Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

Но вернемся к руководителю Германии. Бытовало мнение, что ко всем прочим обстоятельствам способствовавшим нападению, Гитлер сам считал нашу страну «колоссом на глиняных ногах». Но это можно было отнести, лишь, к идеологическому штампу и использовать, только, как пропагандистский прием, не более того. Можно согласиться с тем, что все это перечисленное выше и вместе взятое, мелковато выглядит для Гитлера, как весомый аргумент для нападения на такую крупную державу, как Советский Союз.

Ведь, упомянутый ранее, фельдмаршал фон Рундштедт, противник войны с Россией, при разработке плана «Барбаросса», лично, высказывал Гитлеру еще и такое, что современного читателя должно повергнуть в смятение. По-моему, неплохой перевод с немецкого? Читайте!

«Война с Россией — бессмысленная затея, которая, не может иметь счастливого конца. Но если по политическим причинам, война неизбежна, мы должны согласиться, что ее нельзя выиграть в течение одной лишь летней кампании. Вы только посмотрите на эти огромные пространства. Мы не можем разгромить противника и оккупировать всю западную часть России от Балтийского до Черного моря, за какие-нибудь несколько месяцев. Мы должны подготовиться к длительной войне и постепенно достигать своих целей».

Видимо, Гитлер все же привел какие-то убедительные доводы (уж не со страха ли?), что подготовку и проведение военных операций против России необходимо начинать, именно, в самое ближайшее время. По-поводу чего, правда, Рундштедт вновь стал возражать и высказывать свое видение войны, основанное на здравом понимании военной стратегии и тактики.

«Прежде всего сильная группа армий «Север» должна соединиться с финнами, уничтожить красный Балтийский флот и усилить свое влияние в скандинавских странах. Группы армий «Юг» и «Центр» должны продвинуться пока только до линии Одесса — Киев — Орша — озеро Ильмень. Если затем окажется, что в этом году (то есть, в 1941-ом. — В.М.) у нас еще останется время, мы будем наступать на Москву: с северо-запада — группой армий «Север» и с востока (?) (Видимо, неудачное редактирование, — что-нибудь при переводе «потеряли». Скорее всего, наступали с запада, если упомянута Орша. — В.М.) — группой армий «Центр».

Все дальнейшие операции можно отложить до 1942 года, когда мы сможем разработать новые планы, основанные на реальной обстановке».

Вы посмотрите, куда по времени заехал господин фельдмаршал? Из 1941 года спокойно и деловито перебрался в 1942-й год. Какой же, в таком случае — блицкриг? И это при самом лучшем военном раскладе сил для Германии, с его точки зрения, как профессионального военного.

И все это, как понимаете, говорил немецкий фельдмаршал, сам, непосредственный участник Восточной кампании, а не какой-то, там, извините, представитель антигитлеровской коалиции! Как же в таком случае понимать Гитлера с его планом блицкрига против нашей страны?

Разумеется, немецкому стратегу, с такими взглядами на будущую войну, нельзя было доверять направление главного удара на Москву. Рундштедту досталось правое крыло нападения, группа армий «Юг». Удар по Украине. Хотя, Гитлер, видимо нашел для фельдмаршала какие-то веские слова убеждения, если тот согласился возглавить войска.

Появились ли у читателя, в связи с прочитанными выше высказываниями фон Рунштедта, вопросы, которые он хотел бы задать данному фельдмаршалу?

Итак, что, в целом, можно сказать о предполагаемом нападении Гитлера? Желания превалируют над возможностями. Нет четкой аргументации, за счет чего планировалось одержать победу. К счастью, на рассуждениях общего порядка военные операции такого уровня не планируют.

Вот если бы у Германии, было что-то, более существенное, типа новейшего вооружения, тогда другое дело: можно и нападать. Ведь, говорил же г-н Гитлер, уже, в конце войны о «чудо-оружие» и прочих военных «прибамбасах», которые, скоро должны появиться у Германии и в корне изменят характер военных действий на Восточном фронте. Правда, это супероружие, так и не появилось, но факт, что оно готовилось, а в некоторых случаях, все же, появлялось в виде опытных новейших образцов, например, реактивный истребитель Ме- 262, — неоспорим.

Вот если бы в начале 1941 года у Германии было бы «чудо-оружие», типа того же реактивного истребителя, да плюс к этому, еще и атомная бомба, тогда можно было бы понять главу Германии: «У меня, дескать, есть такое, чего нет у России, и с помощью этой штуки, я хочу и могу, ее победить». В таком случае и Рундштедт, думается, мог бы быть и посмелее, и поактивнее.

