Спасатели. Репортаж в ретроспективе - Людмила Прошак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кабинет, доставшийся Юрьеву, походил на кладовку. В нем от силы могли вместиться только два человека. Причем если один сидел, то другой должен был стоять. Так оно и было: Юрьев сидел за столом, Кужугетов стоял у единственного окна. Оно выходило прямиком на вольер с антилопой, которая орала и пахла. Эта вонь смешивалась с запахом дешевого, крепкого табака…
– Если уфимская труба сама упадет от ветра, и завод взлетит на воздух – это будет иметь для нас одни последствия, а если все рухнет в результате нашего взрыва – это нам придется расхлебывать долго…
– Да, но у ребят ведь все готово к взрыву. Мы можем запросто уйти от принятия этого решения. «Спасать» завод от семисоттонного оголовка трубы – разве это дело спасателей?
– Конечно, нет. Но кто-то же должен знать, что нужно делать, когда никто этого не знает…
– Выходит, это мы и есть?
Заводская территория опустела. Замерли цеха. Только надломленная труба как ни в чем не бывало продолжает выплевывать клубы черного дыма. Бронетранспортер поодаль казался лишним, а на самом деле очень нужен. Он – единственное укрытие для горстки оставшихся на заводе людей.
– …Пять, четыре, три, два, один… – отсчитывает в Москве по телефону Кужугетов.
– …Пять, четыре, три, два, один… – повторяет за ним, прижимая трубку к уху, Кубарев в Уфе.
– Огонь! – командуют в Москве.
– Огонь! – эхом отзываются в Уфе.
Смолк грохот. Рассеялся дым. Осела пыль. Искореженный, раздробленный семисоттонный огрызок лежал там, где ему и следовало лежать, – на «подушке». Вверху по-прежнему дымила труба. Внизу, у бронетранспортера, прыгали, обнимались люди и кричали: «Ура!». Труба стала для них вершиной, которую они покорили.
… – Ну что, – Ракитов с усмешкой посмотрел на вошедшего Кубарева, – проект наградного листа приготовил? Давай подпишу… Нет? Ну что же, тогда давай награжу по-своему. – Наклонился к селектору: – Меня нет ни для кого…
За затворенной дверью в задней комнатке – другой мир. Уютный, радушный, неспешный. Гостеприимный хозяин на стол поставил коньяк, а наливать не спешит. Ждет. Принесли пиалы. В них тягучая жидкость, как расплавленное золото, переливается через край.
– Горячий башкирский мед – самый вкусный на свете! – Ракитов расплывается в улыбке. – Особенно если с коньяком. За победу!
Кубарев потягивал медок, улыбался в ответ, а сам про себя думал: «Вот не дай бог что-то бы мы не так сделали, струхнули или сплоховали, первый блин оказался бы комом, и все сказали бы: да нет, ничего они не могут…»
– Я слышал, – Ракитов коньяк подливает, а сам ничего из виду не упускает, – ты вроде бы полковник, а смотрю – в пиджачке ходишь?
– Да, пиджак столетней давности, и армейской моей истории тоже уже сто лет, по крайней мере, мне сейчас так кажется, – и оживился, зацепившись за свой пиджак. – Раз уж заговорили, вы наших ребят не поможете одеть? У нас ведь униформы пока никакой, спецовок и тех нет.
– Конечно, оденем. И пару-тройку переносных радиостанций найдем. А в остальном, полковник, не тушуйся, ты еще ко мне генералом приедешь…
…В Уфимском аэропорту спасателей ждал правительственный «Ту-134». Не переставая удивляться, быстренько погрузились, расселись в мягкие кресла. Самолет взмыл вверх. Улыбчивые стюарды принесли снедь, казавшуюся на фоне привычных пустых магазинных полок фантастической: салями, красная рыба, икра, марочный коньяк, апельсины, ананасы… Посмеиваясь, умяли все, что предложили… Заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму Владимир Ильич Бабенко восседал, погруженный в свои мысли. Вдруг воскликнул, хлопая по мягким подлокотникам:
– Не могу поверить, что можно в нормальных условиях на нормальном самолете лететь помогать людям. Вот раньше, когда мы в Армению добирались, прорываясь через кордоны, все было понятно, даже по-советски правильно…
– Как думаешь, – переговаривались сзади него спасатели, – Ильич и дальше с нами будет? Если бы не он да не Андрюха мы бы на трубе запарились… Как подумаю, что мы на этом обрубке качались, а он в любую минуту с такой высотищи вместе с нами рухнуть мог…
– Так он ведь и не на наши головы упасть мог… Но Ильич пошел с нами, потому что ему было как бы по пути, но это не его дорога. Он альпинист, а не спасатель…
– Чудак, а кто здесь спасатель? Такой профессии вообще нет, я даже специально в тарифно-квалификационном справочнике смотрел. Нет там нас с тобой!
