Наследница чужой жизни - Татьяна Юрьевна Лисицына
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
− Ах вот ты где?! – в дверях появилась Настя в фартуке. – Видишь, я не только за тобой, а ещё и за твоими декабристами ухаживала.
− Декабристами? – обернулся к ней Стас. – Ты назвала их декабристами?
− Ты ещё говорил, что эти кактусы так называют из-за того, что они цветут в декабре. А в декабре было какое-то восстание. Я не сильна в истории.
Декабристы. Восстание. Стас застыл на месте и закрыл глаза. Некоторые лица вставали перед ним как живые. Особенно Рылеев. Он как будто слышал его голос, помнил, как тот жестикулировал. Знал какого он роста, сложения. Видел, как тот выступал в кругу мужчин в военной форме.
− Стас, ты что? – Настя подобралась к нему. – Ты побледнел. Тебе нехорошо? Может, прилечь?
Появившаяся картинка исчезла. Он снова был в своей комнате. Стас с досадой посмотрел на Настю.
− Всё нормально, − отозвался он.
− Тогда давай к столу, а то мне ещё на съёмки вечером.
Кажется, я останусь один, обрадовался Стас. И у меня будет время всё вспомнить.
В ванной он обнаружил, что полочка под зеркалом, обычно полупустая, заставлена кремами. В стаканчике две зубных щётки. Тут же лежала массажная расчёска для волос, на которой застряли несколько длинных чёрных волосков. Он заметил новые шампуни и маски для волос, которые громоздились по краям большой ванной. На крючке рядом с его халатом висел махровый розовый халат. Сполоснув руки, Стас вышел в кухню:
− А мы что, живём вместе?
− Конечно, − Настя сделала удивлённое лицо. – Ты разве не помнишь, как меня упрашивал, чтобы я согласилась переехать? – она кокетливо хлопнула ресницами. – Ну вот я и решила сделать тебе подарок.
Не выдержу, если она всё время будет крутиться рядом, − подумал Стас, усаживаясь за стол.
Настя завладела пультом от телевизора и включила показ мод, то и дело, восклицая: ты посмотри какие брючки, какое платье или какая шубка.
Еда, впрочем, оказалась превосходной, и Стас обнаружил, что после больницы к нему вернулся аппетит. Настя, несмотря на худобу, не отставала от него и даже положила себе ещё куриную ножку.
− А ты, значит, на диете не сидишь? – не удержался от иронии Стас.
− Ты забыл, милый?! У меня все калории быстро сгорают. Особенно после секса. Ты, конечно, ещё слабенький после болезни. Но, может, вечерком попробуем? Я так соскучилась.
Стас даже закашлялся. О чём она? Какой секс? Ему и рядом с ней тяжело сидеть. А уж о том, чтобы обнять и речи быть не может.
− Доктор сказал: никаких физических нагрузок, − нашёлся Стас.
− А их и не будет. Я всё сделаю сама. Ты можешь лежать на спинке и наслаждаться.
Ну я попал, − подумал Стас. Как мне от неё избавиться? К счастью, Настя отвлеклась на очередное платье и не преминула сказать, что на ней, с её ногами, это платье смотрелось бы лучше.
Быстро убрав со стола, напевая песенку, Настя ушла в спальню, откуда вышла уже в короткой юбке, водолазке под горло, не скрывающей все прелести груди.
− Стасик, мне нужно бежать. Увидимся вечером, − на его счастье Настя послала ему воздушный поцелуй, облачилась в шубку пастельных тонов, надела сапожки на высоких каблуках, и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, взялась за ручку двери.
− Настя, а где мой телефон?
− У тебя в кабинете на столе. Я его зарядила. Кстати, может, ты позвонишь своему другу, узнаешь, как дела на работе? Странно, что ты ни разу не спросил про свой бизнес. Раньше тебя с работы было не вытащить, а теперь всё на друга повесил.
Оставшись один, Стас уронил голову на руки и задумался. Сказать, что он чувствовал себя сбитым с толку, было ничего не сказать. Жизнь разделилась на до комы и после комы. То, что было до комы вспоминалось урывками. И откуда это странное чувство, что он где-то был, участвовал в чём-то важном? Там, в той жизни, у него было всё. Здесь − сплошные разочарования.
Стас поплёлся в спальню и открыл шкаф. На левой половине аккуратно висели его костюмы, рубашки и джинсы, правая сторона была занята женскими нарядами, от которых исходил запах духов. Стас захлопнул шкаф: какого чёрта она ко мне переехала?
Как мне жить? спросил он у своего отражения. Тут он обнаружил кое-что странное: ясное дело, что мало кто хорошо выглядит после комы и больницы, но дело было в другом. Что-то не так было с его лицом, с цветом волос, с фигурой. Нельзя сказать, что Стас не узнавал себя, но он не любил себя таким. В зеркало на него смотрел обычный мужчина под тридцатник с короткими тёмными волосами. К счастью, густыми и без залысин. Да и фигура у него неплохая, судя по всему. Мышцы, конечно, пропали, но живота по-прежнему нет. Лицо, правда, было бледным, отражая всю слабость, которую молодой человек чувствовал.
Стас подошёл к окну. На подоконнике в аккуратном горшочке цвела фиалка. Вот этот цвет, может, не такой насыщенный, но очень необычный, был у глаз его любимой. Он плохо помнил лицо, но глаза прекрасно. Стас погладил пальцем нежные лепестки цветка и вздохнул. Может, всё это привиделось ему, пока в коме валялся? Говорят, что люди полностью меняются, начинаю видеть будущее. Его это, правда, не коснулось. Он никакого будущего не видел и даже настоящее с трудом.
Поплёлся в кабинет. В стеклянном шкафчике, где аккуратно стояли книги в основном про автомобили, находилась его игрушечная коллекция ретро автомобилей. Стас взял модель старого мерседеса и долго катал по столу, пока она не съехала на пол. Ему всегда нравились машины, но отчего-то старые. Эта страсть появилась, как только повзрослел. Тогда почему он свой бизнес он на друга оставил? То есть бизнес перестал его интересовать до комы. Но почему? На этот вопрос ответа не было.
Стас нагнулся за машинкой и снова увидел два цветка. Белый и розовый. Декабристы, как их назвала Настя. Слово не давало покоя. Нужно полазить