Ведь, как только у США в 1945 году появилось ядерное оружие, так Г.Трумэн, тут же, начал шантажировать нашу страну и американцы сразу начали готовить агрессивные планы против нашей страны. Было, как говориться, с чем нападать.

А у Гитлера? Даже, тех же танков было в количественном отношении, примерно, раза в 1,5–2 меньше, чем в Красной Армии. Ко всему прочему, странным выглядел и такой факт, что у немцев, использовавших в нападении многочисленные танковые соединения, не было танков равным по мощи нашим Т-34 и КВ. Лишь по ходу боевых действий, немцы стали искали против них противоядие.

Сам начальник Генерального штаба ОКХ Франц Гальдер немного волнуется в преддверии наступления своих войск, как бы чего не случилось, из-за недостатка вооружения. Пишет в своем дневнике от 21-го июня, то есть, за день до войны, когда уже ничего не поправишь:

«Соотношение в артиллерии. Германия + Румыния: Россия = 2,2: 2,9».

У Гальдера, надо полагать, были приведены соотношения и с другими видами вооружения по сравнению с нашей страной, и все они, видимо, оказались в меньшую сторону, чем у нас, но, как оказалось, «неразборчиво» были написаны, поэтому при переводе мы ограничились лишь одним показателем. А то уж, вообще, если указывать, что у Германии было всего меньше, чем у нас (а здесь и танки, и самолеты), — показалось бы дикостью, как же в таком случае немцы осмелились нападать?

А по артиллерии, как видите, хотя и румын привлекли, а все равно не дотягивали до равенства. Это насколько же тогда немцы отставали от нас в натуральных показателях? Или наши переводчики были с арифметикой не в ладах?

Я уже не хочу повторяться о самолетах, танках и прочей военной техники, соотнося показатели Германии и Советского Союза. Это все очень перекликается с высказываниями П.Карелля в его книге «Восточный фронт»:

«…22 июня на российском фронте 146 атакующим немецким дивизиям с тремя миллионами солдат противостояли 139 советских дивизий и 29 самостоятельных бригад с 4,7 миллиона солдат? Советские военно-воздушные войска размещали свои 6000 самолетов в Белоруссии. Нужно признать: большая часть из них устарела, но, по крайней мере, от 1300 до 1500 из них были современной сборки. Немецкие люфтваффе имело в своем распоряжении 1800 пригодных к действию машин…»

Даже, если согласиться наполовину, со всем, что написано данным автором, то еще больше возникает вопросов по поводу: «Да как же это Гитлеру пришла в голову безумная идея, нападать на нас, имея численное меньшинство?» Это ведь не за карточным столом или за шахматной доской сидеть, даже сильно напрягаясь.

Как видите, чтобы здорово не бросалось в глаза приведенное несоответствие по живой силе противоборствующих сторон, пришлось немецкому автору (или наши при переводе подсуетились?) показатели по вермахту указать прописью, а по Красной Армии — цифрами.

Вот и получается, что единственный козырь, который Германия бросила на «игровой стол» войны, как сказал выше, был расхваленный блицкриг.

Гитлер и его генералы, видимо, считали эту военную тактику «тузом», но у Сталина против «туза» оказался «джокер», и карта немецкого фюрера оказалась битой. А ведь уверенно было германское руководство, в том, что разобьет Советский Союз, всего, за несколько недель. Правда, так и не поделилось секретом, как это им удалось бы? А жаль!

Примеров, высказывания высшего политического и военного руководства Германии, по поводу своего поражения — масса. Понятно, что блицкриг для них, — увы! — окончился провалом. Причин много, и одна из них, наверное, в том, что не послушались Рундштедта.

Да! Но как хотели победить Россию — не высказался никто! Если не считать упомянутого фельдмаршала. Действительно, почему же не предали гласности те обстоятельства, с помощью которых немцы рассчитывали на успех? Разумеется, кроме, набившего оскомину неудавшегося блицкрига.

Может, данные генералы во главе с Гитлером надеялись на какую-то дополнительную помощь, например, в лице «оппозиции», своеобразной «пятой колонны» в Советском Союзе? А почему бы и нет? Ведь, аналогичный трюк они проделывали же с рядом европейских государств. Особенно яркий пример был в отношении поверженной Франции. Почему бы снова не повторить отработанный прием, теперь уже на своем восточном соседе?