Скотский хутор - Джордж Оруэлл

Наполеон не интересовался комитетами Снежка. Он говорил, что подготовка молодежи важнее всего того, что можно сделать с взрослыми. Случилось так, что и Милка и Белка ощенились вскоре после сенокоса, произведя на свет девять здоровых щенят. Как только они были отняты от груди. Наполеон их отобрал, сказав, что он берет на себя всю ответственность за их образование. Он поместил их на чердаке, куда можно было забираться только по лесенке из каретного сарая, и держал их там в таком уединении, что другие животные скоро забыли об их существовании.

Вскоре выяснилось, куда пропадало молоко: его примешивали каждый день к свиному корму. Начали созревать ранние яблоки, и трава во фруктовом саду была покрыта падалками. Животные, разумеется, полагали, что их будут распределять поровну. Но в один прекрасный день вышел приказ собирать все падалки и приносить их в каретный сарай для свиней. Некоторые животные возроптали, но безуспешно. Все свиньи в этом вопросе были заодно, даже Снежок и Наполеон. Фискала послали дать необходимые разъяснения остальным.

«Товарищи! — воскликнул он. Вы не воображаете, я надеюсь, что мы, свиньи, делаем это из себялюбия или в порядке привилегий? Многие из нас даже не любят молока и яблок. Я сам их не люблю. Если мы берем себе эти вещи, наша единственная цель — наше здоровье. Молоко и яблоки (это доказано наукой, товарищи) содержат вещества, совершенно необходимые для здоровья свиней Мы, свиньи, трудимся умственно. Все заведывание и организация этой фермы лежат на нас. День и ночь мы заботимся о вашем благополучии. Ради вас мы пьем это молоко и едим эти яблоки. Вы знаете, что случится, если мы, свиньи, не выполним своей обязанности? Джонс вернется! Неужели, товарищи, — воскликнул Фискал почти умоляющим голосом, подпрыгивая и подергивая хвостиком, — неужели хоть один из вас хочет, чтобы Джонс вернулся?!»

В самом деле, если в чем животные были вполне уверены, так это в том, что ни одно из них не желает возвращения Джонса. Когда вопрос был представлен в таком свете, им нечего было возразить. Было слишком ясно, как важно поддерживать свиней в добром здоровье. Поэтому без дальнейших споров решено было предоставить свиньям молоко и падалку, а равно и весь урожай яблок, когда они созреют.

Глава 4

К концу лета весть о том, что случилось на Скотском Хуторе, разнеслась по половине графства. Каждый день Снежок и Наполеон высылали стаи голубей, которым поручалось завязывать связи с животными на других фермах, рассказывать им о Восстании и учить их мотиву «Скота английского».

Почти все это время фермер Джонс просидел в кабачке «Красный Лев» в Виллингдоне, жалуясь всем, кто готов был его слушать, на постигшую его чудовищную несправедливость, рассказывая о том, как его выгнала с фермы шайка бездельников животных. Другие фермеры в принципе сочувствовали ему, но сначала не оказывали ему особенной помощи. В душе каждый из них спрашивал себя, не может ли он как-нибудь обратить беду Джонса себе на пользу. К счастью, владельцы двух примыкавших к Скотскому Хутору ферм были всегда на ножах. Одна из них, называвшаяся Лисий Заказ, представляла собой большое, запущенное, старомодное хозяйство, поросшее кустарником, с вытоптанными пастбищами и изгородями, находившимися в безобразном состоянии. Хозяин ее, г-н Пилкингтон, был нерадивый помещик, проводивший большую часть времени на рыбной ловле или на охоте, смотря по сезону. Другая ферма, называвшаяся Скудополье, была поменьше и лучше содержалась. Ее владелец был г-н Фридрих, прижимистый, хитрый человек, вечно запутанный в тяжбах и слывший своим уменьем обделывать выгодные сделки. Они до того не любили друг друга, что им было трудно о чем либо договориться, даже в защиту собственных интересов.

Тем не менее, их обоих здорово перепугало Восстание на Скотском Хуторе, и они вовсе не желали, чтобы их животные узнали слишком много о нем. Сначала они делали вид, что им кажется до смешного нелепой самая мысль о том, что животные могут сами управлять хозяйством. Через две недели всему этому наступит конец, говорили они. Они пустили слух, что животные на Барском Хуторе (они настаивали на том, чтобы употреблять это название, не вынося названия Скотский Хутор) вечно дерутся между собой и быстро дохнут с голоду. Но по мере того, как время проходило и животные явно не дохли с голоду, Фридрих и Пилкингтон затянули другую песенку и стали говорить об ужасном разврате, парящем на Скотском Хуторе. Пошла молва, что тамошние животные предаются каннибализму, пытают друг друга раскаленными подковами и делят между собой самок.

