Магическая Академия Наоборот (СИ) - Истомина Елена

Я осмотрела себя, я была в светло-розовом облегающем платье, на ладонь выше колена. С довольно глубоким декольте. Не удивительно, что этот старый хрен, на меня так пялился. При мысли о хозяине этого дворца, меня прошиб холодный пот.

— Мне в уборную нужно это где?

— Пойдем со мной.

Девушка распахнула передо мной двери, ведущие в другую гостиную. По размеру она была куда меньше и уютнее первой залы. Стены, комнаты были окрашены в приятный, теплый, желтый оттенок, на диване лежало, блестящее, белое платье. Именно такое мне понравилось однажды в салоне, когда выбирали платье с подружкой к ее свадьбе. Оно не было вычурно пышным, оно полностью облегало тело, и сверкало множествам мелких страз, на плечи надевалась небольшая меховая накидка. И это платье стоило столько же, сколько все мои пять лет обучения в институте.

— Ванная там, — Девушка указала на единственную, кроме входной, дверь в комнате.

— Обалдеть! — воскликнула я войдя. Таких просторных ванных комнат, я не видела никогда!

Кроме унитаза, просторная, душевая кабина, огромная ванная, на которую вел подиум со ступеньками, и даже небольшой бассейн. И еще зеркало во все стену. Всегда о таком мечтала!

Справив свои надобности, поймала себя на мысли, что очень хочу помыться. До крайности смутил тот факт, что отец учуял от меня запах мужчины, от меня, что настолько разит? Хотя да, разит, вспотела не на шутку, и смазка от возбуждения еще выделяется.

Вспомнился, жаркий, голодный взгляд вампира и внизу все затрепетало.

Да. Валя права. Девственницей до двадцати трех быть вредно. Уже на первого попавшегося престарелого пенька, одарившего, похотливым взглядом, набросится готова. Просто месячные скоро, наверное, три дня перед ними с семнадцати лет для меня самые тяжелые. От желания хоть на стенку лезь.

Я быстро разделась, и зашла в душевую кабину. Там на полочке уде стояли гель, шампунь и маска для волос, и все мои любимые. Меня явно здесь ждали. Ну не может же и в самом деле, быть правдой то, о чем говорили мои родители? Мама, наверное, круто провинилась в чем-то перед начальником, и выбор встал либо тюрьма, либо, девственность дочери. По-другому. Мамино поведение я объяснить не могла.

Но все равно было жутко обидно и больно! Пожертвовать собственной дочерью! Мыслимо ли?! Из глаз, сами собой побежали слезы. Никогда и ни за что не поступлю так со своей дочерью!

Вымыв волосы, и тщательно подмывшись, я вышла, насухо вытерлась огромным, мягким полотенцем, завернулась в халат. И включила огромный вентилятор, стоящий рядом с душем в режим горячий воздух. Волосы были сухими уже через две минуты.

Поколебавшись, решила-таки свое платье отправить в корзину для белья, если уж и предстояло лишиться сегодня девственности, с первым встречным, пусть это будет красиво.

Причесав сухие волосы, я вышла. Марина, сидевшая в кресле, встала, и протянула мне комплект белья. Я вернулась в ванную и надела черный, бюстгальтер, прозрачную комбинацию, доходящую до середины бедра, и чулки Выше колена, трусиков не наблюдалось. Старичок у нас с причудами? Впрочем, это и так уже ясно.

Я вышла, Марина, помогла мне надеть платье, восхитилась тем, как оно на мне сидит, а сидело оно и вправду, словно было сшито именно на меня. Поколдовала, как то с моими волосами, так что через пару минут, они были в высокой красивой прическе, и принялась за макияж.

— Ярко не будем, Григорий Сергеевич этого не любит, да и вам это совершенно не нужно.

— Вы давно здесь работаете?

— Тридцать два года.

— Вы сами едва на тридцать выглядите, — усмехнулась я.

— Григорий Сергеевич, тщательно следит за нашим здоровьем, — улыбнулась девушка.

— Он, что, правда, вампир?

— У всех свои причуды, Аленушка, человека, добрее, щедрее и обходительнее чем ваш супруг, я не знаю. Если для жизни такого замечательного человека нужно раз в неделю жертвовать сто грамм крови, после заедая потерю красной икрой и королевскими креветками, то вот хоть на библии хоть поклянусь, не жалко.

