Небесам виднее (СИ) - Рош Ярина

Очищенную тыкву порезала и поставила в печь. С печью, как ни странно, я нашла всё же общий язык. И с ухватом леуко управляюсь.

Поужинали, и дети помогли помыть посуду, умылись и пошли спать. Я зашла к ним. Я всегда заходила к своим детям и желала спокойной ночи.

— Посиди со мной, мама, — попросила Анита. Я, когда это услышала, слёзы навернулись на глаза. Села рядом с ней. Погладила по голове, спинке и взяла за руку.

Спи моя радость, усни.

В доме погасли огни.

Пчёлки затихли в саду,

Рыбки уснули в пруду.

Месяц на небе блестит,

Месяц в окошко глядит.

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни!

В доме всё стихло давно,

В погребе, в кухне темно,

Дверь ни одна не скрипит,

Мышка за печкою спит.

Кто- то вздохнул за стеной..

Что нам за дело, родной?

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни!

Сладко мой птенчик живёт,

Нет ни тревог, ни забот,

Вдоволь игрушек, сластей,

Вдоволь весёлых затей.

Всё-то добыть поспешишь,

Только б не плакал малыш!

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни!

Запела я песенку, поглаживая её по спинке. Все внимательно слушали.

— Сейчас спать, — скомандовала я. Поцеловала Аниту, затем подошла к каждому и всем подарила поцелуй на ночь. Даже Кирей не сопротивлялся.

— Спокойной ночи.

А утром мы продолжили сборы. Кирей показал, что он сделал для телеги. Молодец, рукастый. Он взял шесть тонких палок и обвязал их прутьями. Так можно плести забор. Вот эту конструкцию мы и пристроим на этот выступ. Я его похвалила, и он впервые улыбнулся. Ух, ты, мой мужичок. Я даже не думала, что он в этом возрасте такой смекалистый.

Вот так, потихоньку, готовились к отъезду. На отъезд приготовила сухари, оставила вяленое мясо, сало, сделала цукаты из тыквы и репы, картошку запекла в печи. Из тыквы сделала икру, пойдет на первые дни, будем мазать на хлеб. Приготовила ещё немного повидла из нее. Отварила маленькими кусочками, залила водой и сварила до готовности. Затем давилкой потолкла (сто раз вспомнила наш миксер), и опять поставила на огонь, чтобы она загустела. Добавила немного мёда. Вот и к отвару есть сладенькое. Напекла хлеба. Думаю, он продержится пять дней. Надо ещё воды в кувшины налить и поставить в повозку.

Закололи трех кур и петуха. Было жалко, я- то городская и никогда не резала кур. Кирей мне помогал. Вот вдвоем и приговорили кур. Он подсказал, как обработать их, здесь мне Добрава помогала. Провозились, но получилось. Кур я отварила и поджарила. Порезала на кусочки, сложила в горшок и поставила в ледник. Пусть заморозятся, чтобы в пути не испортилось. Читала, что в глиняной посуде можно длительное время хранить продукты. Вот и проверим. На обед у нас была домашняя лапша. Как я соскучилась по такой еде.

Я не знаю, хватит денег на постой на подворье (так называют тут гостиницы). Да пища там, какая, ещё не понятно. Поэтому готовилась основательно. С одеждой проблем не было. Её было немного. Сложила и мужскую одежду, пригодиться. Оказывается, на ноги они надевали чоботы (Чоботы — представляли собой мягкую обувь из козьей или коровьей кожи, которая была выше щиколоток и могла иметь отвороты (="берцы"). Обычно чоботы делались цельнокроеными или шились из двух кусков кожи для верха (со швом сзади или сбоку), и подошвы. Именно наличие подошвы, иногда скроенной из другой кожи (хребтовой части шкуры, иногда лошадиной). В области щиколоток делались дырочки, через которые пропускали ремешок, крепивший чоботы на ноге. Учёные выделяют до 20 видов чоботов. Так, чоботы, сшитые из тонкой, нежной кожи, назывались черевиками. Это слово встречается в древних памятниках домонгольской Руси. Кстати, сами чоботы стали именоваться башмаками только с XV века, позаимствовав этот термин из турецкого языка, или туфлями (греческое слово, пришло через германский диалект).

Вот не знаю, как в них ходить. Я ходила в своих мокасинах. Они мягкие и удобные. Вот наподобие и надо потом нашить всем. Были и сапоги, и валенки, их тоже упаковали. Нашла овечью шерсть, надо спрясть её и пока едем навязать им носков. А вот спиц нет. Пришлось идти в деревню к кузнецу и сделать две пары спиц. И заказала у бондаря два веретена. Но не сказала, для чего. Показала девчатам, как распушить шерсть. Всё свободное время пушили шерсть, а потом стали прясть пряжу. Анита потихоньку продолжала пушить шерсть. Маленькая, а старается подражать Добраве. Как же здесь дети быстро взрослеют. Иногда поглядывала на детей, я чувствовала себя злой мачехой, которая заставляет работать. Наши дети в этом возрасте бегают и ни о чем не беспокоятся, а тут совсем другое отношение, даже самих детей к работе. И если учесть, что замуж отдают в шестнадцать лет, то к этому возрасту, девочки становились хозяйками дома. Даже маленьких отправляя гулять и присматривать за козой, вскоре находила их около старших. Вот так вздыхая и жалея детей, мы собирались.

12

Добрава складывала вещи, Анита помогала ей. Все были при деле. Нашла в сундуках ткани. Пусть уж хозяйка простит, что тут хозяйничаю. Было как — то неудобно, но почувствовала какое-то успокоение и поддержку, будто Хелена присутствует рядом.

Просмотрела рулоны ткани. Наверное, уже всё складывалось на приданное девчатам. Но нам сейчас нужнее. Была грубая ткань, наверное, шла больше на покрывало, плащи. Среднее полотно, шло на женские, мужские рубашки, скатерти, полотенца (называли усцинка), тонкое отбеленное полотно (называли бель, тончица, частина), она была мягкая. Про все ткани рассказала Добрава.

Подумала и решила нам сшить плавочки их тончицы, а мальчикам трусики. Раскроила, показала Добраве, и мы вдвоем сшивала их. Правда, вместо резинки пришлось вставлять тесёмку. Сначала они как- то странно приняли их, но потом привыкли. Хоть голой задницей не будут сверкать. Себе пришлось юбку шить, отрезала от сарафана верх(благо сарафан расклёшенный), и юбка готова. Только пришлось и здесь шнурок вставлять, что б ни слетела. Из длинных сорочек нашила кофточек. Ну не хочу ходить в сарафанах. Думаю, яйцами не закидают от новой моды. А вот на волосы замужние женщины одевали повойник (полотняная шапочка с твердым очельем, сзади затягивалась тесемками или лентами. Он должен был скрывать волосы замужней женщины. Вместе с повойником носили повязанный сзади платок — подзатыльник. С 19 века повойник стал самостоятельным головным убором.). Ну, надевать платок я не собираюсь в такую жару.

Одежду и ткани сложили в мешки. На них будут лежать дети. Еще один мешок набили травой, сделали матрас. Пригодится. И мы стали всё складывать на повозку. На низ положила мешок с мехом, которые нашла в тайнике. Если будет нужда, можно продать. С одной стороны (у заднего борта) сложили продукты: картошку, тыкву, репу, лук. Некоторые мешки ставили на попа, некоторые уложили. Шкуры, я все спрятала, и уложила вниз под первые мешки. Крупы в мешках поставила тоже на попа. Уложить бы всё. И ещё, как потянет лошадь, всё это? Посмотрим. Хорошо, что борта высокие, для чего сделаны, не знаю, но для нас как раз. А то думала, что при поездке всё вывалилось бы. А сейчас опасения прошли.

— Кирей. Покажи лошадь.

Мы зашли за дом, и вдалеке у ограды увидела лошадь. Я её тогда не заметила, когда знакомилась с домом. О, эта лошадь потянет. Она тяжеловес. Коричневая лошадка стояла и жевала траву. Мы подошли, я протянула руку и погладила.

— Она смирная и добрая, для своих. А чужих не подпускает. Задирой зовут, — пояснил сын.

— Хорошо, ну, милая, тебе предстоит тяжелая работка, — говорила я, и продолжала гладить лошадь.

Фррр… ответила она мне и мотнула головой, говоря, мол, чего там, справимся.

Мы засмеялись.

— Ну что, завтра поутру, закидываем остатки в телегу и в путь. Мы так почти больше недели собирались, — сказала я.

— Неделя? — спросил Кирей.

— Седмица по- вашему. Ну, пошли. Запрячь коня, сможешь? — спросила я его.