Однако, этим рассказам до конца не верили. Слухи о чудесной ферме, где людей выгнали вон, и где животные самоуправляются, продолжали циркулировать в смутной и искаженной форме, и в этот год волна восстаний прокатилась по всей округе. Всегда покладистые быки внезапно свирепели, овцы ломали изгороди и пожирали клевер, коровы опрокидывали ведра, охотничьи лошади отказывались брать барьеры и перекидывали через них всадников. Главное же, мотив и даже слова «Скота английского» стали известны повсюду. Песня эта распространилась с поразительной быстротой. Люди не могли сдержать бешенства, когда ее слышали, хотя и притворялись, что находят ее просто смехотворной. Они не понимают, говорили они, как даже животные могли опуститься до того, чтобы петь такую жалкую чепуху. Каждое животное, которое заставали поющим эту песню, тут же наказывали плетьми. И все-таки песня брала свое. Дрозды свистали ее в кустах, голуби ворковали ее на вязах, она врывалась в гул кузниц и в колокольный звон. И люди, слушая ее, втайне дрожали, слыша в ней пророчество своей гибели.

В начале октября, когда урожай был снят и частью уже и обмолочен, стайка голубей в диком возбуждении спустилась посреди Скотского Хутора. Джонс и все его работники — сообщили они — с полдюжиной других из Лисьего Заказа и Скудополья вошли в околицу и идут по дорожке, ведущей на ферму. Все несут палки, кроме Джонса, который шагает во главе с ружьем в руках. Ясно, что они попытаются отвоевать ферму.

Этого давно ожидали, и все приготовления были сделаны. Снежок, который изучал старую книжку о походах Юлия Цезаря, найденную им в доме фермера, был поставлен во главе обороны. Он быстро отдал приказания, и через две-три минуты все животные были на своих постах.

Когда люди стали приближаться к службам, Снежок открыл первую атаку. Все голуби, числом тридцать пять, летая над головами людей, сбрасывали на них с воздуха помет; и пока люди отмахивались от этого, гуси, прятавшиеся за изгородью, принялись яростно щипать их за ляжки. Это была, однако, лишь небольшая диверсия с целью вызвать замешательство, и люди без труда отогнали гусей палками. Снежок начал вторую атаку. Манька, Вениамин и все овцы со Снежком во главе кинулись вперед и стали пинать и бодать людей со всех сторон, а Вениамин повернулся задом и лягал их копытцами. Но и на этот раз люди со своими палками и подбитых гвоздями сапогами оказались сильнее животных. внезапно, когда Снежок взвизгнул — что означало сигнал к отступлению — все животные поворотили и ринулись через ворота во двор

Люди испустили торжествующий крик. Они вообразили что неприятель бежит в беспорядке, и понеслись вслед. Этого-то и нужно было Снежку. Как только они проникли вглубь двора, три лошади и три коровы и остальные свиньи, лежавшие в засаде в коровнике, внезапно показались у них в тылу и отрезали им отступление. Снежок подал сигнал к атаке. Сам он бросился на Джонса. Джонс заметил его приближение, вскинул ружье и выстрелил. Пули оставили кровавые полоски на спине Снежка, и одна овца упала замертво. Не останавливаясь ни на секунду, Снежок бросил свою пятипудовую тушу под коленки Джонсу. Джонс свалился в навозную кучу, и ружье вылетело у него из рук. Но всего страшнее был Боксёр, становившийся на дыбы как заправский жеребец и размахивавший своими огромными подкованными копытами. Первый же его удар пришелся по черепу одного из грумов из Лисьего Заказа, и тот растянулся, безжизненный, в грязи. При виде этого несколько человек побросали палки и пытались бежать. Паника охватила всех, и в следующее мгновение животные уже дружно гоняли их вокруг двора. Их бодали, лягали, кусали, топтали. Не было животного на ферме, которое по-своему бы не отомстило им. Даже кошка внезапно спрыгнула с крыши на плечи одного из пастухов и вонзила когти ему в шею, от чего он дико завопил. Как только для них открылся выход, люди с радостью пустились со двора и побежали к шоссе. Итак, пять минут спустя после своего вторжения, они уже позорно отступали тем же путем, которым пришли, а стадо гусей преследовало их всю дорогу, шипя и хватая за ляжки.

Все люди ушли, кроме одного. В глубине двора Боксёр тыкал копытом грума, лежавшего ничком в грязи, стараясь перевернуть его. Парень не двигался.