Огненный Камень Искупления - Нобору Ямагути

Услышав этот план, Вард спросил:

— Ваше Превосходительство, позволите возражение, которое подсказывает исключительно интуиция.

— Говорите, а там увидим.

— Королевская власть Галлии является нашим союзником, хотя мы развернули знамя революции против монархических режимов Халкегинии. Разве такое возможно? И если это возможно, то каковы мотивы правительства Галлии?

Кромвель холодно посмотрел на Варда.

— Виконт, вам не об этом нужно думать. Оставьте политику мне, будет лучше, если вы сконцентрируетесь на обязанностях, порученных вам.

Вард закрыл глаза и склонил голову.

— Как пожелаете.

— На вас возложены определенные обязанности. Вы их выполните, не так ли?

— Что угодно.

— Мистер Менвиль.

По зову Кромвеля дверь кабинета распахнулась, и появился мужчина. Увидев его белые волосы и морщинистое лицо, его возраст можно было бы оценить лет в сорок, но благодаря прекрасно тренированному телу он выглядел моложе своих лет. На первый взгляд из-за грубой наружности его можно было принять за простого воина, но в руке у него был жезл. Похоже, он был магом.

На его лице была одна особенность, которая бросалась в глаза. Начинаясь с середины лба и заканчиваясь на щеке, через его левый глаз шел широкий след ожога.

Кромвель представил своего собеседника этому мужчине:

— Это — виконт Вард.

Лицо Менвиля, казалось, было выковано из железа, когда он без всяких эмоций поглядел на представленного ему человека.

— Мистер Вард, вы, вероятно, когда-либо слышали имя этого джентльмена? Перед вами — Менвиль Белое Пламя.

Глаза виконта сверкнули. Ему уже приходилось слышать это руническое имя. Легендарный маг-наемник. Седоволосый повелитель пламени. Ходили различные слухи о том, что он был лишен дворянского имени за бесчестное поведение на дуэлях и поэтому стал наемником, что он покинул свой отчий дом, предварительно спалив дотла всех своих родных, что он испепелил больше людей, чем за всю свою прошедшую жизнь зажарил дичи себе в пищу.

Но одно во всех этих слухах не подлежало сомнению.

На поле боя он использовал свое пламя с бесчеловечной жестокостью. Это пламя не разбирало, кого жечь. Он был человеком, для которого возраст и пол его жертв не имели значения. Человеком, который, отбросив всякое милосердие, сжигал людей… вот кем был этот Менвиль Белое Пламя.

— Что такое, виконт? Перед вами стоит живая легенда.

— Просто я подумал: как же я рад, что здесь не поле боя, — откровенно выразил он свои мысли.

— Итак, мистер Вард. Я хочу, чтобы вы доставили возглавляемый им небольшой отряд к месту назначения.

На лице виконта промелькнула тень неудовольствия. "Он хочет, чтобы я был носильщиком?" — читалось в его взгляде.

— И также хочу, чтобы вы не делали такое мрачное лицо. Я жду от вас безупречного исполнения. Этому маленькому отряду, или скорее секретной группе потребуется специалист по магии Ветра, чтобы воспользоваться кораблем в качестве транспорта. Короче говоря, вы.

— …Как пожелаете.

— После того, как армия Галлии захватит все, мы уже не сможем ничего возразить, поэтому я хочу, чтобы вы атаковали и взяли под контроль "то место". После того, как это станет свершившимся фактом, им уже нечего будет предпринять, — голосом, полным нетерпения, пробормотал Кромвель.

— И где же это — "то место"?

— Во-первых, это должно быть место, где оборона слаба, и потому захватить его будет несложно. Другими словами, это должно быть не слишком близко к столице Тристейна. Далее, это должно быть значимое место, играющее видную роль в жизни государства. Таким образом, оно не должно быть и слишком далеко.

— Роль в жизни государства?

— Вероятно, взятие в заложники юных дворян будет иметь большое влияние на жизнь государства.

На губах Варда появилась легкая усмешка.

Преувеличенно взмахнув рукой, Кромвель сообщил им пункт назначения:

— Это — Академия Волшебства, виконт. Под покровом ночи вы направитесь туда с Менвилем и возглавляемым им отрядом.

* * *

А в это самое время в Академии Волшебства…

Кирхе и Табита прогуливались по опустевшему двору Австри. Шла перемена. Как и всегда, здесь должно быть скопление учеников, однако…

Во дворе находились только ученицы. Фигур мальчишек, создававших ранее шум из непристойных и вежливых слов, нигде не было видно.

— Ну и ну, действительно чувствуется, что идет война.

Кирхе развела руками и покачала головой. Большинство студентов мужского пола пошли добровольцами в Королевскую армию, испытывающую трудности из-за недостатка офицерского состава. И Гиш, и, к всеобщему удивлению, такой трус как Маликорн отправились добровольцами.

Вероятно, у них всех сейчас в самом разгаре идет обучение на офицеров в тренировочных военных лагерях по всему Тристейну. Ничего удивительного, что в Академии стало тише.

Естественно, Табита тоже была среди оставшихся. Она для вида присягнула на верность своему дяде-королю Галлии, однако планировала личную месть, поэтому рассудила, что не следует ввязываться в текущие военные действия.

Кирхе тоже вызвалась вступить в армию своего королевства, но получила отказ, поскольку была девицей. Досадно, а ведь ей так хотелось задать кому-нибудь жару.

Так как учителя-мужчины тоже ушли на войну, уроков стало в два раза меньше.

Студентки, у которых теперь было много свободного времени, от одиночества собирались в группки, обменивались мнениями, в безопасности ли находятся их возлюбленные или друзья. Заметив фигуру Монморанси, сидевшую на скамейке и апатично обхватившую локти руками, Кихре подошла к ней.

— Ну, надо же, твой любимый уехал, и ты выглядишь скучающей.

Монморанси, продолжая смотреть прямо перед собой, пробурчала, как будто это была не ее забота:

— После того, как его не стало, дышится легче. Меня это вовсе не беспокоит.

— Но разве ты не выглядишь одинокой?

— Раз уж такое стечение обстоятельств, хотя он и трус. Эх-х, но когда его нет, то и правда немного одиноко, разве нет?

Кирхе похлопала Монморанси по плечу:

— Ну, они вернутся еще до праздника Сошествия Основателя Бримира. Разве не идут разговоры, что с любимой Королевой вашей страны и великим Императором нашей страны победа будет легкой?

Кирхе произнесла "любимая" и "великий" с сарказмом в голосе. С самого начала преданность германской аристократии была слабой. В конце концов, это было королевство, которое смогло объединить мелких феодалов с помощью кнута и пряника.

— Хорошо бы, — Монморанси вздохнула.