменившийся с поста часовой ушел в избу. Новый часовой принялся расхаживать вдоль улицы – между забором и танком с бронемашиной.

Глаза мои уже хорошо адаптировались к темноте. Надо только выждать немного. Сейчас часовой еще бодр, через часок устанет топтаться и остановится.

Дождь моросил, не переставая, и на мне не было сухого места. И хоть было лето, я стал подмерзать.

По моим прикидкам, времени уже прошло достаточно.

Я стал медленно, ползком подбираться к тому месту, где стоял часовой. Немец чертыхнулся – наверное, ругал плохую погоду в России, – полез в карман, достал сигареты.

Я перехватил в руке топор поудобнее и подобрался поближе, готовясь к прыжку. Как только чиркнет спичкой или зажигалкой – самое время для нападения. Огонек на миг его ослепит.

Я поднялся на одно колено, как бегун перед стартом. Немец стоял ко мне спиной. Он чиркнул спичкой и сложил ладони вместе, прикрывая огонек от дождя. Как подброшенный пружиной, я вскочил и прыгнул вперед. Немец почуял своим нутром посторонний звук – даже голову начал поворачивать, когда я топором ударил через капюшон пониже каски – там, где должна быть шея. С противным чавкающим звуком лезвие перерубило позвонки и плоть. Часовой завалился набок.

Теперь нельзя терять ни секунды. Ногу – на каток, другую – на гусеницу, и я – на корме. Тьфу ты, черт! Забыл снять с часового фонарик. Это сейчас для меня самая нужная вещь.

В своей машине человеку подсветка, может, и не нужна – мышечная память сама подведет руку к нужному рычагу или тумблеру. А как мне искать кнопку запуска стартера, когда я в немецком танке не сидел, живьем его видел в Кубинке один раз, да и то мельком. В училище мы изучали танки вероятного противника – французский «леклерк», немецкий «леопард», американский «абрамс». Но то были современные танки. Кто тогда мог предполагать, что я с ним столкнусь в реальности, да еще ночью?