4
Нарисовавшийся на пороге Кужугетов был сосредоточен и строг, разве что в карих глазах плясали бесенята.
– Новая чрезвычайная ситуация. Действовать надо немедленно. – И, выдержав паузу, насладился зрелищем всеобщего оживления, готовности немедленно мчаться хоть на край света. – Так… Звонила москвичка, адрес вот, – он помахал листком. – У них в подъезде змеи расползлись по всем этажам и скоро всех перекусают. Говорит, раз про наш комитет писали в прессе, что мы в Уфе справились с трубой, то должны и змей выловить. Кому поручим?
– Раз змеи еще никого не укусили, то предстоит не ликвидация последствий ЧС, а ее предупреждение…
Подполковник Баграмян был внештатным начальником отдела прогнозирования и предупреждения чрезвычайных ситуаций, хотя формально еще числился в Министерстве обороны. Но после того, как однажды зашел к чрезвычайщикам, он отложил диссертацию, взял отпуск на службе и стал ходить сюда ежедневно, как на работу. Ровно через пять минут после того, как решили, что змей будет ловить Баграмян, тот вошел в кабинет Юрьева и, плотно закрыв дверь, сообщил:
– Я вообще-то специалист в области сейсмики…
– Ничего страшного, ты теперь специалист во всех областях, – успокоил его Юрьев и поскольку окно в кабинете выходило на зоопарк, посоветовал: – Подумаешь, змеи. Миша, иди в зоопарк, найди там кого-нибудь. кто этими червяками занимается, и все.
Через полчаса Баграмян снова возник на пороге кабинета. И не один. Маленький, круглый Баграмян в форме подполковника стоял в окружении двух представительниц прекрасного пола. Справа от него стояла пигалица, метр сорок. Слева – ее подружка, под два метра. Обе – большая и маленькая – были в резиновых сапожищах и таких же фартуках до пола В руках они держали какие-то сетки, мешки, крючки. Троица выжидающе уставилась на человека за столом. Вся фигура Баграмяна излучала сдержанную радость.
– Змееловы? А чего сюда? – остудил его Юрьев. – Отправляйся змей ловить.
В переполненном троллейбусе на троицу ошарашенно глазели.
– Мама, мама! – теребили маму близняшки. – Кто это?
– Тише вы, я не знаю, – отмахивалась мама, не в силах оторвать взгляд от команды Баграмяна, пока не спохватилась. – Ой! Мы остановку проехали!
В доме охваченные паникой жильцы, рассмотрев в дверные глазки лихого военного, настороженно потянулись в подъезд. Бабушка, отважно спускавшаяся со второго этажа на первый, потрогала Баграмяна за рукав.
– Эти дамы, что с вами, – зашептала она, косясь на змееловов, – они – кто?
– Эти дамы из террариума.
Бабушка сделала большие глаза и без того огромные под толстыми линзами очков. Внимательно рассмотрев змееловов с головы до ног, поспешно посеменила к себе, приговаривая:
– Я сейчас, сейчас… Ой, так спешу, что, наверно, сейчас упаду, – и скрылась у себя в квартире. Было слышно, как на втором этаже хлопнула дверь.
Змееловы осмотрелись по сторонам, пожали плечами и переглянулись: мол, откуда тут змеи могли взяться?
– Какая-то душевно больная особа зашла в подъезд, мешок с ползучими гадами раскрыла и ушла, – послышался знакомый скрипучий голосок.
Баграмян оглянулся. За его спиной стояла та самая бабушка, только уже в белоснежных резиновых сапогах на рифленой подошве. Наверно, внучка подарила. Змееловы снова переглянулись. Высокая нагнулась и пробасила:
– Если змеи расползутся и начнут размножаться – беда. Правда, Зинаида?
Миниатюрная владелица солидного имени с обожанием посмотрела на свою подружку и пропищала, радуясь своей догадке:
– Тогда они в подвале, Машенька!
Баграмян решительно надвинул фуражку на глаза и ринулся вслед за змееловами. Дюжая Машенька решительно отстранила его, обронив сочувственно:
– Вам туда не стоит лезть, товарищ подполковник!
– Да, – радостно закивала крошечная Зинаида, – вы лучше нами отсюда руководите.
Ровно в пять утра Баграмян доложил, что змеи отловлены. А в пять минут шестого за ним прочно закрепилась кличка Змеелов.
5
Полковник Кубарев скосил глаза и посмотрел на свое плечо: на нем привычно лежал погон. Погон как погон: два просвета, три звездочки. Отлегло от сердца! Восстановлен в армии и откомандирован в Российский комитет по чрезвычайным ситуациям вместе с другими четырнадцатью офицерами. Один из них сейчас перехватил взгляд Кубарева и рассмеялся:
