История села Мотовилово. Тетрадь 16. 1930-1932 - Иван Васильевич Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты не всё рассказывай! — бойко толкнула Николая жена рукой в спину.
— Дай досказать-то! — огрызнулся на неё Николай. — Так вот значит, разбудила-то она меня, повторяю, на самом-то захватывающим дух месте, не дала мне она доглядеть, а интересно было-бы узнать, чем бы это обернулось. А корень-то этого моего сна вот в чём. Проснувшись, я поспешил выйти во двор, посмотреть, а не на самом ли это деле ни наяву ли, что у меня скотины полон двор и во всём полный достаток, тогда бы я хрен стал вступать в колхоз, а хвать у меня на дворе-то, как было хоть шаром покати, так и осталось. А раз так, то я сейчас вам со всей ответственностью заявляю — была не была! Надо в колхоз втискиваться. Пишите меня вместе, вот с бабой и с ребятишками в колхоз. Сейчас же!
Зал от неожиданности загудел, послышался закатистый смех и гоготанье.
— Вот давно бы так! — поприветствовал Ершова Федосеев со сцены, даже позволив себе похлопать в ладоши.
— Нет, а мы подождём, со стороны посмотрим, пока в колхоз не будем вступать, — высказался Яков Комаров.
— Поглядим, что весна покажет! — в поддержку Комарова, выкрикнул в зал и Василий Ефимович Савельев.
Заканчивая собрание, решили избрать делегацию для посылки в старый колхоз.
Яков и колхоз. Грабители и Барсик
На другой день, в правление колхоза, многие мотовиловцы пришли с письменными заявлениями, с просьбой о принятии их в колхоз. С таким же заявлением пришёл и Яков Забродин. С ним, решил побеседовать председатель Федосеев. Всё же интересно лично узнать психологию крестьянина-мужика, о его переживаниях о причине колебания и о том, что же послужило толчком, который заставляет вступать в колхоз, т. е. в новую, совершенно неизведанную жизнь. От самой природы скупой на слова, способный на чудачества, гораздый людей навести на смех, но сам почти никогда не улыбающийся Яков, разговорился перед Федосеевым. Рассказал о том, что больше половины своей жизни прослужил сторожем, не умолчал и о том, что любит выпивать и порой напиваться до белой горячки, когда в глазах мерещатся черти с рогами и тащат его в озеро, а зимой в прорубь суют.
— Страшно! А всё равно неймётся. На другой же день снова напьёшься! И ни только из какого-нибудь кошачьего черенка, приходится пить, а подай хоть из небесного ковшика, всё равно до дна выпьешь. Иногда после ночного дежурства, за день-то раз семь придётся до бесчувствия напороться! Живём мы вдвоём с бабой, ну что баба, баба и есть, с ней ни потолковать, ни душу перед ней открыть до корня! Вот и приходится выпивками заниматься. В молодости я имел друга собаку Барсиком его звал. Ну и вот однажды, дело-то в городе Арзамасе было, и вечерком напали на меня двое жуликов, кошелёк отобрали, а в кошельке, конечно деньжата были. А я был не один, а с Барсиком, но, как на грех он от меня вперёд на некоторое расстояние удалился. Ну, так вот, когда жулики-то на меня напали, я дело-то с кошельком нарочно затягиваю, время навожу, сопротивляюсь и не сразу его отдаю, а признаться силёнка-то у меня была, бог с детства не обидел, ну, а с двоих-то чувствую не смочь, они тоже здоровенные лбы. Ну так вот, время-то с жуликами-то оттягиваю и про себя думаю: «не может быть, что Барсик на долгое время от меня отлучился». И верно, вскорости мой Барсик вернулся, что грабители с кошельком не успели от меня отойти. Собака, видя, что тут происходит что-то неладное, упёрлась в меня и глазами меня спрашивает: «В чем тут дело-то?» Я, взволнованно говорю: «Вот, Барсик, этот человек, у меня кошелёк отобрал!» Мой Барсик без всяких раздумий и лая встав на дыбы облапив преступника, оскалив зубы предупреждающе и грозно зарычал, когтями держит за плечи, мордой упёрся прямо ему в нос, а глазами как-бы спрашивает его: «Ну, что с тобой делать? Или помиловать, или казнить?» А шутки с моим Барсиком затевать опасно, он ростом-то величенный и сила в нём, как в тигре, недаром он был Сен-готардской породы. Ну так вот, я сморю и наблюдаю, чем эта сценка кончиться, как мой Барсик распорядится над разбойниками. А кстати сказать, эта спектакля, во времени-то измерялась, не больше, как пяти минутами. Второй разбойник, видя, неприглядную ситуации, подался наутёк, а друг его, с испугу, весь помутнел, пальцы в которых он держал мой кошелёк сами собой разжались и кошелёк упал на землю. А Барсик всё равно его не отпускает, ждёт моей команды. Стоило мне сказать: «Взять!», как от грабителя полетели бы клочья. Я спрашиваю онемевшего и дрожавшего всем телом бандита: «Ну, будешь ещё когда-либо на людей нападать?!» «Не-е-ет!» — трусливо выдавил он из себя. «Отставить!» — по-военному приказал я Барсику, тот опустивши передние ноги на землю, грозно, при этом царапнул когтями по фуфайке преступника и уничтожающе огрызнувшись с презрением отвернулся от незадачливого разбойника. Грабитель, несмело мелкими шажками поплёлся туда куда убежал его друг, а я подобрав с земли кошелёк, пошёл туда, куда мне надо. Теперь Барсик следовал за мной неотступно.
Хотя, этот Яковов рассказ и не касался важности дела, но Федосеев не мешал Якову высказаться, он с интересом выслушал этот поучительное повествование, слушали Яковов рассказ и все присутствующие в конторе люди.
— Так товарищ Федосеев, нельзя ли вам моё прошение подать? — обратился Яков к Федосееву, как только закончил свой рассказ о жуликах.
— Позволь, позволь, какое прошение? — не сразу поняв смысл Якововой просьбы спросил Федосеев.
— Да вот, я со своей бабой с женой т. е. Надумали к вам в колхоз взойти, так вот я и принёс вам моё прошение, — вытаскивая из кармана клочок мятой бумаги сказал Яков. — Вот получайте прямо в свои руки и его не затеривайте.
— Ах, заявление! — с улыбкой на лице произнёс Федосеев, — так бы и сказал, заявление, а не прошение, это раньше называли прошением. Хочешь вступить в колхоз? Так ведь я понимаю? — нарочито, с некоторой официальностью констатировал Федосеев.
— Конечно так! — утвердительно отозвался Яков.
— Заявление в колхоз, мы от всех и всегда с радостью принимаем и их, к твоему сведению, Яков, как тебя по батюшке-то?
— Спиридоныч! — подсказал Яков.
— Ну вот