— А не боитесь, что однажды ему станет, мало ста грамм? Он захочет большего? Не сможет остановиться.

— Нет, конечно, вот смотри, если ты наедаешься одной куриной ножкой, зачем тебе вторая?

— Из жадности, к примеру.

— Хорошо. Возьмешь, откусишь, проглотишь, и тебя вырвет излишками, потому, что у каждого жаргонизма есть придел насыщения. У вампиров все так же. Они не чудовища из книг и фильмов, они такие же люди, как и все, как инсулинозависимые, например. Им только посочувствовать остается, без доноров, они и трех дней не протянут.

А ведь и действительно, можно лишь пожалеть, наверное!

От разговора на душе полегчало, Взгляд у женщины, чистый, ясный. Вряд ли она зачарована, а значит, искренна.

— Ну, все. Готово.

Марина отошла от зеркала, и я увидела себя. Женщина умело накрасила глаза и теперь они стали моим главным украшением, но вот только радостью, как у всех невест, что я видела, не сияли. На душе лежал огромный тяжелый камень обиды на родителей, и боязнь того, что случится этой ночью.

Часть 6

Ещё мне в уши вдели серьги, судя по ослепительному блеску с настоявшими бриллиантами. Марина распахнула передо мной двери и первым кого я увидела, был он, мой прости господи, муж. Он был в белом с серебряном отливом, костюме. И увидев меня, заулыбался, да так искренне словно ребенок, увидев долгожданную красивую игрушку. В его руках был маленький букетик нежно-розовых роз, такие сейчас модны у невест. Мужчина пошел ко мне, я же не сдвинулась ни на шаг. Внимательно в него вглядываясь.

Мне кажется, или сейчас он выглядит, моложе, чем раньше? Морщинок меньше, кожа глаже. Глаза вон как блестят, небось, кровушки выпил, вот и помолодел на глазах. От этой мысли меня аж передернуло.

На середину залы вышел какой-то высокий крепкий мужчина с большим профессиональным фотоаппаратом и начал меня щелкать я, как и прежде не шелохнулась.

Георгий Сергеевич, подошел. Поцеловал руку, прошептал:

— Ты прекрасна, Аленушка.

— Благодарю, — ответила я сдержанно.

— Платье нравиться? Я угадал? Ты ведь такое хотела.

— Да благодарю.

— Не стоит. Держи, — мужчина протянул мне букет. — Пойдем, пофотографируемся на память и для предъявления совету.

— Какому совету?

— Неважно. Идем.

Нас щелкали вместе, в обнимку. С родителями и по раздельности. С договорами в руках и так словно мы их подписываем. Когда подошли к зеркалу, муж вдруг развернул меня к себе, взял свою руку и поднес к губам. Какие же у него холодные руки! И все тело, наверное, тоже, а мне под ним лежать…

Потом, мужчина встал мне за спину, и поцеловал в шею, от этого я одеревенела, а паршивец, лишь усмехнулся. Да он преданно выглядел моложе теперь, лет на сорок пять, ну точно кровушки попил.

А меня уже подхватили на руки и закружили, а затем поцеловали в губы. И все это под нескончаемые щелчки фотоаппарата.

— Довольно! — я грубо оттолкнула от себя мужчину.

— Хорошо, — легко согласился мужчина, ставя меня на пол, — спасибо Сереж.

Фотограф тут же испарился.

Идемте в столовую.

Мужчина взял меня за плечи и провел по коридору в столовую, больше похожую на ресторанную залу, с одним длинным столом и было еще штук пятнадцать маленьких на четверых.

Вдоль длинного стола, стояло семь человек. Григорий Сергеевич, начал их всех представлять. Три, семейные пары и одна пожилая женщина. Все они смотрели за домом каждый в свой черед и со своими обязанностями.

— Они, непросто работники, Алёнушка, они моя семья и даже ближе, в каком-то смысле. Прошу это учесть.

Я кивнула и похолодела, я что, действительно здесь останусь жить?

Однако, слуги, расселись за маленькие столики мы с родителями за большой. Обслуживала нас одна из пар.

Я сидела рядом с мужем, мать рядом с отцом по другую сторону. Я на нее упрямо не смотрела.

— Ты уже решил, чем Алена будет заниматься? — спросил отец.